Ставка на выбывание (СИ) - Сергеева Оксана Михайловна - Страница 30

Уже через двадцать минут после того, как она вернулась за столик, Виталий, взбешенный ее поведением, настоял, чтобы они покинули ресторан.

— Мне все не понравилось, — подтвердил Машкины мысли.

Бажину не просто не понравилось, он пребывал в тихой ярости. Это слышалось в его приглушенном голосе и виделось в резковатых движениях.

Все Виталя делал чуть резче, чуть грубее, чуть размашистее, чем обычно.

— Подумаешь, я просто потанцевала с Масловым, — будто вскользь обронила Мария, почему-то не боясь разозлить его еще больше. Внутри чувствовала, что он хорошо владеет собой, что подстегивало продолжить разговор.

— Ты не просто потанцевала. Я умею отличить «просто танец» от намеренной провокации. Все эти улыбочки и разговоры…

— У тебя слишком бурная фантазия.

Бажин был совершенно прав, хоть и знать ему это совсем не обязательно, она его провоцировала. Конечно она его провоцировала! И ей даже доставило некоторое удовольствие чувствовать и видеть, как он взбесился.

— Никогда больше не смей вести себя так, как сегодня, — еле сдерживая злость сказал Бажин. — Я не люблю, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит мне. Ты поняла? И не смей провоцировать меня, проявляя к кому-то повышенный интерес.

— Ты слишком ревнив.

— Дело не в ревности. А в том, что ты это все делала специально. Не нужно так делать. Не нужно играть со мной в такие игры, — повторил таким тоном, что на этот раз Маша благоразумно решила промолчать, и открыл дверцу автомобиля. — А у нас когда-нибудь будет секс в машине? Знаю- знаю, у нас с тобой теперь вообще не будет секса, я могу снова спать с Лялей, а ты сейчас приедешь, соберешь чемодан и уедешь от меня, я знаю. Вот дома и поговорим. — Не дав и рта открыть, буквально впихнул Машку в салон и уселся рядом. Она, упрямо уставившись в темное окно, замолчала.

Черт бы его побрал! Именно это она и хотела ему сказать!

— Так и сделаю. Соберу чемодан и уеду. Давно пора. Ты прав, не нужно играть с тобой в такие игры. Ни в какие игры с тобой играть не нужно.

Бажин громко выдохнул.

— Гениально. И кто же тебе подсказал?

— Сама догадалась. Подсознательно.

— Маня, а давай твое подсознание не будет лезть куда не надо, а будет находиться ровно там, где и должно находиться. Под сознанием.

Дальше они ехали в напряженном молчании, лишь изредка обмениваясь преувеличенно спокойными фразами, скрывая друг от друга свои тайные мысли и чувства. Маша не знала, что теперь делать с собой. То ли закричать во весь голос, то ли зарыдать. Не признаваться же, что извелась от ревности.

— Воспитание не позволяет назвать тебя овечкой, но… как такое милое и доброе созданье умудрилось довести меня до припадка?! — рявкнул Бажин, едва за ними захлопнулась входная дверь.

Думал, что по дороге домой успокоится, но не смог. Прекрасно знал, что Машкины сладкие разговорчики с Масловым и улыбочки — это маленькая месть за Лялю. И все равно взбесился. Потому что его ревность от неуверенности. В ней, в ее чувствах. Ему их мало. Ему отчаянно не хватало ее нежности, тепла, внимания и просто улыбки. Машка закрывалась от него, держа на расстоянии вытянутой руки и упрямо не желая делить с ним что-то большее, чем постель. Терпеть, что она раздаривает все это кому-то чужому, было выше его сил.

— Мое воспитание тоже много чего не позволяет, но… может быть, все потому, что ты со своей Лялечкой уж очень сердечно встретился? Так сердечно, что с нее чуть платье не упало! И чего это ты на меня орешь?!

— В самом деле, — сказал Виталий, вдруг моментально успокоившись. — И чего это я на тебя ору? Может быть, все потому, что я надеялся на немного другое окончание вечера? Но тебя так взволновало Лялино платье… Не переживай, твое платье красивее.

— По-моему, оно не меня, а тебя взволновало, — тоже попыталась говорить равнодушно, но уже плохо получалось себя контролировать.

— Нашла из-за чего переживать. Ты же в себе уверена и не страдаешь комплексами. Я правильно говорю?

— Не страдаю.

— Тогда в чем проблема?

Поразительно, как Бажин менялся в настроении, как мог управлять своими эмоциями. Машка все время удивлялась, только сейчас поняв, что именно это мешает не просто довериться ему полностью, а даже сделать хоть шаг в этом направлении. Нет, она и сама не была истеричкой, и знала людей уравновешенных, умеющих хорошо владеть собой, но таких, как Бажин, не встречала. Он переключался мгновенно, будто внутренне щелкал на какую-то кнопку. Так же нельзя… Это просто невозможно, он же не машина. Это надо быть либо человеком с железной волей, либо последним лицемером. Второе как раз то, чего Маша боялась больше всего — что Бажин окажется последним лицемером.

— Ни в чем! — Круто развернувшись, поспешила скрыться в спальне.

Убегала она от своих чувств. От нелегкого разговора, который выворачивал нутро наизнанку, а обнажаться было так страшно и непривычно. Она ведь разучилась откровенничать с мужчинами. Забыла, как это — говорить начистоту и, расстегнув все пуговицы, быть душой нараспашку. Костя отучил ее, не нуждаясь в трепетных разговорах о чувствах, о проблемах и сложностях в понимании.

Думая об этом, Маша сгребала свои вещи с полок и бросала в сумку. Несмотря на обстоятельства, подтолкнувшие ее к этому, делала все не сгоряча — решение созрело давно. Ей надо побыть одной и спокойно обдумать то, что происходило между ней и Виталей. Нужен глоток свободы, чтобы почувствовать, что в этих отношениях она хоть что-то может решить сама. Он ворвался в ее жизнь стремительно и все изменил, она не хотела, но под его давлением и сама начала меняться. И эти изменения ей не очень нравились.

— Отлично. Ты уже голая? — спросил Бажин, увидев на кровати ее платье. — Давай, Маня, хочу волшебного траха. Как ты умеешь. Чтобы я умер и воскрес. Сейчас только романтику сделаю.

Машка выглянула из гардеробной. Он стоял посреди комнаты, держа в одной руке открытую бутылку шампанского, в другой — бокалы. Поставив все на столик, выключил верхний свет и включил стоящий у кушетки торшер.

— Трахаться ты теперь будешь со своей Лялей!

— Может быть. Но только не сегодня, — самозабвенно иронизируя, засмеялся Виталий и налил шампанского в бокал.

Машка снова спряталась в гардеробной. Зайдя туда, Бажин даже не удивился, что Машка и правда трудится над укладыванием вещей в сумку.

— Маня, а я помню это платье. Ты была в нем, когда мы первый раз переспали. А трусики на тебе сейчас тоже розовые? — Дернул подол вверх, но Машка оттолкнула его руку, и Виталя чуть не выронил фужер с шампанским, который держал в другой руке. — Не надо со мной бороться. Я сильнее. Потом скажешь, что я сделал тебе больно, а я не хочу делать тебе больно.

— Это ты уже мой уход празднуешь? — с удовольствием поязвила она. — Ляля хоть оценила серьгу в ухе? Такие изменения с последней встречи…

— Оценила. Сказала мне очень идет. Китч сейчас в моде. Еще татуху посоветовала сделать. Как вызов обществу. Говорит, надо ломать стереотипы.

— М-м-м, договорились, где татуху будете делать?

— Вот тут. — Провел пальцем от уха вниз по шее и засмеялся: — Маня, ну ты ваще огонь, я даже не думал, что ты такая ревнивая. Я тебя хочу. Прямо сейчас. Можно прямо здесь.

— Угу, ты же любишь страстных женщин. Ляля тоже, наверное, такая?

— Очень такая. Мне тогда захотелось в своей жизни чего-то яркого, и я завел себе рыжую любовницу. Вообще не прогадал.

Машка, пылая возмущением, замерла и медленно спросила:

— Интересно, что же тобой руководило, когда ты решил завести меня?

— Захотелось чего-то волшебного, — улыбнулся он, подавая вешалку с платьем. Маша смотрела то на свое платье, то на лицо Бажина, не зная, как расценить этот жест. В конце концов, вырвав из его рук плечики с одеждой, бросила их в сумку. Виталий вздохнул: — Ляля, кстати, от меня ушла точно так же, с таким же перфомансом: приревновала, устроила скандал, собрала чемодан и уехала. Думала, что я кинусь ее останавливать. А я не стал ей мешать — вольному воля, если уж миру мир не получается.