Корабль, который пел - Маккефри Энн - Страница 29

— Конечно.

— Он говорит совсем, как человек, — стараясь скрыть дрожь проговорила Керла.

— Она, а не он, Керла. Не забывай: Хельва такая же женщина, как и ты, ведь так, Хельва?

— Рада, что вы это заметили.

Даво расхохотался — такое замешательство отразилось на лице Керлы.

— Милая мисс Стер, уж вы-то как медик должны были давно установить личность нашего капитана!

— У меня слишком много других забот, — ответила она, вызывающе вздернув подбородок. — Но если я вас обидела, Хельва, то прошу меня извинить, обернувшись добавила она. Взгляд ее упал на закрытую дверь Прейна, и щеки залил густой румянец.

— Ведь ты, как никто, стараешься сохранить все в тайне, — сказала Хельва, заметив внезапное смущение девушки. — Можешь рассчитывать на мою помощь, — так выразительно добавила она, что Даво понял, почему покраснела Керла.

— Так, значит, киборгам тоже знакомо понятие «честь»? — с легкой иронией осведомился он, но глаза его смеялись.

— Безусловно, и каждому известно, что нас отличают врожденная надежность, верность, учтивость, честность, вдумчивость и нечеловеческая неподкупность.

Даво оглушительно расхохотался, но Керла зашикала на него, указывая на дверь Прейна.

— Ну и что? Он мне нужен. Да и ему было бы только полезно проснуться под звуки моего жизнерадостного смеха.

— Это похоже на хорошую выходную реплику, — отозвался Прейн, распахивая дверь. На лице его играла улыбка, плечи откинуты, голова высоко поднята словом, все следы слабости и усталости как рукой сняло. А ведь Хельва знала, что он не мог так отлично отдохнуть, поскольку полночи бормотал про себя отрывки из пьес. Тем не менее, он даже помолодел. — Ну, что, приступим, Даво? — спросил он.

— Вы ни к чему не приступите, солар, — решительно заявила девушка, пока не позавтракаете.

Он безропотно подчинился.

Несмотря на свою решимость не ввязываться в личные взаимоотношения этого квартета, Хельва наблюдала за репетицией с напряженным интересом. Керле дали сценарий и велели исполнять обязанности суфлера.

— Итак, — бодро начал Прейн, — мы совершенно не представляем себе, как относятся корвики к поединкам между отдельными особями, если они вообще знают, что это такое. Кроме того, мы не знаем, могут ли они понять древние правила, которые сделали именно эту дуэль неизбежной. Однако, наша труппа не ставит себе целью объяснять древние социальные структуры и понятия о нравственности. Если верить капитану разведывательного корабля, корвики были очарованы принципом особой «формулы» — команда в тот день смотрела «Отелло», — имеющей целью исключительно расход энергии для достижения возбуждения и рекомбинации и никаких более глобальных задач. — Он озадаченно усмехнулся. — Но ведь везде и всегда находились люди, считавшие театральное искусство пустой тратой энергии. Таким образом, не стоит и пытаться играть Шекспира, как какой-то социальный комментарий. Будем придерживаться классической манеры и поставим «Ромео и Джульетту» в чистом виде, как это сделала бы труппа театра Глобус.

— Тогда для полной чистоты роль Джульетты должен исполнять мальчик, — с ехидной улыбкой напомнил Даво.

— Чистота — чистотой, но не до такой же степени, — рассмеялся Прейн. Пожалуй, я все же сохраню прежний состав исполнителей. Перед нами и так немало трудностей: придется играть в полной невесомости да еще освоиться с оболочками, которыми снабдят нас корвики. И если мы сейчас сумеем разучить все мизансцены, то по прибытии на Бету Корви нам останется только привыкнуть к нашим новым телам. Эта процедура мне представляется чем-то вроде смены костюма.

Итак, Даво в роли Тибальда выходит на авансцену. Бенволио и Меркуццио располагаются в южной части сцены, а я, Ромео, подхожу с востока.

Хельва поняла, что оба актера уже работали в невесомости, — они умело принимали позы, ухитряясь так рассчитать силу толчка, что движения получались плавными, как у танцоров. Однако все перемещения требовали значительных физических усилий, и скоро, раз за разом проходя сцену дуэли, чтобы запомнить все движения до мельчайших нюансов, оба друга изрядно вспотели и запыхались.

Они продолжали усердно трудиться, экспериментируя, внося изменения и усовершенствования, пока дважды не исполнили сцену дуэли без малейшего изъяна. Хельва, которая знала о состоянии Прейна, была потрясена его работоспособностью.

Но как только в рубку томно вплыла Ансра, атмосфера так резко изменилась, что Хельва непроизвольно покосилась на систему аварийной сигнализации.

— День добрый, добрая подруга, — галантно приветствовал ее Прейн. Приступим к сцене у балкона, милая моя Джульетта?

— Дорогой солар, неужели репетиция с Даво тебя не переутомила и ты еще способен продолжать?

Прейн помешкал лишь долю секунды, а потом поклонился и, лучезарно улыбнувшись, ответил: — Ты, дорогая, как и положено Джульетте, отправляйся наверх, — и он изысканным жестом показал Ансре место, которое ей предстояло занимать в этой сцене.

Повернувшись, он поплыл к стене; Ансра, чей укол не попал в цель, пожала плечами и вознеслась наверх.

— Дай мне реплику Бенволио, — попросил Керлу Прейн.

Появление Ансры выбило девушку из колеи, и она принялась нервно шелестеть страницами.

— Акт второй, сцена первая, — ободряюще подсказал Даво. Хельва понизила голос до тенора:

— Кто это, черт побери? — воскликнул Прейн и от удивления так резко обернулся, что отлетел к самой стене и машинально оттолкнулся от нее рукой.

— Это я, — скромно ответила Хельва.

— Ты что же, можешь по желанию изменять голос?

— Видите ли, здесь все дело в проекции звука. А поскольку мой голос идет через аудиоаппаратуру, я всегда могу выбрать ту, которая необходима для конкретного регистра.

От Хельвы не укрылось, что на Ансру эта ее способность произвела неизмеримо большее впечатление, нежели на Прейна.

— А как ты нашла нужную реплику? — не унимался Прейн, указывая на сценарий, находившийся в руках Керлы.

— Я следила за текстом по библиотечному банку данных. — Хельва сочла излишним рассказывать длинную историю о своих детских годах, когда она приохотилась к старинным фильмам, которые как-то вполне естественно привели ее к Шекспиру и музыке — и легкой, и классической, в частности, оперной. Постепенно это стало ее единственным хобби, и сейчас Хельва извлекла реплику из своей собственной памяти.

Прейн опрометчиво простер к ней руки, и его подбросило к потолку.

— Какая невероятная удача! А не смогла бы ты прочитать что-нибудь еще?

— Ты никак собрался устроить кораблю пробу? — поинтересовалась Ансра, прозрачно намекая на то, что он не в своем уме.

— Если не ошибаюсь, — вступил в разговор Даво, и глаза его насмешливо блеснули, — Хельва к тому же прославилась как Корабль, который поет. Ты, Ансра, наверняка видела передачу о ней. Я даже уверен, что видела, — мы тогда играли греков на Драконе.

— Погоди, Даво, — перебил его Прейн-режиссер, подлетая к центральному пилону. — Так ты — Корабль, который поет?

— Да.

— Не откажи мне в любезности, прочитай, пожалуйста, монолог кормилицы из первого акта, сцена третья, — там где синьора Капулетти и кормилица обсуждают замужество Джульетты. Начиная с «Ну вот, в Петров день к ночи…»

— Кормилица должна быть простовата?

— Да, добрая душа, счастливая в своем неведении. Ее реплики — торжество образности. Понимаешь, только она одна может сказать то, что вложил в ее уста драматург. А это и есть свидетельство подлинной образности.

— А мне-то казалось, что я присутствую на репетиции моей сцены, а не на очередной лекции, — язвительно заметила Ансра.

Прейн повелительным жестом дал ей знак помолчать. — Примерно в таком ключе: Ну вот, в Петров день к ночи… — произнес он, переходя на дребезжащее сопрано пожилой женщины.