Маша, возьми в работу (СИ) - Лаврова Дарья - Страница 4

Что-то было не так. Еще вчера я готова была на любую работу, куда позовут. А теперь, получив отличное предложение, сомневалась. К счастью, не настолько сильно, чтобы отказаться.

*

Ему нравится говорить, что его сделали по-пьяни в новогоднюю ночь. Родителям было по девятнадцать, и его не планировали. Так получилось. Дима родился осенью в начале октября.

Мы познакомились, когда нам было девять. Можно сказать, знаем друг друга всю жизнь. Дима не просто любимый парень или половинка. Родственная душа. Родной и самый близкий человек. Это потрясающее чувство взрослеть и меняться рядом с тем, кто помнит тебя еще ребенком.

Дима учился на инженера, но по специальности не работает. С третьего курса он продает автомобили премиум-класса в одном из автосалонов на МКАДе. За первый год сумел заработать себе на машину.

Мы живем на соседних улицах. От меня до него можно доехать на автобусе за три остановки. А можно дойти пешком за двадцать пять минут. Или за пятнадцать, если срезать путь и пройти «огородами», как говорит мой папа.

Я живу рядом с полуразрушенным кинотеатром «Полярный». Дима живет в конце Ясного проезда — там, где начинается улица Молодцова, рядом с заводом мостовых конструкций. Старый дом в шестнадцать этажей, в торце ряд балконов. Вечно все бельем завешано. Там же находится школа, в которой мы учились.

Когда мы учились в институте и встречались, то виделись почти каждый день. Последнее время видимся реже. Раз в неделю по пятницам. Его родители уезжают на дачу, и я могу остаться на ночь.

— Я нашла работу! — тут же сообщила я при встрече.

— Когда успела? — удивленно рассмеялся Дима. — Ты ничего не рассказывала.

— Я никому не рассказывала, — объяснила я. — Боялась сглазить.

— Глупости какие.

— Вообще никому не говорила, даже Нинке. Позавчера была на собеседовании, и меня почти сразу взяли. В понедельник выхожу на работу.

— Совсем взрослая, значит, — улыбнулся Дима, привлекая меня к себе. — Так, а куда взяли? Что за компания?

— А ты угадай.

— Ну, наверное, на завод? — предположил он. — Туда же, где Анька. Завод «Салют». Нет?

— Нет. Холодно.

— Тогда, может, «Красный пролетарий»? Мы там на практике были год назад. Помнишь?

— Нет. Это не завод. И вообще не по специальности.

— Тогда задача усложняется. Мне нужна какая-нибудь подсказка.

— Ну, ты раньше работал в похожем месте, и тебе нравилось.

— Кадровое агентство, что ли? — задумался Дима и, показалось, даже погрустнел.

— Да! — рассмеялась я. — Кадровое агентство, в самом центре Москвы. На Третьяковской. Так рада. Не ожидала, что меня так быстро возьмут. Это ведь хорошо, что они так быстро приняли решение?

— Ты уверена, что…

— Что?

— Ну, что это твое.

— Я попробую. Вообще, это же так здорово — помогать людям найти работу.

— Знаешь, это ведь намного сложнее, чем тебе сейчас кажется. Это работа для немного других людей. Для уверенных, настойчивых. А ты всего боишься, стесняешься, в компаниях чаще молчишь. Тебе будет сложно.

— Вот поэтому, я и хочу эту работу.

Я отошла к окну и отодвинула штору. Внизу под окнами, в заросшем овраге петляла река Чермянка, похожая сверху на мутный ручей. Дима протянул мне бокал с белым вином.

— Пойдем. Не обижайся, Машка, просто подумай еще, и не спеши с работой. Тебе надо больше головой работать, ты же умная. Если не хочешь на завод, фиг с ним. Необязательно идти на завод, если училась на инженера. Можно ведь проектировать, чертить там… ты же всегда круто чертила.

— Я никогда не хотела быть инженером, — ответила я. — И сейчас, через шесть лет не хочу еще больше. Ты сам знаешь, почему я туда поступила. Слышал такую шутку? Цель первого высшего образования — понять, чем ты не хочешь заниматься всю оставшуюся жизнь. Так вот, для меня это не шутка. Ладно. Зря я тебе все это рассказала.

— Я просто предупредил тебя, что может быть сложно. Я не отговариваю тебя. Просто не хочу, чтобы это стало для тебя неожиданностью.

— Я знаю.

Каждую пятницу вечером мы лежим на диване и смотрим «Теорию большого взрыва». Пьем белое вино. Обычно сухое и всегда от завода Инкерман. Иногда бывает пиво и чипсы. Раз или два занимаемся любовью. Иногда в разных позах. После по очереди идем в душ. Сначала я. Потом Дима. А потом я жду его, и мне кажется, что он моется вечность. Смотрю вечерние новости на плазменном экране, и мои глаза медленно закрываются. Телефонная вибрация на подушке рядом. Кто-то звонит Диме. Или сообщение пришло. Открываю глаза. На экране светится имя Таня.

Я снова закрываю глаза и снова засыпаю.

Просыпаюсь в восемь, оттого что луч солнца светит мне прямо в левый глаз. Плетусь на кухню, чтобы поставить чайник и заварить кофе. За мной подтягивается Дима. Он мажет белый хлеб маслом, режет сыр, кладет сверху. К Диме лучше не подходить, пока он не выпьет кофе. Поэтому мы завтракаем, почти не разговаривая. Это занимает десять минут.

Наспех умываюсь и чищу зубы. Так же быстро одеваюсь. В девять мы вместе выходим.

Каждую субботу Дима отвозит родителей в «Ашан» за продуктами или едет туда один, чтобы купить все по списку. Иногда я езжу вместе с ним, но сегодня у меня другие планы. Дима не настаивает. Он подвозит меня до дома и едет дальше.

Я сижу на скамейке у своего подъезда и курю первую за этот день сигарету. Мои студенческие годы были счастливыми, но они закончились, оставив мне взамен страх и растерянность. Во всяком случае, взрослую жизнь я себе представляла немного иначе.

Глава 2

В четыре года мне вырвали два передних молочных сверху.

Они давно шатались, а под ними пробивалось два коренных. Говорили, что молочные зубы надо быстрее выдрать, чтобы освободить место коренным. Иначе они вырастут криво, и потом придется долго носить железные пластинки для исправления прикуса. Воспитатели, родственники, друзья родителей знали об этом. Каждый просил меня улыбнуться, чтобы потом умиляться. Позже они выросли. Прямые, но с щелью. Говорили, что это от бабушки — у нее точно так же.

В семь лет мне подарили Барби.

На самом деле это была просто худая пластиковая кукла. Такую достать было проще, чем настоящую Барби. Волосы мочалка, на лицо симпатичная, руки-ноги не гнутся, одна отваливается — ну и ладно. Но был один дефект. Незаметный, пока она одета. Кто-то помял ей грудь. Одна была вдавлена внутрь, а другая сплющена вдоль. В принципе ничего ужасного, но при всех лучше не раздеваться.

В остальном кукла ничем не отличалась от других. Можно сказать, жила полноценной пластмассовой жизнью. Общалась с такими же куклами и меняла наряды. У нее было очень много одежды. Бабушки постарались.

Однажды, играя с подружками на продленке, я завернула куклу в свитер и оставила в кустах. Я отбегала на пару минут. Думала, быстро вернусь и заберу ее, но когда вернулась, куклы уже не было. Остался только мой свитер и куча кукольной одежды, которую не взяли. Я больше удивилась, чем расстроилась. Кому могла понадобиться кукла с кривыми сиськами?

Я искала ее до вечера. Мне помогала девчонка из параллельного класса. Я не видела ее раньше и подумала, что она новенькая. Девчонка переживала больше меня, а куклу мы так и не нашли. Я отдала ей всю оставшуюся одежду. Она не хотела брать, но позже согласилась. Хорошо, что у ее куклы был тот же размер, что и у моей.

Так я потеряла куклу и нашла первую лучшую подругу. Мне всегда нравилось, что у нас с Нинкой есть своя история о том, как мы подружились.

Когда мне было десять, рядом со мной посадили Симановского Диму. Мы сидели за третьей партой и почти не разговаривали. Только здоровались. Раз в день я спрашивала у него, сколько времени. Дима носил часы. Большие электронные Casio. Я больше не знала, о чем говорить с мальчишкой в десять лет, но неожиданно привыкла к нему. К тому, что он всегда рядом. Начинала волноваться, когда он опаздывал к первому уроку. Гипнотизировала дверь. Ждала, когда она со скрипом откроется, и появится Дима, держа в руках объемную куртку. Пройдет к нашей парте, поздоровается, сядет рядом. Каждое утро ждала этого момента. Но однажды он не пришел. Заболел. И я целый день сидела одна. А потом еще неделю. Мне не хватало Димы. Я скучала по нему. Тогда я рассказала Нинке, что влюбилась.