Доктор. Заново (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 12

Теперь смотри: профильное оборудование — только импорт, для тебя — автоматически на 25 % дороже, чем для западной аналогичной лаборатории из-за растаможки по нашим дурацким законам.

Специалисты: либо — неудачники, если наши. Либо — минимум в 2 раза дороже Западного рынка труда, компенсация за переезд сюда.

Это повлияет на себестоимость «продукта» который будет выдавать твоя лаборатория? Сразу оговоримся. Сегодня нет никаких оснований ожидать перемены к лучшему. Вся отрасль, если говорить о медицине и генетике, в нашей стране движется по инерции на старом базисе времен СССР. НО того запаса прочности уже нет, он давно устарел. А нового ничего не создано и не создаётся. И не создастся — поскольку текущий государственный подход это исключает. Медицина и генетика — отрасли, в которые сегодня надо вкладывать миллиарды. Чтобы хотя б иметь шанс получить результат через 10–15 лет. У нас есть соответствующие инфраструктура, законодательство, ресурсы, программы? Компетентно говорю: нет.

— Да, конечно, — загружаюсь я, — получается, у нас все исследования и их результаты минимум в 2–2,5 раза дороже. Это если удастся решить проблему кадров, что уже само по себе риск. А ведь её можно и не решить…

— Но и это не всё. Как только ты — если! — начнёшь получать какой-то приемлемый результат, ещё и способный конкурировать с Западом — к тебе тут же придёт наше Государство. И в лучшем случае, останешься без своей лаборатории, но с деньгами. В худшем — управлять твоей лабораторией будут совсем другие люди. Совсем не по твоим планам исследований и не по твоим задачам. Так что — реальны только два варианта. Либо твоя лаборатория банально прогорит, не выдержав конкуренции с более технологичным Западом. Либо — если ты каким-то чудом начнёшь побеждать — у тебя всё равно в итоге не будет такой чудесной лаборатории.

— Как так? — удивляюсь, — это что, узаконенный государственный рэкет?

С.В. молча хлопает меня 2 раза по плечу.

— Саня, ты — хороший, добрый, чистый парень. Лично я желаю тебе только удачи, и не только из меркантильных побуждений. Ты пришёл за советом? Считай, что я — твой дядя. Вот мой тебе совет: первое — деньги. Думай, где взять деньги на твои затеи. Очень большие деньги. Они главнее, чем твои мозги, пусть и неординарные. Второе: когда у тебя получится обеспечить эти деньги, ты сам, на основании личного опыта, поймёшь, почему в нашей стране такую лабораторию открывать не нужно. Начерно — я тебе описал, твой продукт просто на ровном месте будет в 2 раза дороже импортного. Кому он будет нужен с неконкурентоспособной ценой? Уже молчу о конкурентности результата… И напоследок. У меня есть сын, от бывшего брака, но мы общаемся. Он в прошлом году окончил школу. Я лично отговорил его идти в медицинский. Вот максимум, что я могу для тебя сделать — это честно сказать: забудь об этой стране, как о базе для твоей идеи. Тут у тебя ничего не получится. Ни по кадрам. Ни по оборудованию. Ни по реализации результата, если вдруг (!) ты каким-то чудом получишь что-то интересное.

— Неожиданно, — ставлю чашку на стол. — Есть о чём подумать. Спасибо за информацию и кофе, не ожидал.

— Саня, это жизнь. А ты ещё — просто мальчик в ней. Умный, добросовестный, пытающийся идти путём, который лично я, как старший товарищ, очень уважаю, — но просто мальчик. Который не до конца понимает практические реалии.

Ещё минут 5 мы молча пьём кофе, думая каждый о своём. Как-то беспросветно. Хотя, я понимаю, что он прав. Моих знаний хватает, чтоб, критично всё обдумав, с ним согласиться по всем пунктам.

— А как добиваться успеха на Западе — я тебе не советчик. Я как раз из разряда неудачников, которые на Запад прорваться не смогли. Разве что, пользуясь возможностями и плюсами нашей реальности, развить и отточить твои собственные умения и навыки тут.

— Что Вы имеете в виду?

— Мой однокурсник открыл на паях частный медцентр. Сам в нём — главврачом. Возле кабминовской больницы. Половина его специалистов — также оттуда. Клиенты — люди, которым по средствам лечение на Западе, но в силу разных причин они не могут туда мотаться. Я там своего товарища регулярно консультирую — частным порядком, поскольку администратор и бизнесмен он чудесный, а вот врач — не особо. У меня и там бывают случаи, по которым я бы с удовольствием консультировался с тобой. Если ты решишь системно разрабатывать и тренировать свои навыки — могу посодействовать с «полигоном». Там лично тебе есть вариант развернуться в хорошем смысле, под компетентным присмотром, не опасаясь никаких подводных камней.

— Можно ещё кофе?

— Да без проблем. Только сам заваривай, — С.В. подходит к открытому окну и закуривает. Пока засыпаю кофе, пока закипает вода, обдумываю то, что сейчас услышал. Прихожу к очень некомфортным выводам:

— Сергей Владимирович, получается, Вы сейчас намекаете, что, с точки зрения перспектив развития фундаментальных моментов генетики и медицины, наша страна — аутсайдер? И находиться географически тут, «внутри системы», всё равно что Шумахера пересадить на жигули или запорожец?

— Я тебе не намекаю, а открыто пытаюсь это донести. Более того. Это — не моя частная позиция. Это — позиция нашего замминистра по науке. Озвучиваемая и в Парламенте, и на Кабмине, и даже на более высоком уровне. Но чтобы что-то изменить, нужна готовность страны вкладывать миллиарды сегодня. Без гарантии что-то получить завтра. А о долгосрочных инвестициях в фундаментал по генетике или медицине именно в нашей стране речь не идёт. Я тебе больше скажу. Есть такая вещь — называется «международное разделение труда». Обычно о нём говорят экономисты, но у врачей что-то подобное тоже есть. Вот мы традиционно сильны в военно-полевой хирургии. Корифеи, гордимся, никто уже больше ста лет не спорит. Шри Ланка, например, сильна в трансплантологии, другое дело что там 90 % мирового «чёрного» рынка трансплантаций. Но сейчас не о том… Германия — традиционно сильная психиатрическая школа. Китай — очень силён в опорно-двигательном аппарате, костях, суставах, скелете — это то, то я вижу как врач нашей школы. Не могу никак оценить Пекинский Университет Народной Медицины. Есть мнение, что они сильны и в профилактике — но тут сложно обсуждать; трудно доказать, что ты бы заболел артрозом, если ты им не заболел…

Так вот. В рамках международного разделения труда, применительно к медицине, у нас есть свои ниши. Хоть и кардиохирургия. Но даже там, последнее слово в имплантатах сказано не нами: наши классные хирурги делают классные операции чужими материалами и на чужом оборудовании. Более того. Чтоб сертифицировать оборудование в стране, знаешь сколько нужно времени?

— Сколько?

— А порой и до 3 лет. А сколько времени нужно, чтоб его разработать, «довести» и подготовить под ключ к сертификационным испытаниям? То-то и оно. А сколько денег? Это — целая индустрия, в которой мы не то что аутсайдеры. Мы вообще не участвуем.

— Это как идёт чемпионат по плаванию, а наша страна не приехала в нём участвовать?

— Да. Можно и так сказать, — смеется С.В. — Какое-то время ещё мы «проедем» на инерции предыдущей подготовки. Но через несколько чемпионатов, мы отстанем и в методиках подготовки пловцов, и в методике подготовки тренеров, и бассейны — если этой аналогией пользоваться — износятся и закроются. А новых бассейнов мы не строим. И открыто заявляем, что строить не на что. Так что, опять же говоря твоим языком, если ты хочешь быть в десятке лучших пловцов мира, тебе нужно переходить из сборной Танзании в другую страну — туда, где хотя бы есть бассейны и вода в них.

— Кажется, понял…

— Саня, я очень рад тебя видеть, но мне пора. У тебя сейчас каникулы?

— Да.

— Ты когда занят на своей мойке? Вернее, когда свободен бываешь? В конце недели в Новой Клинике (она так и называется — НОВАЯ КЛИНИКА) будет пациентка. Я тебя заранее извещу. Пожалуйста, подойди посмотреть? Пока без подробностей, но это может быть полезно абсолютно всем, включая тебя. Могу на тебя рассчитывать?