Нова и Куинтон. Без сожалений (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 51

- Хорошо, - она почти не дышит, но не колеблется, удивляя меня, потому что я просто говорил об этом и не планировал делать.

- Хорошо, - я повторяю ее слова, нервно кивая, когда понимаю, что это происходит на самом деле - что я и она действительно здесь. Когда я достаю блокнот для рисования, мои пальцы дрожат от нервов, и я задумываюсь, если так продолжится в том же духе, насколько хорошо получится эскиз.

- Где ты хочешь, чтобы я села? - спрашивает Нова, пока я устраиваюсь на кровати с этюдником на коленях и карандашом в руке.

- Оставайся в этом положении, - говорю я ей, скользя взглядом по ее телу, наполовину прикрытым одеялом, ее щеки в веснушках раскраснелись, а глаза наполнены светом. Это прекрасно. Она идеальна.

- Хорошо, - говорит она несмело, ее мышцы напряжены.

- Постарайся расслабиться, - говорю я ей, прижимая кончик карандаша к бумаге, и не решаясь начать, кажется, целую вечность, потому что последний раз, когда я рисовал кого-то, был с Лекси. Кажется, это должно казаться более неправильным, чем есть, но все совсем по-другому, потому что то, что происходит между мной и Новой, отличается от того, что было у нас с Лекси. Более интенсивно. Более незнакомо. Более завораживающе.

Медленно выдыхая, я начинаю двигать карандашом по чистому листу бумаги. Штрих за штрихом. Линию за линией. Ретушируя. Воссоздавая ее совершенство, единственным способом, которым могу. Изгиб ее шеи. Полнота губ. Веснушки на ее носу, которые я так хотел нарисовать. Ее удивительные глаза, которые привлекают меня каждый раз, когда я смотрю на нее, потому что они несут боль, которую я могу понять изменения, которые вносит жизнь, горе, вина, тяжесть от потери того, кого любишь. Мы связаны, и я стараюсь, передать эту связь с каждым штрихом карандаша.

Когда я, наконец, заканчиваю, то кладу карандаш и разминаю закостеневшие пальцы, чувствуя момент. Прошло много времени с тех пор, как я рисовал так много, и почти невыносимо думать, что я перенес этот момент из Лекси в Нову, но это не значит, что я об этом сожалею.

- Я могу увидеть его? - спрашивает Нова, садясь и протягивая руку.

Я киваю, затем вручаю ей рисунок, наблюдая, как она оценивает его. Ее глаза светятся тем больше, чем дольше она на него смотрит. - Что ты думаешь? - спрашиваю.

Она смотрит на меня, улыбаясь. - Я думаю, это прекрасно.

Не в состоянии сдержаться, я наклоняюсь и целую ее, затем ложусь рядом с ней, обняв ее и притянув поближе, пока она сжимает рисунок в руке. - Что ты хочешь делать остаток ночи? - спрашиваю.

Она наклоняет голову в сторону. - Я просто хочу лежать здесь с тобой, если это нормально? Пока не засну.

- Звучит идеально, - тяну ее ближе, моя грудь напрягается, когда я думаю о том времени, когда мы с Лекси лежали в этой постели вместе. Я смотрю на рисунок Лекси, молча извиняясь перед ней. Прости, что отпускаю тебя. Я надеюсь, ты сможешь простить меня. Я все еще люблю тебя. Всегда буду. Но я не могу выбрать смерть. Мне очень жаль.

Мы с Новой еще немного болтаем, пока не начинаем засыпать. Я немного боюсь закрыть глаза, боясь, что, когда я проснусь, все окажется сном, и я вернусь в наш наркопритон в Вегасе, подсевший на метамфетамин. В конце концов, я засыпаю и в итоге получаю самый спокойный сон за последние два года. Но это не вечно, как и все хорошее. Как и все совершенное. И никогда долго не длится.

Нова

Я вздрагиваю, когда мой телефон звонит. Еще не слишком поздно, около десяти часов вечера в Сиэтле, но у меня появляется тревога, как только слышу звонок телефона. Может быть, это потому, что я знаю, что произойдет, может быть, я улетела из Айдахо, чтобы быть здесь, когда мне позвонят.

- Алло, - отвечаю я на звонок, Куинтон лежит рядом со мной, его глаза открыты и выглядят уставшими.

- Нова, - говорит в трубку мама. - Где ты? Я позвонила Леа... и она сказала, что ты сбежала и была расстроена

Я откидываюсь на подушку. - Да, но сейчас я чувствую себя лучше ... я с Куинтоном.

- В Сиэтле? - она в шоке. - Почему ты не дала мне знать, что уехала?

- Да, это был своего рода спонтанное путешествие, - столь необходимый побег.

- Ну, я надеюсь, что сейчас у тебя все хорошо, - говорит она. - Последние несколько часов я сомневалась, звонить тебе или нет.

Что-то щелкает в моей голове. - Мам, почему ты позвонила Леа, а не мне?

Она вздыхает. - Потому что у меня плохие новости, и я хотела убедиться, что рядом с тобой кто-то есть. Чтобы убедиться, что ты будешь в порядке.

Она может даже не говорить мне об этом. Я знаю, о чем она, прежде, чем звучат слова. - Это тело Делайлы, не так ли? - говорю я, и Куинтон напрягается рядом со мной, его пальцы мгновенно находят мои и сжимают их

- Мне так жаль, Нова, - она почти плачет.

- Как это произошло? - я крепче сжимаю руку Куинтона, нужно держаться за что-то. - Как она умерла?

- Ее застрелили, - говорит мама тихо. - Они нашли ее тело возле рва недалеко от Вегаса... они еще не знают, кто это сделал, но полиция расследует дело.

- Это был Дилан, - произношу я, когда Куинтон придвигается ближе ко мне, его нервозность выходит из-под контроля и передается мне. Трудно дышать и мне нужно сконцентрироваться на том, чтобы воздух попадал в легкие. Вдох. Выдох. Ты переживешь все это.

- Возможно, - говорит она. - Но это дело полиции. Не твое, - она замолкает. - Нова, я не хочу, чтобы ты наделала глупостей.

- Каких, например? - кажется, я пребываю в шоке. Тело оцепенело. Эмоции отключены. И я не могу нормально дышать. У меня кружится голова, комната кружится перед глазами. - Найти Дилана и узнать, сделал ли он это? Я еще не выжила из ума, мама.

- Но ты постоянно пытаешься исправить все, что не всегда можно исправить, - говорит она, и я отвожу взгляд на Куинтона, его медово-карие глаза смотрят на меня с беспокойством. - И ты всегда винишь себя, когда не можешь помочь людям.

- Ну, иногда я заслуживаю этого, - говорю я ей, поворачиваясь лицом к Куинтону, когда слезы наконец начинают стекать по моим щекам. Реальность обрушивается на меня. Тяжесть очередной смерти. Еще больший вес. Я не могу это исправить. Что сделано, то сделано. Делайла ушла. Я не могу вернуться и попытаться помочь ей. Она ушла. Я должна принять это. - Мне нужно идти, мама, -говорю я, и, когда она начинает протестовать, добавляю, - я позвоню тебе завтра. - Кладу трубку, прежде чем она сможет сказать что-то еще.

- С тобой все будет хорошо? - спрашивает Куинтон, садясь и наклоняясь ко мне.

Я киваю, не потрудившись вытереть скатившиеся слезы. - Со мной все будет хорошо, но мне нужно несколько минут. - Слезы текут по моим щекам и капают на одеяло. Я не пытаюсь их остановить. Было бы хуже, если бы я это сделала. Это то, чему я научилась за эти годы, что подавление боли только ухудшит ее в долгосрочной перспективе, но, если позволить этому выйти, легче тоже не станет.

Куинтон

Помню, как вернулся после аварии, когда они оживили меня, и я проснулся. Я спросил отца, где Лекси и все, что он сказал:

- Она мертва. - Мне хотелось, чтобы он сказал больше, чтобы он был рядом со мной. Поэтому я должен быть здесь с Новой теперь, когда она нуждается во мне. Но что я могу? Есть ли у меня эта сила?

Слезы не прекращаясь льются из глаз Новы, когда ее рука находит мою руку, и она хватает ее, врезаясь ногтями мне в кожу. Я не отдергиваю руку. Я позволяю ей переложить свою боль на меня.

Она сдерживает рыдания, ее плечи поднимаются, когда она борется, чтобы не потерять контроль. - Куинтон, это так больно.

- Я знаю, каково это, - говорю я, обнимая ее так крепко, что чувствую, как бьется ее сердце. Я хочу сказать ей, что все будет хорошо. Что боль со временем уйдет. Что будет легче. Но она не поверит мне в данный момент. Я ничего не могу сказать, чтобы забрать ее боль или заставить ее чувствовать себя менее виноватой, поэтому я делаю единственное, что могу сделать. Что-то, что я хотел бы, чтобы кто-то сделал для меня в начале, и что Нова сделала для меня в конце.