Выбор офицера - Гришин Алексей Иванович - Страница 52

Бедный барон де Безье, слава Богу, я успел написать ему письмо, в котором рассказал о событиях последних дней. Надеюсь, переживет.

Да, еще одно, важнейшее для страны событие. Его Величество стал совершеннолетним и решил отметить свое вступление во власть, приняв непосредственное участие в победоносной (ну разумеется!) войне. В должность командующего армией он не вступил, но насколько сможет удерживаться в рамках наблюдателя — сказать не могу. Примерно такое же положение занял Александр I под Аустерлицем, за что Наполеон был ему отдельно признателен.

Собственно, когда я говорил о том, что в Париже формировалась армия для предстоящей войны, я был не точен. В Париже формировался штаб, тыловые структуры и собиралась лишь небольшая часть армии. Основным местом сбора войск был определен пригород Лиона. И только оттуда планировалось начать боевые действия.

Глава XVI

Бессмертные строки Киплинга. В сорок первом они зазвучали на фронтах той войны. С ними папа шел к ржевским окопам. С ними я иду на войну с Савойей. В свободное время сделал перевод, спел, солдатам понравилось. Сейчас песня звучит в походных колоннах Галлии, при этом никого не интересует автор, что правильно. И здесь, как на любой войне…

Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, а также башмаков, копыт и колес — армия идет в бой! В сердце каждого живет мечта. О смерти и увечьях не думает никто. Генералы мечтают о будущем величии и памяти потомков, офицеры — о славе, карьере и деньгах. Рейтары, мушкетеры, артиллеристы и даже обозники — о деньгах, выпивке и бабах. Даже ушлые маркитантки, и те мечтают — о деньгах и, повезет же кому-то, об удачливом и небедном сержанте, который согласится променять лихую походную жизнь на тепло семейного очага.

И только я мечтаю, чтобы этот кошмар под названием «Героический поход против подлого агрессора» скорее закончился. Унтер-офицеру роты охраны обоза слава и трофеи не светят по определению, мне здесь вообще не хрена не светит. Но армейская практика должна быть пройдена, так что служу в полном соответствии с Уставом.

А обоз… Думаете это порох, шпаги, седла, наконец? Ничего подобного! Все, что нужно для войны, едет в полках и артиллерийском обозе. Наше дело — медицина и снабжение штаба армии. Кто не понял — спирт и вино. И восемь тысяч обормотов вокруг, мечтающих до них добраться.

Так что верчусь, как веретено у хорошей пряхи. По счастью, в походе де Фронсак службу несет исправно, иначе я бы просто рухнул под тяжестью навалившихся проблем, тем более что рота была усилена двумя пехотными взводами численностью также по сорок человек. Однако при каждом удобном случае он уезжает в штаб армии, скинув на меня всю боевую учебу.

Поэтому для подчиненных я не просто враг — они меня ненавидят. Занятия у них ежедневно, перерыв только на караул, еду и сон. Слаживание во взводах, между взводами, тактика отражения атаки пехоты, кавалерии, действия по тревоге. Мало того что выматываются, так еще над ними народ смеется. Не принято это. Только я твердо знаю — хорошо смеется тот, кто живой. На амьенской дороге была возможность убедиться.

А нам без жесткой учебы нельзя. В бою офицер держит магическую связь со взводными и капралами. Без этого рота — стадо овец. Только наш пастырь далеко и, в случае чего, может не успеть, а у меня магии нет. Потому в нашей роте каждый должен знать свой маневр, уметь принимать решения и действовать самостоятельно.

Расстояние от Парижа до Лиона армия преодолела за месяц. Затем еще три недели ушло на решение организационных вопросов, разведку, заготовку продовольствия и боеприпасов и только в середине августа мы выдвинулись навстречу войскам герцога Савойского. И за все это время удалость не допустить ни одной кражи до того славного дня, когда противники наконец встретились вблизи деревеньки Фадж в предгорьях Альп.

Галлийская армия наступала с юга, рассчитывая отрезать савойцев от баз снабжения и оттеснить к северу, либо заставить повернуть в горы. Любой из этих результатов вел к обескровливанию противника и его неминуемому разгрому.

Почему командование решило, что ударов с тыла и флангов можно не опасаться, мне сообщить забыли. Как забыли и выдать карту местности. Сверху просто приказали обозу расположиться в тылу у скал, прикрывавших наш правый фланг, и не мешать великим воинам стяжать великую славу.

Ну что же, нас толкнули — мы упали, нас подняли — мы пошли. Сказано стоять здесь и не отсвечивать, значит стоим.

Де Фронсак же, убедившись, что обоз встал на указанной позиции и охрана заняла свои места, отозвал меня в сторону.

— Барон, здесь все налажено и мое участие не требуется. Сегодня я вызван в штаб армии и, вероятно, задержусь там до окончания сражения. Ваша задача — обеспечить порядок. Под охрану роты на время сражения поступили хозяйственные и продовольственные обозы полков, но Вы службу знаете, не подведете. До встречи после победы!

И умчался. Лихой и красивый, как на батальном полотне.

С этого момента вся ответственность за безопасность обоза легла на меня. Первым делом — осмотр местности. И окружающий пейзаж меня откровенно не порадовал.

Бывал я в восьмидесятых в Афганистане. Занимались мы тогда пресечением одного наркоканала, который несколько подлецов в погонах организовали. Недолго там был, пару месяцев, и от участия в боях Господь уберег, хотя поездить по той стране пришлось изрядно. Но вот нелюбовь к подобным местам во мне с тех пор сидит намертво.

Горы с востока на запад прорезает быстрая река шириной метров десять, пробившая глубокое ущелье. Левый берег — высокие отвесные скалы, а вот правый, на котором и расположился обоз, выходит на ровную полку шириной пятьдесят-сто метров, вполне пригодную для прохода не только пехоты, но и кавалерии.

Дозоры, посланные по горным маршрутам, порадовали — обойти нас с флангов на расстоянии до пятнадцати километров рельеф местности не позволял. По крутым, густо заросшим лесом горам могли передвигаться только мобильные пешие группы. В этом мире они большой опасности не представляли — не то вооружение. Так что опасаться надо было только разведчиков.

А разведка у противника была. В первую же ночь пропал один обозник. Отошел по нужде и исчез. Утром обнаружили следы, ведущие в горы, нашли место допроса. Труп был полностью раздет, за руки и ноги привязан к деревьям. На теле следы пыток — вырваны ногти, многочисленные ожоги. Судя по еще теплым углям костра, разведчики снялись за два — три часа до нашего прихода.

Преследование решили не вести — противник действовал грамотно и мог устроить засаду. А у нас более важные дела — надо организовать оборону.

И перекрыть горные тропы. Больше вражескую разведку пропускать нельзя.

О происшествии направил донесение по команде. В ответ приказ: «Перекройте дорогу своими силами». Какую дорогу? Они вообще поняли, о чем я сообщил? Докладывал-то я как положено, своему непосредственному начальству, то есть службе тыла. Они что, дальше не сообщили, решили на своем уровне? Или штабные так свой просчет прикрывают? И в обход начальства с докладом не побежишь, кто перед боем обозника слушать будет?

Таким образом, двести сорок человек роты должны были не допустить возможного прорыва противника в тыл галлийцам. С другой стороны, триста спартанцев в сходной обстановке целую армию три дня держали. А значит, организуем оборону. Благо обоз под рукой, шанцевый инструмент, топоры и гвозди имеются.

Построил роту и выступил с речью, как учили.