Годы гроз (СИ) - Ульянов Александр - Страница 11

Йоэн задумчиво хмыкнул.

— Тогда надо забрать Первый Град вместе с Храмом.

— Хранитель моих покоев дает простые, но мудрые советы, вы не находите, Симон? Завоюем Первый Град и дадим ему настоящую независимость. Сделаем себя освободителями. А останки — разве они нужны вам, чтобы стать Наместником?

Симон гордо приподнял три своих подбородка. Конечно, архиепископ рассчитывал, что именно он станет новым ставленником Божьим после смерти Люцио. Об этом не говорили напрямую, делая вид, что Наместник сам примет решение. Но Эсмунд не собирался давать ему этой роскоши.

Вопрос только в том, нужен ли Симон на Святом Престоле.

— Как чувствует себя Наместник? — осведомился архиепископ.

— Надеюсь, что превосходно. Я отправляю туда еду и все, что попросят, но паладины по-прежнему не впускают никого в башню. Будь моя воля, я бы приказал своим Щитам убить их, но все вокруг говорят, что это недопустимо.

— Кровью можно занять любой престол, но только не Святой, — пробурчал Йоэн.

— Ваш хранитель снова прав, — согласился Симон. — А учитывая волнения в народе… Пусть Люцио созреет. Когда он услышит о военных поражениях кальдийцев, то согласится.

— Интересно, что он сделает, если вдруг услышит о наших поражениях.

Эсмунд поморщился. Прямота хранителя порой раздражала даже его, но тот опять был прав. Война непредсказуема. В девятьсот восемнадцатом Эсмунду казалось, что Юминг не продержится и пары месяцев. Но война шла три года, и кривоглазые подонки сожгли весь юг Вилонии и Ривергарда, прежде чем потерпели поражение.

Когда их король Хьонг попал в плен, юмы принесли выкуп, а Эсмунд рассмеялся над их подношением и воскликнул: «Что за гроши вы мне предлагаете?!» С тех пор гордый и жестокий король Хьонг стал Грошовым. Эсмунд разорил весь Серый Берег, и тогда небогатый Юминг стал нищим. Выкуп за своего короля они не собрали до сих пор.

Симон что-то говорил, но Эсмунд его не слушал. Он мысленно улыбался воспоминаниям. Хотел бы он снова повести войска в битву и поставить короля Илларио на колени. Но меч и доспехи были уже слишком тяжелы для него, а от скачки болела спина. Днем ему часто хотелось спать, и мысли постоянно убегали в прошлое, в более светлые дни. Как сейчас.

— Вы согласны, ваше величество?

— Мы ведь уже старики, Симон. Скоро придет наш час.

Архиепископ причмокнул губами:

— Мне только исполнилось сорок два, ваше величество. Я надеюсь протянуть еще хотя бы лет двадцать.

— С вашим весом я бы не надеялся, — сказал Йоэн.

Симон бросил на него испепеляющий взгляд.

— А вот мне скоро восемьдесят. Немногие короли доживали до таких лет, — проговорил Эсмунд и вдруг ощутил себя наполовину мертвым. Его обдало холодом, и он поежился.

— Элла Старый прожил почти целый век, — утешающе сказал Симон.

— Я собираюсь только довести до конца то, что мы начали. Пускай Святой Престол встанет в Америи, а Илларио забудет свои претензии на мой трон.

— Если даже Илларио забудет, потомки вспомнят, — снова подал голос Йоэн.

— Значит, вырежем весь его род под корень! — вскричал Эсмунд и ударил сухим кулаком по столу, не обратив внимания на вспышку боли в суставах. — Как мы поступили с Лотарией и Дар-Минором!

— В Лотарии все же остались Молларды, — сказал архиепископ. — Кстати, о них. Я отправил принцессу Алину с инквизитором Моллардом и его войском.

Эсмунд передернул плечами и посмотрел на Йоэна. Твердый взгляд хранителя покоев был бесстрастен, но он все понял. Он единственный знал, в чем дело.

Король не отпускал свою дочь в Дримгард. Она уехала без позволения, зная, что Законник не решится отправить погоню. Тащить наследницу трона домой, как простую девчонку — значит опозорить ее.

— Принеси мне плед, здесь стало прохладно.

— Да, государь.

Алина долгое время упрашивала Эсмунда отпустить ее в Дримгард. Он не сомневался в ее даре и желании помочь, но путь далек, а Скорбные земли слишком опасны. Если она погибнет…

Даже мысль об этом была ужасна. Алина — единственная надежда Америи. Если вдруг с ней что-то случится, королем станет Дагоберт, ее младший брат. Едва ли можно представить худшего правителя. Даже Карх Слабый и Амелия Третья, Венценосная Шлюха, что-то сделали для страны. Дагоберт не сможет сделать ничего. Настанет хаос.

Каким бы он вырос, если б не тот пожар, погубивший Мариэль и сделавший Ричарда Хейса Фениксом?

— Хорошо, — вновь прогоняя тяжелые воспоминания, сказал король. — И Моллард проводит ее до самого Дримгарда?

— Он не посмел отказать, ваше величество.

— Тогда я спокоен, — соврал Эсмунд. Его душу сковало льдом.

— И все же я в недоумении, ваше величество… Как вы отпустили ее в такое опасное путешествие?

— Коль скоро ей предстоит стать королевой, пусть поступает по-королевски, — повторял Эсмунд слова Алины, с помощью которых она пыталась уговорить его. — Представь, какую народную любовь она обретет, если поможет излечить черную лихорадку.

— Ее будут превозносить, как новую Белую королеву, — согласился Симон.

— Такой она и будет. Знаешь что, Симон? Когда она вернется, я, пожалуй, сложу с себя корону и передам ей. К тому времени мы перенесем Святой Престол и победим Кальдириум. Мы посадим семена, а Алина заботливо взрастит их — она это умеет. Страну ждет процветание.

— Ваши слова вдохновляют меня, — сказал архиепископ и посмотрел в окно сквозь шторы. — Похоже, солнце садится. Я хотел провести закатную службу в храме на Кольце. Не желаете пойти со мной?

— Пожалуй. Я давно не молился в церкви, — сказал Эсмунд, и тут двери приемной распахнулись.

— Кардинал Лекко! — доложил Королевский Щит.

— Что-то с Дагобертом? — спросил Эсмунд.

— Нет, мой король! Что-то с паладинами.

Симон заерзал на кресле.

— Пригласи его, — сказал король.

Кардинал появился сразу, бесшумный, будто ласка. Сине-серебряная сутана, как всегда, была безупречна, а конская улыбка раздражала Эсмунда. Ему не нравился Лекко. Если б Дагоберт не был так привязан к своему духовнику, король давно бы отослал кальдийца прочь от двора.

Симон, однако, доверял ему, неясно почему.

— Счастлив видеть вас в добром здравии, государь, — Лекко преклонил колено. — Как прошло путешествие, ваше святейшество?

— Воды Скованного моря спокойны, как всегда, — сказал архиепископ, осеняя кардинала святым знаком.

— Хорошо, что вы прибыли столь скоро. Я надеюсь, вы сможете добиться разговора с Великим Наместником. Еще есть шанс избежать войны.

— Это вряд ли, — сказал вошедший с пледом Йоэн. — Даже если кто-нибудь оближет все кальдийские задницы в мире.

— Неужто моя вежливость кажется лобызанием задов? — смиренно отозвался Джерио и поднялся.

— Иногда, хотя я не имел в виду вас. Ваш плед, государь.

— Спасибо.

Йоэн встал у кресла короля, придерживая топор на поясе и не спуская глаз с Лекко. Джерио смотрел в ответ, глаза-бусинки хищно блестели. Хранитель и кардинал никогда не любили друг друга. Оба простолюдины, оба высоко взобрались, но слишком разные, как молот и шпага. Таким не ужиться вместе.

— С чем вы пришли, кардинал? — спросил король, расправляя плед.

— Великий Наместник хотел отправить некое письмо через паладинов, мой король. Сир Эриг Раддерфорд преградил им путь.

Симон ахнул и прижал руку ко рту. Эсмунд раздраженно стукнул костяшками по столу и поморщился.

— Кого-нибудь убили?

— Нет, ваша светлость, я предотвратил схватку в последний момент.

Уж этот Лекко, своего не упустит.

— Пусть так. Вы забрали письмо?

— Не вышло, мой король. Паладины были грубы, но и Эриг не меньше. Он оскорбил одного из них, и был вызван на поединок.

— Поединок! — воскликнул Симон. — Это недопустимо!

Юный клирик предусмотрительно подал ему свежий платок. Архиепископ утер выступивший пот.

— И когда должен состояться бой? — спросил Эсмунд.

— Завтра на рассвете, ваше величество. Двор поддержал капитана, но я думаю…