Черная кошка для генерала - Елисеева Валентина - Страница 30

— Какого дьявола он почти все звенья засадил на этот холм?! С его малым войском куда выгоднее нападать через проход между холмов — тут и кустов много, есть где спрятаться, и пушки вперед выставить можно — они все войско прикроют. А с холма как они спускаться будут?! Наша сторона холма ровная, ни оврагов, ни кустов больших нет — схорониться негде. Отсюда только при огромном перевесе в численности людей атаковать удобно!

Ответом ему стало сумрачное молчание. Командиры только рукой в направлении холмов махнули. Генерал поднес подзорную трубу к глазам и ахнул — ко второму холму двигалось пятое звено.

Через полтора часа солдаты солликийцев в панике шептались, что на холме сидит уже двенадцать звеньев, а это три с половиной тысячи человек. Даже невооруженным взглядом было видно, как тысячи штыков сверкают по всему возвышению. Солликийцы смотрели, и их пробирал страх.

— Четыре звена, говорите?! Пятое звено кронпринц привел?! — в бешенстве орал Герстен. — Да он уже значительно больше людей на этот холм засадил!!! К чертям такую разведку!

— Что делать-то будем, ваше высокородие? — в панике шептали командиры, наблюдая, как еще три сотни картумцев пополняют отряд на холме.

— Откуда у него столько людей?! Где он их взял, я вас спрашиваю?! — Герстен находился сейчас в полном отчаянии и глубоком удивлении.

Впрочем, генерал Герстен был бы в еще большем удивлении, если бы узнал, что на холме сидит всего две сотни солдат, которые шевелят кусты да поправляют штыки на ветках. Штыков генерал действительно привез много — целую телегу. Да-да, штыки на холме были, а вот солдат почти не было: пока одно звено в полный рост маршировало к холму, второе ползком, под прикрытием невысокой перемычки между холмами, возвращалось на прежнее место, чтобы снова гордо промаршировать под взглядами неприятеля.

Пока Герстен, его командиры и солдаты недоумевали и ударялись в панику, двое шустрых солдат доползли до поля с подозрительными кучками сена. Вблизи было отчетливо видно, что на солнце блестят кое-где торчащие из копен дула пушек.

— Это ж сколько здесь пушек?! — ахнул один из шустрых.

— Тише ты, — прицыкнул на него другой. — Схоронись здесь, в овражке, а я сползаю, раскопаю сенцо.

Солликиец подождал, пока караульный отойдет подальше, и пополз к первому стогу. Его друг наблюдал, как тот осторожно скинул сено со стороны, не видной караульному, и обнажил бок пушки. Быстро вернув охапку сена на место, солликиец пополз к следующему стогу.

— Не спугните раньше времени, — еле слышно шептал Леон Ардамас, переживая, что караульные не выполнят в точности данные им инструкции — поднимать шум только после пятой (и последней) пушки, а до того делать вид, что ничего не замечают.

Сам Леон еще до рассвета занял наблюдательный пост в овраге с другой стороны поля и следил за действиями вражеских лазутчиков в подзорную трубу. О том, что Герстен направил к его войску этих молодчиков (на что Леон с самого начала горячо надеялся), шпионы Ардамаса, следившие всю ночь за лагерем врага, доложили ему заранее. Надо заметить, что в отряде Ардамаса этой ночью спали мало: предстояло из двух стогов сена сотворить тридцать маленьких аккуратненьких стожков и воткнуть в них двадцать пять привезенных пушечных стволов. Только под пятью копнами (ближайшими к краю) на самом деле прятались пушки. Муляжи замаскированного оружия стояли дальше, чтобы лазутчики никак не могли незаметно к ним пробраться.

— Стой, кто идет? — заорал караульный, «вдруг заметивший» врага.

Охрана принялась стрелять, спешно перезаряжая ружья и «прицельно» метясь в воздух, чтобы, не дай бог, случайно не задеть таких полезных шпионов. Шустрые пустились наутек.

— Ты пока сидел, копны пересчитал? — прохрипел на бегу первый солликиец.

— Тридцать штук!!! — выдал в панике второй.

— Твою… и всех… на…!!! Откуда, а?! — смачно высказался первый.

— Хрен знает, откуда! Тикать надо! Как доложим — так сразу и тикать! За нами лес отличный, ровный, редкий, как по дороге зимой тут прошли.

«Верно-верно, именно в лесок вам и надо — болота, знаете ли, вас заждались, — беззвучными прыжками неслась Лара параллельно парочке разведчиков и вслушивалась в их речи. Надежда, что Леону удастся так запугать противника, что тот сдастся без боя, понемногу крепчала. — Вот провожу вас до командного пункта, послушаю, как начальство на ваши вести отреагирует, и побегу опушку леса прочесывать, киллера искать… Ни секунды покоя, ни минуты покоя, видно это война, видно, это судьба, вот что это такое…» — напевала про себя Лара, пробираясь ползком под телегами и за палатками вслед за солдатами.

Когда двое шпионов вернулись на командный пункт солликийцев, их встретили мрачные взгляды командиров, полные безнадежности и смертной тоски. За их спинами навострили уши уже перепуганные солдаты.

— Ну, что там? — Последняя надежда на чудо светилась в глубине глаз генерала Герстена.

— Пушки. Тридцать штук. Лично лазил и под сеном все осмотрел, — доложил солдат и рискнул добавить свой комментарий: — Уходить надо, ваше высокородие, нас тут как выводок цыплят перед званым обедом прибьют.

Герстен скорбно посмотрел на свои пять пушек: не судьба им пробивать стены крепости, не судьба. Он не мог понять только одного: откуда?! Как могла разведка не заметить, не предупредить? Ведь не выросли здесь эти пушки, их должны были привезти, а это какой обоз! Герстен все больше начинал верить в то, о чем давненько шептались солдаты: генерал Ардамас — не просто гений военного дела, а самый настоящий колдун, который вовсю якшается с нечистой силой, и сам дьявол ему помогает.

Сведения о тридцати пушках распространились по стану солликийцев, как лесной пожар по сухому полю. Солдаты крестились и уже не чаяли уйти живыми с поля боя. Двое шустрых скоренько пробирались в тыл, чтобы сделать ноги из обреченного на смерть корпуса Герстена. Их маневр не остался незамеченным, и дезертиров схватили, но панические настроения в войске только усилились. Мысль о том, что генерал Ардамас продал душу сатане, крепчала и передавалась из уст в уста, усиливая страх солликийцев перед картумской атакой и сея панику в их рядах. Помимо естественного и привычного страха умереть на поле в бою с превосходящими силами противника, солдат Герстена мучил еще и суеверный ужас, что погибнут они под бесовскими пулями, и души их будут вечно маяться у демонов в плену. «Сражаться с огромной, но человеческой армией — это одно, а вот противостоять силам ада — это, извините, совсем другое», — рассуждали бойцы Герстена.

Пока солликийские солдаты читали молитвы и прощались друг с другом, а Лара довольно потирала пушистые лапки, в армии Ардамаса прозвучал сигнал к началу боя. Солликийцы на дрожащих ногах построились и вскинули заряженные ружья, с ужасом вертя головами в трех направлениях сразу.

Меж холмов бежали солдаты Картума с ружьями наперевес, на левом холме поднималась из кустов «несметная рать», а с правого холма летела конница.

— По конным — пли! — проорал Герстен, понимая, что эти картумцы доберутся до них первыми.

Солликийцы дали залп. Ни один солдат не упал с коня! Все три сотни продолжали нестись вперед, будто и не вошли в их тела пули солликийцев! Подзорные трубы выпали из ослабевших рук солликийских военачальников. Точно демоны! Тут никак без них не обошлось!

Солдаты Солликии заорали:

— Нечистая сила! А-а!!!

— Ардамас продал душу дьяволу и тот отводит от них пули!

— Это нечисть на конях мчится, всех нас демоны поедят!

— Восставшие мертвецы надвигаются!!! Бежим!!!

Солдаты кричали и даже не пытались перезарядить ружья. Герстен напрасно отдавал приказы, надрывая горло, — его никто не слышал.

«Главное, чтоб они ударились в паническое бегство до того, как сюда прибудут „конные картумцы“, — обеспокоенно подумала Лара, видя, как солликийцы застыли в полном ступоре, с ужасом взирая на „бессмертную“ конницу. — А ну-ка, усилим суеверный страх среди народа!»