Закон Жизни (СИ) - Георгиевич Ярослав - Страница 69

В это мгновение из-за двери раздался истошный вопль. Знакомый голос, сомнений в том, кому он принадлежит, у меня никаких не было. События понеслись вскачь — время сомнений осталось где-то позади, на всё быстрее удаляющемся перроне прошлого, как и последний шанс на «мирное» решение и выход из ситуации с наименьшими потерями.

Я успел увидеть, как часовой скривился — видимо, ему самому происходящее было не в радость. Поздно, мой меч, прямо так, обёрнутый в тряпку, встретился с его незащищённой доспехом шеей. Мертвенная бледность мгновенно растеклась вокруг шеи, и на пол упали уже промороженные насквозь ледышки. Голова, отколовшаяся от удара, покатилась в сторону.

Рядом лёг пускающий кровавые пузыри из перерезанной шеи центурион. В отличие от меня, Малыш справился со своей работой гораздо тише, и его направленный на меня взгляд был полон укора. Но я это проигнорировал. Рванув дверную ручку и стряхнув, наконец, с меча тряпку, я прыгнул внутрь.

Какая-то комната, похожая на кабинет, была пуста. Но за нею виднелась ещё одна дверь, и я метнулся к ней. Распахнул пинком, ворвался внутрь, и увидел Валерию. Девушка, полностью обнажённая, барахталась на шикарной двухспальной кровати с балдахином, а на неё сверху наваливался какой-то тип, молодой, с холёным и даже, пожалуй, красивым лицом.

Повернувшись на шум, он мгновенно сориентировался: вскочил на ноги и, метнувшись к стене, сорвал висящую на ней шпагу. Реакции и сообразительности этому типу точно было не занимать. Не размениваясь на разговоры и тому подобное, он метнулся мне навстречу. Мелькнул блестящий росчерк, что-то звякнуло. Только уже занося меч для удара, я сообразил — это метательный нож Малыша, который Аниус отбил, даже не напрягаясь.

От моего выпада негодяй тоже легко ушёл, извернулся и опасно ткнул меня шпагой в бок. Так, что ещё чуть, и стал бы я трупом. Но я увернулся. И заметил, что вокруг тела врага, всё ещё полностью голого, появилось зеленоватое свечение, и он начал двигаться значительно быстрее, оставляя в воздухе что-то вроде размытого следа.

Следующую атаку я пережил только чудом, отскочив назад и врезавшись спиной и порушив что-то. Не успел я порадоваться этому, как увидел, что шпага вновь летит навстречу. Стало вдруг отчётливо ясно: не успею. Всё, конец, ничего уже не сделать, это просто не в человеческих силах. Остаётся просто принять, смириться…

Внутри поднялась глухая ярость. Я поднял меч, и с его конца вылетел ледяной сгусток, превращая Аниуса в ледяную статую. Произошло это не сразу, металл шпаги всё же достиг цели. Со всей набранной инерцией он врезался в мой кадык — именно туда метил уже умирающий противник. Смертельный, беспроигрышный удар, нанесённый профессионалом. Но сталь просто сломалась, встретившись с моей кожей.

Аниус упал, и, судя по тому, как его рука откололась и осталась валяться рядом — проблем от него больше быть не должно было. Я поднял взгляд, и увидел пытающуюся прикрываться простынёй Валерию, её испуганные, заплаканные — и полные внезапно вспыхнувшей надежды — глаза. Улыбнулся. Хотел сделать шаг навстречу… Но истошный визг из-за спины заставил вздрогнуть и обернуться.

Какая-то бабка в чепчике и переднике, явно из прислуги, стояла в дверях и голосила. Блеснуло металлом, вопль прервался, сменившись мерзким бульканьем. Нож Малыша. И где он был раньше? Мой вопрос — «зачем», так и остался невысказанным. С улицы послышались крики. Для нас ничего не закончилось, и даже то, что удалось буквально вытащить Валерию из-под этого насильника, ещё ничего не значило. Особенно после того, как охрана снизу всполошилась — я бы на их месте, услышав такой вопль, точно заподозрил бы неладное.

Подбежав к окну и встав сбоку, за портьерой, я осторожно выглянул наружу. И… Очень сильно удивился, поняв, что те два типа всё так же играют в карты, будто ничего не случилось. Как будто не слышали визга. Или… Слышали, но для них это в порядке вещей?..

Скрип двери и показавшийся из-за неё Малыш заставили вздрогнуть. Полурослик, видимо, «улаживал» какие-то дела снаружи.

— Эти, во дворе, даже не чешутся.

Полурослик подошёл, тоже выглянул.

— Ага. Вот дураки — голос служанки узнать не могут…

— Зачем было её убивать?

— Ой, не лечи! Терпеть не могу визжащих баб…

Пока мы говорили, на улицу выбежал какой-то паренёк, и закричал что-то. После этого легионеры, наконец, подхватились.

— А этот откуда выскочил? Я же, кажется, всех…

— Всех?..

— Ну, вот этого не нашёл…

Тем временем легионеры внизу позвали Ули. Тот открыл калитку, просунул голову внутрь и кинул какую-то реплику, но я её не расслышал — из-за звука выстрела и звона бьющегося стекла. Повернулся к Малышу, и проследил, как он поворачивает ствол винтовки и нажимает на спуск. А потом ещё раз. И ещё. Комната наполнилась вонючим дымом.

— Что творишь?.. — когда полурослик опустил оружие и начал перезаряжаться, спросил я его.

— А я виноват, что они такие беспечные? И что тут целый арсенал хранится?..

— Арсенал?

— Ага, разбирайте скорей. Нам это всё ещё очень пригодится! И приведи в чувство свою женщину.

Мы в рекордное время вооружились. Я, кроме меча, обзавёлся поясом с двумя револьверами, и какой-то крупнокалиберной магазинной винтовкой. Валерии вручил лёгенький штуцер с патронташем и ещё один револьвер, небольшой и украшенный всякими красивыми завитушками. А при взгляде на Малыша в памяти почему-то всплыло смутно знакомое слово «Рэмба», он весь, просто с ног до головы, увешался разными стволами.

— Что будем делать? Надо как-то прорываться наружу…

— Прорываться? Ты в себе, человек? Мы в самом центре легионерского квартала, среди казарм. Пока будем выбираться, нас тысячу раз порешат…

— Лошади?

— Подстрелят.

— Что же делать тогда?..

— Сидеть здесь и отстреливаться.

— Но нас же рано или поздно возьмут. Патроны кончатся, артиллерию подтащат, или просто людей пригонят…

— Ага.

— И?.. Ты так легко говоришь об этом?..

— Ну, знаешь, человек… Я год назад выяснил, что немножко болею. Не лечится, говорят, совсем ничем. И каждый день всё только хуже. А тут такой случай — погибнуть в бою! Я не могу его упустить!

Свистнувшая в разбитое окно пуля заставила прервать беседу. Малыш быстро выстрелил несколько раз в ответ.

— Давай, человек, сиди тут. Я в то крыло пойду. Девчонка пусть тылы смотрит. Бывай.

Не успел ответить хоть что-то, как полурослик выскользнул из комнаты. В стену врезалось ещё несколько пуль. А я вдруг понял, что внутри вновь разгорается что-то такое, отказывающееся принять нашу окончательную гибель здесь. Это неправильно, нечестно. Особенно по отношению к Валерии. То, что произойдёт, вдруг предстало перед глазами очень ясно. Наш предрешённый конец. Она не заслужила такого конца!

— Волчик? — испуганный голос заставил вздрогнуть.

Выстрелив несколько раз для острастки, я повернулся к девушке.

— Что?

— Ты такой… Страшный. Я боюсь.

На какое-то мгновение эта фраза загнала меня в ступор. Что? Нас вот-вот прикончат, а она говорит, что меня боится?

Вгляделся внимательнее — и понял, что да, и правда боится. И… Под звук очередных выстрелов я понял, что воображаемое пламя уже пылает не только в груди. Снаружи раздался треск и вопли.

— Пошли, скорее! — схватив Валерию за руку, я потащил её вниз. — Малыш! Ты как хочешь, а мы уходим!

Пробежав через двор, мы влетели в конюшню. Там, к счастью, оказалось две осёдланные лошади. На одну я вскарабкался сам, помог устроиться сзади Валерии и закинул мешок с вещами. На другую запрыгнул забежавший следом и быстро сориентировавшийся Малыш.

— Что происходит, человек?

— А ты не слышишь?

— Слышу. И не понимаю.

— Всё просто. Это демоны.

— Демоны?

— Да. Демоны пришли карать людей за грехи их…

— Ты в себе, человек?

— Нет. Но это наш шанс спастись. Последний!..

Подъехав к ведущим во двор воротам, Малыш спрыгнул и откинул засов. Я поднял винтовку, ожидая, что снаружи на нас бросится кто-нибудь — но с той стороны лежали лишь окровавленные тела.