Иезуит. Сикст V
(Исторические романы) - Мезаботт Эрнст - Страница 83

Палачи взяли Греко, повалили его на скамейку, прикрутили к ней веревками и сняли обувь.

— Начинай! — скомандовал лейтенант.

Один из палачей намазал маслом ступни Греко и приложил к ним докрасна раскаленные щипцы. Несчастный закричал не своим голосом. По комнате пошел смрад жженого мяса.

— Желаешь ли сказать правду? — спрашивал лейтенант.

— Ой я сказал все, что знал, ой я не могу, мне больно! — вопил Греко.

— Намажь больше, — опять скомандовал Марио.

Палач гуще вымазал маслом ступни и опять приложил к ним раскаленное докрасна железо. Сначала послышалось шипение, потом оно мигом точно смолкло; огонь уничтожил мускулы и дошел до кости. Раздирающие душу вопли вылетали из груди мученика.

— Ну а теперь ты будешь говорить правду? — спрашивал Марио.

— Ой буду! Буду! Освободите, нет моей мочи! — кричал Греко.

Лейтенант сделал знак палачу. Тот взял тряпку, намочил ее какой-то жидкостью и приложил к черным, обуглившимся костям; от ступней уже не было и следа, они сгорели. Обвиняемого развязали и посадили на скамейку.

— Ну говори да короче, кто был руководителем убийства Франциско Перетти?

— Марчелло Аккорамбони, брат синьоры Виктории, жены убитого.

— Но кто был главным руководителем всего дела?

— А если я скажу, вы меня спасете?

— Мерзавец! Еще вздумал предлагать условия, — вскричал Марио. — Опять пытать его!

— Нет, нет скажу, все скажу! — молил Греко.

— Ну говори, кто же был главным зачинщиком?

— Герцог Браччиано, — пролепетал обвиняемый, со страхом оглядываясь кругом, точно боялся, что потолок обрушится на его голову при произнесении имени всемогущего герцога.

— Значит, синьор Паоло Джиордано имел какой-нибудь интерес в том, чтобы убить Перетти?

— Господин герцог любовник Виктории и хочет на ней жениться.

Лейтенант поменялся многозначительным взглядом с генералом.

— Как я и предполагал, — проговорил герцог Сора.

— Ну а ты, какое принимал участие в преступлении? Говори правду, а то сам теперь знаешь, что тебя ожидает!

— Герцог Паоло Джиордано обещал мне свое покровительство, — пролепетал обвиняемый.

— За что?

— Я постучал в окно, вызвал синьора Франциско и провожал его до садов Сфорца, где дожидались люди Аккорамбони.

— Ну а потом?

— Потом я немножко придержал его, когда в него стреляли, — отвечал Греко.

Несмотря на развращенность генерала папских войск и его достойного лейтенанта, подобная гнусная измена негодяя их поразила.

— Ты все, что показывал, готов удостоверить своей подписью? — спросил лейтенант.

— Синьор герцог Браччиано обещал мне свое покровительство, и я…

— Отвечай, согласен ли ты подписать свои показания?

— Согласен, — едва слышно проговорил Греко.

Лейтенант с герцогом удалились в конец комнаты и начали о чем-то совещаться. Видно было, что Сфорца хочет в чем-то убедить племянника папы.

— Но подумайте, Марио, — говорил герцог, — дядя за это рассердится.

— Напротив, ваш дядя будет доволен, что вы избавляете его от самого большого беспокойства, которое когда-либо существовало в продолжение всего его царствования. Если Греко, выйдя отсюда, будет рассказывать в городе то, что он здесь показал, то правительство будет вынуждено начать преследование против Орсини, тем более что кардинал Монтальто, верьте мне, ни одной минуты не даст покоя его святейшеству.

— Ну что же из того, — гордо возразил герцог, — если дядюшка пожелает, я имею достаточно силы, для того чтобы положить конец произволу этого Браччиано, который воображает, что он рожден с правом убивать безнаказанно, кого ему вздумается.

Марио сделал нетерпеливый жест.

— Попробуйте тронуть Орсини, — возразил он, — и вы увидите, что против ваших пяти тысяч солдат явятся десять или двенадцать тысяч бандитов, которыми располагает герцог Браччиано.

— Прекрасно. Но я могу соединиться с Аквапенденте, с Просперо, — возразил герцог, — у одного Колонна есть шесть тысяч лучших солдат в Европе.

— Просперо и Колонна принадлежат к числу недовольных и они давно бы предали огню и мечу весь мой лагерь, если бы мне не удалось заручиться союзом с кардиналом Медичи.

Герцог после непродолжительной паузы сказал:

— Наконец я могу прибегнуть к помощи римских граждан, обращусь к ним с воззванием, и у меня мигом образуется сильнейшее войско.

— Совершенно верно, — отвечал, горько улыбаясь, лейтенант, — но если вы обратитесь с воззванием к народу и вооружите его, то, уничтожив римских баронов, народ примется за вас и за вашего дядю. Этого прошу не упускать из вида.

Генерал серьезно задумался. Марио продолжал, все более к более воодушевляясь:

— Нас маленькая горсточка львов среди целой стаи волков. Мы управляем ими только потому, что волки не объединились вместе и нет между ними согласия, единства цели. Если возникнет между ними солидарность, и они попробуют крови благородных, они уничтожат существующие порядки, в один момент их явится по крайней мере сто тысяч. Что же вы будете в состоянии сделать с вашей горстью солдат против такой силы?

Эта беспощадная логика лейтенанта вполне убедила герцога ди Сора, он сказал:

— Ну делайте, как знаете. Конечно, мой кузен Орсини будет не особенно мне благодарен, но я по крайней мере избавлю от величайшего беспокойства моего святейшего дядюшку.

Выслушав это приказание, Марио подозвал к себе палачей и что-то им пошептал. Те подхватили Греко и поволокли его к пасти ужасного колодца, видневшегося в конце пытальни.

— Куда вы меня тащите? — вопил несчастный. — Я вынес пытку и показал всю правду, вы должны отпустить меня на свободу.

— Ну попробуй уйти, — сказал с наглым цинизмом один из палачей, глядя на обугленные кости Греко, оставшиеся вместо ступней.

На улице слышались нетерпеливые крики и шум приближающейся толпы.

— Бросай его проворней! — командовал Марио.

— Никак не поднимешь кверху, такой тяжелый дьявол! — острил один из палачей.

Греко наконец понял, куда его тащат. Страх смерти еще более исказил его лицо.

— Боже! В колодец! Смерть!.. — закричал он с отчаянием, которое тронуло бы камни, но не палачей.

Между тем шум на улице увеличился так, что можно было слышать голоса многих людей.

— Сюда! Ко мне! — кричал герцог Браччиано. — Они заперлись в подземелье, но я разнесу все, и камня на камне не оставлю!

Греко уже подняли вверх, чтобы бросить в колодец, но он, услыхав голос герцога Браччиано, сделал сверхъестественное усилие и освободился от палачей, но стать на свои сожженные ступни не мог, и упал. Палачи его снова подхватили, и в то время, когда разбитая дверь упала, и герцог Браччиано вломится со своими людьми в подземелье, несчастный Греко уже летел на дно глубокого колодца.

Генерал папских войск и его достойный лейтенант совершенно спокойно стояли среди комнаты, будто ничего особенного и не произошло.

— Как это вы, мой уважаемый кузен, — совершенно хладнокровно сказал герцог Сора, — с вооруженной силой вламываетесь во дворец юстиции, ломаете двери? Вот уж никак не ожидал!

Затрагивать папского племянника совсем не входило в намерения Орсини, он хорошо знал, что Григорий XIII несмотря на свою бесхарактерность готов на самые крайние меры, хотя бы для этого пришлось поднять весь Рим на ноги, если осмелится кто-либо тронуть его любимца.

— Я искал моего верного слугу, — отвечал, несколько смутившись Браччиано, — мне сказали, что он здесь, между тем я его здесь не вижу.

— Позвольте, кузен, попросить вас отпустить ваших людей, — сказал герцог Сора, — мне необходимо переговорить с вами.

Браччиано невольно вздрогнул, именно в то время, когда он слушал генерала, взор его упал на орудия пытки, но вскоре он оправился и пробормотал:

— Не осмелятся!.. — И жестом руки приказал своим людям выйти.

— Ну-с теперь, дорогой кузен, я прошу меня выслушать, — сказал спокойным голосом герцог Сора. — Вы ищете здесь Греко, которому обещали свое покровительство за участие его в убийстве в прошедшую ночь…