Наконец, день бала настал. Мне спалось хуже обычного, а в груди возрастало ощущение, будто нахожусь на пороге чего-то важного. Поэтому я ждала вечера с болезненным

нетерпением. Матушка же приняла это за благоразумие.

- Вот так бы сразу, - говорила она, пока служанки укладывали мои волосы. -

Познакомишься с молодыми людьми, покажешь, какая ты у меня красавица. И не будь букой!

Улыбайся, а то на тебя смотреть страшно.

- Хорошо, - отвечала я, почти её не слушая.

- И еще, Полли, ради всех богов, не упоминай, что была обручена с Вейраном. Конечно, всем и так это известно, но чем меньше ты будешь привлекать к этому постороннее внимание, тем лучше.

- Как скажешь.

- Полина! Ты меня вообще слушаешь?

- Слушаю, матушка, - чуть обернулась я. - Улыбаться, не болтать. Все понятно.

Прическа как раз была закончена, я поднялась с кресла и прошлась по комнате. Зеркало

отразило тонкую, болезненно худощавую девушку в ярко-зеленом пышном платье, расшитом

золотыми нитями. Девушка казалась мне чужой. И это платье, и украшения с изумрудами, и

прическа. Кто она - и кто я?

- Поторопись же! - негодовала матушка. - Идем.

Мы спустились на первый этаж. Мысленно я пыталась представить, как привлечь

внимание магистра тьмы. Что я о нем знала? Имя? Фернан Кернер. Знала возраст - самому

молодому магистру было чуть больше двадцати семи. Самому молодому? Сколько же тогда

лет Пьеру? Ведь выглядел он младше. Или же просто никто не знает возраст Пьера? Странно...

- Смотри под ноги! - недовольный окрик матушки, а я едва не споткнулась о порог. Надо

собраться, сосредоточиться. Экипаж полетел по улицам столицы, а я комкала в руках веер.

Он трещал и не сдавался.

- Ты поломаешь веер, Полли, - шикнула на меня мать.

И что с того? Я оставила веер в покое и принялась дергать оборки на платье. Это

успокаивало. Матушка только воздела очи к крыше экипажа и отвернулась, чтобы не видеть

безобразия. Она сама выглядела безупречно в ярко-синем платье, украшенном белой с

серебром органзой и вышивкой. Наконец, экипаж остановился. Здание магистрата

располагалось в самом центре столицы. Здесь три магистра обычно встречались за столом

переговоров и решали особо важные вопросы из жизни Гарандии. А сегодня вокруг кипел

праздник. Съезжались экипажи, шумели голоса гостей, доносились звуки музыки. А у меня на

глазах были слезы. Я никогда и нигде не чувствовала себя такой чужой, как здесь. Словно

меня выдернули из привычной среды и поместили в чуждый мир.

- Полли? Что такое? - Матушка заметила, что я едва не плачу.

- Ничего, - качнула головой. - Соринка в глаз попала.

Конечно, мать мне не поверила, но предусмотрительно промолчала. За эти дни между

нами установился хрупкий нейтралитет. Я делала вид, что все в порадке. Она делала вид, что

верит мне. И мы обе знали, что беспробудно лжем.

Я вышла из экипажа. Прохладный воздух немного остудил голову. Что делать дальше?

Как себя вести? Будь, что будет. Я шла за матушкой по дорожке, окруженной ровно

подстриженными кустами. Яркий свет бил в лицо. А мысли разлетались в разные стороны.

Наконец, мы вошли в бальный зал. В эту минуту показалось, будто все взгляды

прикованы ко мне. Даже музыка будто стала тише, чтобы все присутствующие могли оценить: вот она, невеста убийцы светлейшего магистра. Захотелось спрятаться, но я расправила плечи

и продолжила идти вперед, словно не замечая этих ненавадящих взглядов. Пусть катятся в

пустоту. Как бы мне хотелось видеть всех их там, где сейчас Анри.

Матушка тут же заметила в толпе знакомые лица, защебетала с подругами, а вокруг меня

будто разверзлась пустыня. Мне это не мешало, не заставляло нервничать. Наоборот, успокаивало. Но мое счастье не длилось долго.

- Магистр тьмы Кернер, магистр пустоты Эйлеан, - провозгласил дворецкий, шире

распахнулись двери, и в зал посреди воцарившейся тишины вошли двое. Я присела в

реверансе, но украдкой все-таки наблюдала за магистрами. Меня интересовал Фернан Кернер, но и Пьера почему-то хотелось увидеть. Пьер не изменил привычке, только длинный балахон

сменился на плащ с капюшоном, надежно скрывающим лицо. Фернана же я никогда раньше не

видела вблизи. Он оказался выше Пьера почти на голову. Высокий, черноволосый. Его

бледное, чуть вытянутое лицо чудилось потусторонним. Не человек, а оживший старинный

портрет или статуя. Но больше всего мне запомнились огромные черные глаза. Магистр чуть

повернул голову, и на мгновение наши взгляды встретились, а мне стало тяжело дышать. В

его глазах клубилась сама тьма.

Снова заиграла музыка, магистры заняли место на возвышении, на котором традиционно

ждали три кресла. Только сейчас на одно из них была наброшена непроницаемая черная

ткань. Уже завтра претенденты смогут попытать счастья, чтобы стать следующим магистром

света. Мне было плевать, кто им станет. Меня интересовали двое нынешних.

После небольшого музыкального пассажа магистр Кернер заговорил:

- Жители Альсенбурга, сегодня заканчивается срок траура по нашему погибшему собрату

Таймусу. Уже завтра начнутся испытания для тех, кто хочет проверить свой свет. Мы отдаем

дань Таймусу, но жизнь продолжается. Поэтому веселитесь за того, кого уже нет с нами, и за

того, кто прадет на смену Таймусу.

Заиграла музыка. Кавалеры тут же поспешили к понравившимся дамам, чтобы пригласить

на танец или договориться о следующем. Я же, ожадаемо, осталась одна. Чтобы не мешаться

под ногами танцующих, отошла к стене и принялась рассматривать гостей. Часть из них я

знала. Даже заметила среди вальсирующих Катарину, свою подругу по коллежу. Конечно, выпускной ведь уже прошел. Она же предпочла сделать вид, что мы не знакомы. Только я

приехала на бал не ради танцев и друзей.

Первый танец сменился вторым, второй - третьим, а я так и стояла в одиночестве, потому

что моя матушка как раз не жаловалась на недостаток внимания. Зато у меня была

возможность понаблюдать за магистром тьмы. Он скучал. Это было у него на лбу написано. И

наблюдал за толпой, как за мушками, кружащимися у паучьей паутины. Мне стало жутко, я

отвернулась.

- Можно вас пригласить, мадемуазель Лерьер? - раздался над ухом знакомый голос.

Я упустила момент, когда ко мне подошел герцог Дареаль. Главный дознаватель сменил

привычный наряд на черный с золотом камзол, белоснежную рубашку и темно-серые брюки.

- Я не танцую, - ответила тихо, ощущая, как в груди поднимается страх.

- Не бойтесь, я вас не съем.

Боюсь? Разве я боюсь его? Едва не рассмеялась Дареалю в лицо, но лучший ответ был

иным, поэтому протянула ему руку.

- Хорошо, давайте потанцуем.

Этьен Дареаль осторожно обнял меня за талию и увлек в общий круг. Заиграл вальс.

Стоит признать, вальсировал мой партнер на удивление хорошо, будто в жизни занимался не

тем, что обвинял невиновных людей, а учил танцам.

- Я кажусь вам смешным? - нахмурился Дареаль.