Сквозь тернии (СИ) - "Энена" - Страница 15

Она зажгла длинную жёлтую свечу и отступила на шаг, молитвенно сложив руки. Сегодня четверг — день мёртвых — и Астори просила о милосердии для всех дорогих ей душ: матери, Эдсвила, дедушки… И, конечно, её малютки с тёплыми глазами, которая так и не появилась на свет.

Стук в дверь. Реальность не даёт забыться ни на минуту.

— Входите, — бросила Астори через плечо.

— Прошу прощения, Ваше Величество… Один из заключённых требует аудиенции. Говорит, это важно.

Она не позволила вздоху сорваться с губ — повернулась и кивнула:

— Хорошо, я сейчас спущусь.

Лакей поклонился и вышел, а Астори ещё на минуту задержалась, потушила свечу и взглянула в большое зеркало в тяжёлой кованой раме. Её высокая фигура в расшитом золоте платье с длинными рукавами ничуть не изменилась — Астори не знала, радует это её или огорчает — тёмно-каштановые волосы были скреплены на затылке гребнем с гелиодором, бледное лицо напряжено, глаза цвета горького шоколада, как любил выражаться Джей, глядели упрямо и печально.

Она устала, бесконечно устала, но показывать этого нельзя. Облик королевы, хозяйки Опала, Пятого Мастера, держащего в узде десятки миров, нерушим.

Астори сходила по переливающейся винтовой лестнице и размышляла. На следующей неделе состоится встреча президентов Северной и Южной Ситтин, Мастерам придётся её посетить, иначе неизвестно, во что это всё выльется. Страны балансируют на грани войны. А ведь через месяц ещё и съезд стран СОС… Интересно, сможет ли Рон заменить её хотя бы на приёме во Дворце Славы? Дальше она уже сама.

В подземелье густо пахло сыростью, мокрым железом и плесенью. Астори лёгким движением ресниц поблагодарила отодвинувшего ей стул солдата и позволила ему выйти. С минуты на минуту должны были привести заключённого.

Когда загрохотали кандалы, она не подняла взгляда, опёрлась подбородком на переплетённые пальцы и произнесла обычную фразу:

— Я вас слушаю, сударь. Чем могу быть полезна?

От прорезавшего молчание смешка волосы на голове встали дыбом:

— Эта причёска необычайно тебе идёт, девочка моя.

Астори взглянула на сидящего перед ней человека, но в этом не было нужды: она узнала его ещё раньше, с первых же слов. Тёмные зрачки смеялись, в чёрных взлохмаченных волосах путалась паутина, рубашка, штаны и подтяжки были испачканы — Вэриан, казавшийся помолодевшим лет на сто, смотрел на неё в упор и улыбался уголками рта, такой же притягательный, как и в день их первой встречи тринадцать лет назад.

— Неужели ты не рада видеть меня? — игриво выгнул он бровь. Астори невидящим взглядом сверлила его несколько секунд, затем вдруг вскочила, перегнулась через стол и отвесила ему пощёчину — звонкую и тяжёлую. Ладонь заныла.

Вэриан не двинулся, только моргнул:

— За что?

— За всё хорошее, — процедила она и зазвонила в колокольчик. — Стража! Стража, уведите его!

— Не торопись, девочка луны. — Вэриан развалился на стуле, и наручники, виновато звякнув, сползли с его запястий. — Они не придут. Никто не придёт, пока я этого не захочу.

— Ты мерзавец, — холодно сказала она. Вэриан прищурил левый глаз.

— Знаю.

Астори выпрямилась и сцепила пальцы.

— К чему весь этот маскарад? Цепи, тюрьма, обвинение… Снова скука?

— А что делать, если по-другому тебя увидеть нельзя? — с едва заметным раздражением развёл руками Вэриан и подался вперёд. Она взглянула на него и тут же отвела глаза. Да, так и есть, но… но это не оправдывает его вызывающего поведения.

Они не виделись с самого её бегства с белого мальгафарского побережья: Астори всеми силами избегала Вэриана, обставила свою комнатами амулетами, призванными сдержать его натиск, и не появлялась в тех местах, где слишком свежо было упоминание о нём. А таких мест становилось всё меньше: имя Вэриана гремело по мирам.

Куда бы она ни отправилась, всюду её встречали одни и те же речи: «А вы слышали, как тот волшебник, Вэриан, помог партизанскому движению в Иксорте?», «А вы слышали, как он разгромил армию мятежников в битве у Арп-им-Сольфа?», «А вы слышали, что Вэриан спас премьер-министра Майнлардии?» Все будто помешались на нём, денно и нощно обсуждая его подвиги. Повсюду Астори встречали одной и той же набившей оскомину фразой: «А вы слышали?..»

Она не слышала и не хотела слышать, сторонилась этих разговоров как могла, но Вэриан будто нарочно поставил себе целью окружить её своим именем, трепетавшем теперь у всех на устах. Избавиться от него было невозможно.

Не мытьём, так катаньем, но Вэриан добивался, чего желал. Всегда добивался.

— В чём дело, девочка моя? — усмехнулся он. — Ты смотришь так, будто хочешь продырявить мою шкуру. Снова. Хочешь, не так ли?

Эти слова разбередили тревожное, смутно-горькое воспоминание, одно из многих, приобретённых в годы войны. Астори сглотнула. О да, она великолепно помнила тот день, когда стреляла в него в упор, стоя на разбомблённой пыльной улице.

Ей никогда не удастся об этом забыть.

Три месяца шли бои на севере. Армия отступала, отчаянно цепляясь за каждый город, зубами впиваясь в посёлки и деревни — чем дальше, тем сильнее. Опьянённый предчувствием победы враг наглел и терял бдительность, а Астори ждала подходящего момента для контрудара. Всё шло по плану, нужно было только продержаться ещё с недельку на линии Найборо–Уотингелл, и неприятель окажется у них в руках.

Всего неделя, думала Астори, глядя на закат, всего два города. Они обязаны отстоять их.

Битва за Айленхауэр уже готовилась разразиться немолчным грохотом канонад и дребезжанием танков, когда Астори и Мелли в последний раз отправились посмотреть, все ли жители эвакуированы. Всех охватить невозможно, так или иначе остаётся парочка невывезенных.

Они бродили по пустынным заброшенным улицам; Астори, совершенно измотанная бессонной ночью и короткими вылазками, но всё так же верная привычке, не сводила взгляда с неба в ожидании налёта и изредка посматривала на тоненькую фигурку Мелли. Что бы она только ни отдала, чтобы оставить подругу дома, в безопасности. Но маленькая Мелли умела быть настойчивой и против воли всех пошла в сёстры милосердия.

Предчувствие заставило её обернуться в сторону ближайшей девятиэтажки. Мелли понимающе кивнула:

— Там?

— Да, — помедлив, ответила Астори, прислушиваясь к ощущениям. — Восьмой этаж, тридцать третья квартира. Кому-то плохо.

Она приобняла подругу за талию и с трудом взлетела на балкон. Пока Астори отпирала замок, Мелли за спиной суетливо проверяла содержимое аптечки — было слышно, как шестизарядный «Дольфнер» звякает о склянки. Рон заставил их взять оружие с собой, хоть Мелли и сопротивлялась — и Астори полностью поддерживала друга.

В комнате, освещённой аловато-жёлтым, маслянистым светом заходящего солнца, на смятой незастеленной кровати металась женщина. Светлые волосы липли к блестящему от пота лбу, руки сжимали простыни — несчастная жалобно стонала.

— Как вы? — кинулась к ней Мелли. Астори замерла в углу, отчётливо и слегка отстранённо понимая: перед ними роженица.

— Ох, — выдохнула подруга, наскоро осмотрев незнакомку. — И давно вы здесь?

— С утра. — Сухие слепленные губы едва шевельнулись. — Помогите, умоляю…

Астори поймала взгляд Мелли и отвела её в сторону. Женщина слабо мычала, стискивая бессильными руками подушку.

— Всё так…

— Даже хуже, — нервно шепнула Мелли, то и дело оглядываясь. — Случай тяжёлый, насколько я могу судить. О Астори, я не знаю, что делать! Её нельзя оставлять одну!

— Нужно позвать доктора, — тупо откликнулась она, не до конца понимая, что происходит — до такой степени это представлялось нереальным. Мелли усмехнулась с плохо скрываемой горечью:

— Доктора!.. О каком докторе может идти речь, если каждый врач на счету! За городом битва, Астори, ты слышишь?

Стены сотряслись от выстрелов, и незнакомка отчаянно вскрикнула.

— Но тогда… тогда что же делать? — невольно вторила она мыслям подруги, на секунду забыв, что Пятому Мастеру полагается отвечать на трудные вопросы, а не задавать их. Мелли вздохнула.