Годы гроз (СИ) - Ульянов Александр - Страница 9

Кардинал подошел и долго смотрел паладину в глаза. Тот надменно покачал головой. Эриг не сразу вспомнил, что в Верхнем Кальдириуме этот жест означает согласие. Синие рыцари убрали оружие.

— Поднимите копья, — кардинал повернулся к Эригу, и тот вдруг сразу повиновался. Быстрее, чем паладин.

— Поднимите, — буркнул он.

— Я понимаю, что у Великого Наместника есть потребности, но покуда вы в Кроунгарде, вы должны подчиняться требованиям его владыки, — проговорил Лекко.

— Великий Намьестник не служит корольям!

— Над ним лишь Бог, это так, — Лекко расплылся в лошадиной улыбке. — Но коридоры, по которым вы ходите, еда, которую вы едите, и голубятня в этом дворце принадлежат королю Эсмунду. Вы должны просить позволения, а не требовать.

— Великий Намьестник…

«Он вообще знает другие слова?» — подумал Эриг. Ему хотелось как можно скорее уйти, потому что он чувствовал себя бесполезным.

— Я не вижу его здесь, — погасив улыбку, сказал кардинал. — Кто-нибудь видит?

Лекко огляделся по сторонам. Придворные скрывали лица и молчали. Только один трубадур в берете с огромным пером все приближался, стараясь уловить каждое слово.

— Если вы не знаете, сир, объявлена война, — елейный голос кардинала вдруг затвердел. — Кальдириум скоро сойдется с Америей на поле брани. Кому вы хотели отправить письмо?

— Не вашье дело!

Паладин как будто бы растерял уверенность. Неужто Лекко его напугал? Хотя, признаться, Эригу и самому было неуютно. Уродец обладал скрытой силой, и про него даже болтали, что он владеет колдовством. Только очень тихо — инквизиция бы сразу погребла за такие речи.

— А между тем, быть может, какой-то нечистый лакей или человек более знатный, — Лекко снова обвел глазами придворных, — подслушал военные планы короля и передал их вам. А вы, в свою очередь, собираетесь поделиться ими с королем Илларио или маршалом Адричи, — блеснул кардинал своим знанием кальдийского двора. — Не так ли, сир?

Паладин ничего не ответил. Похоже, и ему захотелось как можно быстрее исчезнуть. Эриг даже ощутил укол приязни к человеку, которого недавно готов был убить.

— Конечно, я не обвиняю вас. И не сомневаюсь, что Наместник не стал бы вмешиваться в мирские конфликты. Так что, если письмо не имеет отношения к войне, я готов отнести его на голубятню.

Лекко протянул руку. Пальцы были длинными, как у арфиста.

— Вы можете доверять мне, сир, — сказал он. — Я пять лет провел в Первом Граде, служа Люцио Третьему. Он помнит меня. Быть может, и кто-то из вас…

Латная перчатка отбросила протянутую руку прочь. Кардинал вздрогнул, придворные зашептались, а трубадур подошел еще ближе, пожирая сцену глазами. Да, похоже, паладины помнили Лекко.

— Служишь Эсмунду, не Намьестнику!

— Я служу Господу, — зажимая одну ладонь другой, сказал Лекко. Пальцы окрасились красным. — Раз так, я попрошу вас вернуться в башню. Приказ короля остается в силе, не так ли, сир Раддерфорд?

— Безусловно, ваша светлость, — отозвался Эриг, наконец-то почувствовав себя нужным. — Я повторяю в третий раз — разворачивайтесь! Четвертого не будет.

Паладин вперился в него взглядом.

— Ты назвал менья «собака», — сказал он.

Эриг промолчал. Он уже пожалел об оскорблении, но что сказано, то сказано.

— Поедьинок, — сказал паладин, и все вокруг ахнули. — Завтра на рассвьете.

— Вы можете не соглашаться, сир Раддерфорд, — быстро вставил Лекко.

— Трус может не соглашаться, — качнул головой паладин, и эти слова задели Эрига.

Да, он не был смельчаком, хоть и происходил из знаменитого воинского рода. Он знал, какую кличку носил за спиной. Эриг Бесхребетный. Мол, такому, как он, надо охранять рыгаловки на Кольце, а не Кроунгард. Если сейчас отказаться, шепоток поползет по дворцу, а потом и дальше, пока весь город, а то и вся страна не начнет повторять раздутые слухи о трусливом капитане дворцовой стражи.

«Я слышал, он упал на колени и со слезами просил прощенья!»

«А я слышал, он поцеловал его сапоги прямо там, при всех!»

Эриг махнул головой, прогоняя воображаемый хохот.

— Да будет так, — сказал он со всем достоинством, на которое был способен. — Посмотрим, чего ты стоишь, кальдиец!

Паладин сощурился и развернулся на каблуках. Собратья последовали за ним.

Облизав пересохшие губы, Эриг обратился к кардиналу Лекко:

— Вы ранены, ваша светлость?

— Пустяки, — Джерио показал ему ссадину на тыльной стороне ладони.

— Сир Раддерфорд!

Придворные покинули свои закутки, и Эрига вдруг окружили со всех сторон. Ему улыбались и хлопали по плечу.

— Я не сомневаюсь в вашей победе, сир, — томно сказала какая-то дама с рыжими, как пламя, волосами.

— Как и я, — прогрохотал высокий бородач, хранитель королевского арсенала. — Вы проявили настоящую храбрость сегодня!

— Я одолжу вам Гранглинг — меч моего святого деда. Нет оружия достойнее! — воскликнул какой-то рыцарь.

— Мой оруженосец начистит ваши доспехи перед схваткой!

— Я знаю приемы кальдийцев!

— Идемте в Пенный зал, я хочу сейчас же угостить вас!

Эриг почувствовал, что багровеет. Он жал протянутые руки, улыбался дамам и соглашался на все.

Пожалуй, еще никогда он не чувствовал себя таким нужным.

VII

Южная Лотария

Где-то на миреданском тракте

Стоило армии перейти границы Длани, отмеченые древними дольменами, как лето кончилось будто бы сразу. Дэнтону были привычны холодные ветра и дожди Лотарии, но многие солдаты, не говоря уж о принцессе, поражались, что ливни могут быть такими сильными и долгими.

Моллард по опыту знал, что с началом осени лотарские дороги исчезают и становятся грязью, поэтому повел людей по миреданскому тракту. Хоть и созданные много веков назад, они не боялись погоды. Широкие каменные плиты, на которых мог бы разъехаться сразу десяток всадников, были вкопаны в землю и возвышались над ней на пол-локтя. Вода и грязь стекали с пологих краев на обочину, так что дороги всегда оставались чистыми.

Миреданские тракты проходили через всю Лотарию и земли Дримгарда, исчезая за восточными границами Америи, в проклятых, погибших королевствах. Армия Молларда шагала по зеленому, что уходил на юг Дар-Минора.

— Почему она зовется зеленой? Ведь камень серый, — как-то спросил Лавеллет.

— Дождись полнолуния, — ответил Дэнтон.

В полнолуние миреданские тракты начинали светиться определенным цветом — на них проступали магические символы и древние письмена, которые даже мудрецы не могли прочесть. Многие верили, что ступить на нее в такие дни означало обречься на вечные беды. Вообще, разговоров о миреданской дороге ходило гораздо больше, чем ходило по ней людей. Мол, камни живые и способны сожрать человека, или у камней есть корни, ведущие до самого Небытия, или что это — кости невинных жертв, переплавленные магами. Инквизиторам и прочим служителям церкви вообще считалось недопустимым ходить по ним, но Моллард не боялся слухов. И все же на время полнолуния он приказал разбить лагерь в стороне от тракта. Отдых не помешает, тем более, что настали последние ясные дни этого года.

* * *

Кассандра сидела и смотрела в огонь, а Дэнтон сидел и смотрел на Кассандру. Зачем Всевышний свел их вместе? Если это было испытание стойкости, то Дэнтон его провалил. Они его провалили.

Ее волосы были черны, как ночь, а кожа бела, будто снег. Сирота, она росла в приюте в предместьях Стоунгарда, и никогда не видела родителей. Бледность говорила о северных корнях, но по темным волосам и пылкому нраву было понятно, что в ней течет не только ледяная кровь горцев, но и горячая америйская.

Тонкую шею пересекал узкий шрам, еще белее кожи. Шрам от удавки. Дэнтон никогда не спрашивал, откуда он взялся, а Кэс никогда не рассказывала. Он знал, что в их приюте случилось какое-то несчастье, после чего Кассандра попала к Девам Стали, ордену женщин-воительниц. Каким-то образом ее покровителем стал легендарный Марк Аллард. Именно по его посмертной воле Кассандру приняли в инквизицию.