Ставка на выбывание (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 44

Встань и уйди отсюда! Просто встань и уйди! Молча! Свали! Не порти сестре настроение! Ты уже и так постаралась! — Стало совершенно наплевать, что после этого, вероятно, Инка и с ней перестанет нормально общаться. Ну и не надо. Не стоит оно того.

Инка вылетела из-за стола и почти бегом направилась к выходу.

— Маша, не слушай ее, — тут же начала убеждать Эльвира, боясь, что злые слова сестры застрянут у Машки в голове. Не дай бог, надумает себе чего-нибудь из-за этой завистливой идиотки. Все-таки беременность — особенное состояние. Женщины в этот период становятся чувствительными, нервными, мнительными.

— Я не слушаю, — бесцветно отозвалась Мария, провожая взглядом выскочившую из-за стола сестру и вытирая слезы. — Я просто не понимаю, за что…

— У вас с Виталей всё нормально, всё правильно. Вы друг друга любите, ребеночка ждете. Скоро поженитесь. Всё хорошо у вас. Он тебя любит безумно. Даже не слушай, что эта дура плетет.

— Не слушаю я. Всё. Хватит. Это была наша последняя встреча. Последний разговор. Видеть ее больше не хочу. Совсем бессовестная она стала.

Так опошлила всё, сил нет. Я как будто перед ней оправдываться должна, что муж у меня богатый, что любит меня, что ребенок у нас будет…

— Она завидует. Не может пережить, что у тебя хорошо с Бажиным сложилось. Сложилось и слилось так, что лучше просто не бывает.

— Как так можно?

— Можно, видишь же. Можно! Самое забавное, что Инна считает себя правой. Никакой вины за собой не чувствует и никогда ее не почувствует. Она считает, что ее обидели. Непонятно только чем.

— Знаешь, нам тоже счастье нелегко далось. Мне. Конечно, сейчас с виду всё легко. Только мы с Виталей знаем, как у нас складывалось. Как ему тяжело было… Как он ждал, пока я приму его… пока доверять начну.

— Ты не должна оправдываться и отчитываться, Маша. Будет просто прекрасно, если Инна не поедет к вам на свадьбу. А если вздумает поехать, я ее отговорю, — решительно заявила подруга. — Невозможно просто. Совесть действительно потеряла. Это не прекратится, потому что она ничего такого в своих словах не видит. Люди меняются. Поверь. Потому что меняются обстоятельства. Она твоих изменений не выдержала, роста твоего.

— Так опошлить… обидно… это же ребенок, Эля… как так можно? — обескураженно повторяла Маша.

— Машуль, успокойся. Вот плакать и нервничать из-за этой дуры тебе вообще не надо. Нельзя. Слышишь?

— Слышу, — глубоко вздохнула Мария. — Эля, ну ты же со мной дружишь. Общаешься так же. Ничего же не изменилось.

— Как это не изменилось? — улыбнулась Богданова. — Мы теперь не таскаемся с тобой по забегаловкам, а ходим только по дорогим ресторанам.

И с нами охрана. Шоппинг — это вообще целое событие. Спасибо, что Бажин мне въезд в поселок разрешил, могу, когда хочу, к тебе в гости приезжать. Всё изменилось.

— Это да, — с трудом рассмеялась. — Но я совсем не про это.

— Маруся, — Эля стала серьезной, — я дерьма в жизни достаточно хлебнула, у меня свое представление о счастье, на твое я не покушаюсь, можешь быть спокойной. А вот если меня крестной не назначишь, то покоя у тебя точно не будет.

— Назначу, — улыбнулась Маша, просветлев лицом. — Конечно, назначу. Только тебя. Кого еще? Поехали домой.

— Нет уж. Пока не успокоишься, никуда не поедем. Ты что! Если я тебя домой в слезах привезу, меня Виталя на куски порежет!

— Ой, это точно, он так за меня пережи… — резко оборвалась, случайно глянув в сторону. — Юдин… Он к нам идет?

Эльвира проследила за взглядом подруги и увидела крепкого сухощавого мужчину, который уверенной походкой несомненно направлялся к их столику. А еще она поняла: Маша очень испугалась. Как заметила его, так и застыла ни жива ни мертва.

— Маша, кто это? — быстро спросила.

— Юдин.

— Что за Юдин?

— Дядя Витали.

— Какая неожиданная встреча. И такая приятная. Вы позволите? — будто спросил разрешения присоединиться к ним, но только самого разрешения не дождался.

— Мы уже уходим, Станислав Игоревич.

От нацеленного взгляда Юдина по позвоночнику у Машки пробежали колкие мурашки. Без Виталия в этот момент она почувствовала себя очень неуютно, почему-то стало страшно.

— Мария, неужели вы не уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени? — Холодная улыбка растянула тонкие губы, но глаза смотрели пронзительно, словно гипнотизировали.

— Боюсь, что нет. Я спешу, — собралась подняться с места и вздрогнула от неприятного ощущения, когда Юдин положил ладонь на ее руку.

— Я вас надолго не задержу. Вы просто обязаны кое-то узнать. Мы просто поговорим! — засмеялся и вскинул ладони, будто демонстрируя свою открытость. — И желательно наедине. Пусть подруга посидит за соседним столиком.

Маша кивнула Эльвире, и та вышла из-за стола, но не затем, чтобы безвольно наблюдать за этим странным мужчиной и странным разговором.

Случись что с Машкой, Бажин точно ей голову оторвет. Не сомневаясь в правильности решения, набрала номер Мелеха. Жалко, что телефона самого Бажина у нее нет, ему бы позвонила.

Слава богу, ответил Рома быстро, с третьего гудка:

— Уже соскучилась?

— Мне тут вообще не до скуки. Мы с Машкой в ресторане, в котором с тобой тогда были, и какой-то Юдин нарисовался. Мозги ей пудрит. Она напугана, кажется. Что делать?

— Я сейчас приеду. Сиди на месте. С Машки глаз не спускай. Ничего не делай, не дергайся, просто смотри, чтобы она при нем ничего не пила и не ела.

— Хорошо.

ГЛАВА 24

Виталий ждал Марию в кабинете: смирно сидя за столом, но внутренне не находя себе места. Роман сообщил, что случилось. Выходка Юдина ни капли не удивила. Иметь такой козырь и не пустить его в ход было бы глупо. Чего-то подобного Бажин ожидал. Теперь им с Машей предстоял тяжелый и неприятный разговор о том, о чем он добровольно никогда бы не стал рассказывать. Ему этот разговор как пистолет у виска, но выхода не было.

Маша вошла к нему тихо. Стараясь держаться подальше, нерешительно присела на диван в нише между книжными стеллажами. Заплаканная, напряженная. Понятно, конечно, почему. И все же страх, который Виталий заметил в ее глазах, больно резанул по сердцу. Мысль, что она поверила Юдину, отравляла подобно яду.

Начинать разговор не спешил, позволяя ей отдышаться, продышаться и что-то сказать первой.

— Нам надо поговорить, — наконец начала Маша после минутного молчания. Голос дрожал. Хотя видно, что она всеми силами пыталась придать ему твердости.

— Конечно, — согласился Виталий. — Ты, главное, не нервничай. Мы обязательно обо всем поговорим.

— Прямо сейчас.

— Само собой, прямо сейчас.

— Скажи мне всю правду. Я должна всё знать. Юдин мне предлагал уехать, но я вернулась, потому что хочу услышать от тебя правду.

— А ты хотела уехать?

Маша подумала, прежде чем ответить.

— Нет, — все-таки сказала, не зная, стоит ли сейчас говорить ему это. Они еще ничего не выяснили, она еще не получила ответы на свои вопросы. Вернее, на один главный вопрос: есть ли у них будущее?

От этого на душе стало совсем горько: вдруг Юдин сказал правду? Но сердце твердило другое, и на этот раз она своему сердцу поверила.

Вернулась домой, несмотря на то, что была возможность скрыться еще до приезда Романа.

Под взглядом будущего мужа слезы словно растаяли, и Маша не смогла больше держаться отстраненно: заплакала.

— Он мне наговорил о тебе столько гадостей. Столько страшных вещей…

— Я знаю, — кивнул, испытывая странное для самого себя чувство, потому что почти забытое: нерешительность.

С чего начинать? Какие слова найти? Нужные и понятные, не скатываясь в эмоции. Что казалось уже невозможным: хладнокровие постепенно отступало перед черной яростью. И где-то внутри чувствовалось знакомое колючее бессилие. Едкое, отнимающее дыхание.

Вздохнул, набираясь кислорода, которого стало не хватать.

— Я знаю, что он тебе сказал. Про приступы шизофрении. Про психозы и агрессию. Да?