Иезуит. Сикст V
(Исторические романы) - Мезаботт Эрнст - Страница 10

— Черт возьми! — вскричал коннетабль. — Я не имел это в виду.

— Да, монсеньор, заседатели и главы общин начинают обращаться с нами, как с простыми гражданами.

— Есть много правды, сын мой, в том, что вы говорите, — сказал задумчиво коннетабль. — К моему крайнему изумлению, король как будто одобряет поведение общин. С тех пор как я нахожусь в государственном правлении, большее число документов, в которых излагается свобода общин, разрешена и даже санкционирована самим королем.

— Отец, это вполне понятно, король должен поддерживать права граждан в ущерб прав дворянских. Собственно говоря, что такое дворяне? Равные королю его союзники, а иногда и враги. Мы не платим податей, мы часто вынимаем из ножен шпагу для защиты короля, но иногда эту самую шпагу мы направляем против него. Отсюда весьма естественно, если король ищет точку опоры в союзе с советами городов. Верьте, отец мой, дворяне неизбежно должны лишиться своих прав, сдавленные, с одной стороны, властью короля, а с другой — силою народа. Дворянам необходимо сплотиться, чтобы одолеть роковые обстоятельства.

— Или заводить связь с женами своих подданных, — заметил, улыбаясь, Монморанси.

— О монсеньор, не обращайте внимания на мою минутную слабость, за которую я и так достаточно наказан. Позвольте мне продолжить о средствах. Средства эти, по моему мнению, в укреплении феодального авторитета. Дворянин не должен останавливаться ни перед чем для утверждения своей власти. Если подчиненный ему вассал, хотя возбудит подозрение, этого достаточно. Виновный должен быть не только ввергнут в тюрьму, но даже казнен без всяких рассуждений!

Старший Монморанси, улыбаясь, слушал своего достойного сынка. Помолчав некоторое время, он сказал:

— Дворянам необходимо объединиться с одним из могущественнейших религиозных обществ, недавно учрежденных; я уже являюсь агентом этого общества.

— Как! Вы, великий Монморанси, — агент кого-то?

— Да, мой милый, я обещал этим людям способствовать, влиять на короля и как глава армии исполнять все, что они пожелают. В свою очередь общество зорко будет следить за всеми моими врагами и недоброжелателями, нейтрализуя их враждебные действия.

— Но кто же они, эти сильные люди? — с удивлением спросил сын. — Не ошибаетесь ли вы, отец?

— Ты слышал что-нибудь об иезуитах?

— Да… Мне говорили, что недавно основано какое-то религиозное общество, отличающееся своим милосердием. Говорят, они очень сильны.

— А вот ты сам убедишься в этом, мой сын, — отвечал герцог, — я сейчас познакомлю тебя с одним из представителей ордена во Франции. Он докажет тебе, что их общество лишь одно может затушить пламя пожара, охватившее католический мир.

Говоря таким образом, герцог Монморанси нажал на скрытую в стене пружину, дверь отворилась, и в комнату вошел священник, очевидно, подслушавший их разговор от начала до конца. Одет он был в скромную сутану. Личность его уже несколько знакома — то был преподобный отец Лефевр.

V

Контрмина

В эпоху, когда происходит действие нашего рассказа, Париж далеко не был так велик, как теперь. В то время столиц во Франции было много. Почти все провинции управлялись независимыми владетельными князьями, например: Бретань была прямо иностранная и лишь часть ее принадлежала Франции. Все большие провинции являлись уделами принцев королевского дома, жили своей собственной жизнью. Феодализм не угнетал свободы граждан, так, как в наш образованный век угнетают ее бюрократическая формальность и административный произвол.

Но вместе с тем в те времена полного застоя владетелями совершались страшные преступления. Одним из красноречивых доказательств этого может служить голодная смерть Карла VII[32], который подверг себя ей, боясь, что сын его Людовик XI[33], впоследствии король Франции — отравит его.

Пышность двора Лувра, любезность короля Франциска I и университет обращали внимание всей Европы на Париж, начинавший в ту эпоху значительно разрастаться. Затем французская кавалерия пользовалась громкой славой. Сам великий король Карл V, владения которого распространялись по всей Германии, Италии, Фландрии и Америке, не смел бросать своих хищных взглядов на Францию, опасаясь ее знаменитой кавалерии.

Но хотя Париж рос очень быстро, здания его строились без всякого плана и архитектуры. Каждый брал себе землю и строил дом по своему вкусу, как хотел. Ряд оригинальных построек был очень живописен, но приводил в ужас Бенвенуто Челлини и Приматиччио[34], гениев искусства той эпохи, пользовавшихся милостями короля Франции Франциска I, как мы уже заметили выше, очень любившего прекрасный пол. Этот король и впоследствии Генрих IV занимают видную страницу в истории романтических похождений дома Валуа.

Мы уже знаем, какой ценой прелестная Диана купила жизнь своему отцу. Но король-волокита не довольствовался придворными победами над женщинами. Переодевшись, он нередко, как простолюдин, по целым ночам проводил время в самых отдаленных кварталах Парижа. В то время в столице Франции ночные приключения были в моде. Искатели приключений и грабители подстерегали свои жертвы; одни запоздалых женщин, другие — прохожих.

Пренебрежение к жизни и физическим страданиям в разбойниках было удивительное: они не боялись ни пыток, ни казней, и вместе с тем верили в чертей, колдунов и ведьм и трепетали при одной мысли сделать несколько шагов близ кладбища.

Одной из самых страшных местностей в окрестностях Парижа в те времена считался Монт-Фукон. Это был холм, на котором стояли виселицы с болтавшимися на них трупами повешенных. Благочестивые отцы католической церкви вопреки христианскому милосердию лишали преступников обряда погребения. Казненные истлевали на висельничных столбах до тех пор, пока их трупы не расклевывали птицы и кости не разносили хищные звери.

В одну темную очень бурную ночь какой-то пешеход с поникшей головой шел к проклятому холму. Раскаты грома беспрестанно гремели над его головой, он, казалось, ничего не слыхал и все шел вперед, взбираясь в гору. Но вот сверкнула молния и ярко осветила жуткую картину. Кругом стоял ряд виселиц, на которых, точно живые, болтались мертвецы, раскачиваемые бурей. Путник остановился, поднял голову и оцепенел от ужаса. Слабый крик вырвался из его груди.

— Нет, не могу, не могу! Пресвятая Дева, спаси меня, — шептал несчастный.

Едва он произнес эти слова, как земля, на которой он стоял, точно заколебалась под ним, он хотел сделать движение и не мог. Несчастный почувствовал, что проваливается, и лишился сознания.

VI

Собрание мстителей

Когда он пришел в чувство, то увидел себя лежащим на тюфяке посредине хорошо освещенного низкого подземелья. Несколько замаскированных личностей наклонились над ним. Один из них вынул из кармана четырехугольную склянку и влил из нее несколько капель жидкости в рот пострадавшего. Лекарство произвело быстрое действие, он приподнялся и стал боязливо осматриваться.

— Доминико! — воскликнул один из замаскированных.

— Вы меня узнали? — спросил слуга Монморанси.

— Да, — сказал замаскированный, — теперь ты нам отвечай, как ты попал туда, где мы тебя нашли.

— Я хотел купить месть ценою моей души.

— Слышите, братья, — сказал грустно замаскированный, — этот человек, созданный по образу и подобию Божию, тиранством доведен до полного отчаяния, он не боится вечного мучения, лишь бы насладиться хоть одну минуту чувством мести. — Обращаясь к Доминико, замаскированный указал на распятие. — Вот Тот, Кто столько выстрадал, Кто был бит господами, принцами и священниками, во имя Его мы работаем, дабы освободить несчастное человечество от феодального гнета и фанатизма духовенства.

Вассал глубоко вздохнул: