О любви, дружбе и плюшевых мишках (СИ) - Качим Марк - Страница 2

У Ларри голову повело от таких слов — никто и никогда не осмеливался говорить с ним в таком тоне. От возбуждения у него тряслись руки, когда он расстёгивал брюки и намазывал член мазью — той самой, эксклюзивной, со слезой феникса. Впрочем, какая разница — сейчас, потом… Узкая задница наверняка порвалась не в одном месте, когда Ларри с размаху загнал в неё свой немаленький член. Максимус болезненно дёрнулся, зашипел, но быстро расслабился снова — мазь мгновенно сделала своё дело, залечивая, успокаивая.

— Блядь, ну ты и… — Ларри оборвал гневную речь, мощно двинув бёдрами, и, повинуясь странному желанию, схватил Нимоя за волосы, оттягивая его голову назад.

— Заткнись и подмахивай давай, — приказал он и не сдержал довольного стона, когда Нимой послушался. Продолжая удерживать Максимуса за волосы, он взялся другой рукой за его плечо и стал буквально насаживать задницей на свой член.

Нимой негромко застонал, и этот звук, едва попав в уши, метнулся прямо в член. Перед глазами расцвели радужные круги, и Ларри понял, что вот-вот кончит. Стало обидно — он же фактически только начал. Будет обидно кончить, не выебав Нимоя так, как он того заслуживал, но остановиться или хотя бы притормозить не было никаких сил. Малодушно решив, что ничто не мешает трахнуть Максимуса ещё разок чуть попозже, Ларри отпустил наконец его волосы, давая относительную свободу, и, нагнувшись, обхватил ладонью член.

— Три секунды, чтобы кончить, — хрипло шепнул он Нимою на ухо, начиная дрочить его член быстрыми чёткими движениями. — Раз. Два. Три!

Максимус в его руках выгнулся, застонал жалобно. Ларри, почувствовав, как руку заливает горячая сперма, зарычал, толкнулся глубоко и наконец позволил себе кончить.

В себя он пришёл, когда собственная сперма потекла по яйцам, вытекая из нимоевской задницы.

Максимус дёрнулся, снимаясь с члена, и вытащил из рукава пачку салфеток. Через минуту он уже стоял перед Ларри как ни в чём ни бывало — в выглаженной форме, надёжно прикрывающей растраханную задницу с так и не залеченным шрамом, и с аккуратно приглаженными волосами.

Ларри поспешил тоже натянуть штаны.

— Жопу подставляй, — мрачно буркнул он. — Куда намылился-то? Не долечили ведь.

— Ничего, будем лечить курсами, — хмыкнул Нимой. — Как насчёт завтра вечером? У меня как раз задница отдохнёт, а у вас — член.

— Смотрю, ты больно борзый… — начал было Ларри грозно, но потом махнул рукой и устало потёр виски. — Ладно, хрен с тобой, завтра так завтра. Проболтаешься кому — убью, ясно? — спокойно предупредил он.

— Да понятное дело, — недовольно отмахнулся Максимус и неуверенно шагнул вперёд. — А если поцелую вас — тоже убьёте?

Ларри оторопело посмотрел на него — о поцелуях он как-то совсем не задумывался.

— Смотря как поцелуешь, — протянул он, отчаянно соображая, не делает ли он сейчас большую ошибку, и придержал потянувшегося было к нему Нимоя за плечи. — Но поцелуи и всё остальное — завтра.

Максимус нахмурился и высвободился одним резким движением.

— Хуй тебе, — заявил мрачно и решительно закрыл Ларри рот поцелуем.

* * *

Хлопок двери раздался неожиданно, вырывая Максимуса из сладкой, полной сексуальных грёз о завтрашнем вечере дрёмы.

— Вив, это ты? — крикнул он удивлённо. — Ты разве не должна была быть…

— У тётушки Морсенью, — закончила за него Вивиан, распахивая дверь и устало прислоняясь плечом к косяку. — О, а тебе не холодно? — поинтересовалась она. — И вообще, если тебе приспичило поваляться голышом на чьём-нибудь диване, то почему это должен быть именно мой диван?

— Ну ладно тебе, не нуди, — вяло отмахнулся Максимус. — Твой удобнее. Так почему ты не у тётушки Морсенью?

Вивиан вздохнула, подошла к дивану и, шлёпнув Нимоя по лодыжке, чтобы тот поднял ноги, уселась на отвоёванное пространство.

— У неё случился очередной приступ, и пришлось везти тётю в больницу. Но если хочешь знать моё мнение, ей просто до смерти не хотелось устраивать этот бал. Как, впрочем, и мне на него идти, так что я вызвалась отвезти тётушку лекарям и быстренько сбежала.

— Умничка, — одобрил Максимус. — Уверен, она даже особо и не возражала.

— Конечно, — фыркнула Вивиан. — Уж кто-кто, а тётушка Морсенью меня понимает. О чёрт! А это у тебя откуда? — он провела пальцем по оставшейся половине шрама, которую Ларс не успел намазать своей чудодейственной мазью. — Давай залечу!

— Не смей! — Максимус испуганно дёрнулся и скатился с дивана. — Не подходи к моей заднице, женщина, если не хочешь всю оставшуюся жизнь сама мыть посуду!

— Можно подумать, сейчас ты много её моешь! — насмешливо парировала Вив. — Только я весь день на кухне торчу. И что, скажи на милость, такого важного в этом шраме? Он дорог тебе как память?

— Это мой пропуск в мир большого секса, — хмыкнул Максимус и мечтательно закатил глаза. — Ты просто не представляешь, КАК меня сегодня отымели!

— Тебя?! — Вивиан сделала круглые глаза. — Боги, кто умудрился тебя отыметь, да ещё так, что ты говоришь об этом с таким восторгом?

— А вот этого, дорогая, я тебе не скажу, — ехидно протянул Максимус. — Должны же быть у меня свои маленькие грязные секреты?

— От меня? — Вивиан насмешливо прищурилась. — Ну-ну.

— Женщина, не беси меня, — притворно рыкнул Максимус. Он принес из своей спальни трусы и осторожно натянул их на себя, стараясь не задеть шрам. — Считай это местью за Джереми. Нет, ну это ж надо, взяла моду уводить у меня парней!

— Кстати насчёт Джереми, — проигнорировав его эскападу, сказала Вивиан, — он придёт завтра на ужин. У тебя есть какие-то планы или будешь ошиваться здесь и строить ему глазки?

— Нет, сдался мне твой Джереми, — Максимус поморщился и тут же предвкушающее улыбнулся. — У меня теперь есть дичь покрупнее… О да, гораздо крупнее!

* * *

Нимой нарывался. Ларри чувствовал это всем своим существом, каждой клеточкой. Вот только как именно Нимой нарывался, он сказать не мог, несмотря на то, что как коршун следил за ним весь день. Вроде бы всё как обычно — работал, тренировался, неторопливо поглощал обед в офицератской столовой и даже ни разу не посмотрел на Ларри, но, блядь, нарывался и точка. По крайней мере, так думать было куда приятнее, чем допустить, что это он, Ларри, просто очень сильно, до ломоты в яйцах, хочет снова его трахнуть.

И всё же Ларри не мог ошибаться. Пусть Нимой и не выдал ни словом, ни делом, ни даже взглядом своего желания, от него шли такие мощные флюиды, что не почувствовать их было невозможно. А сейчас, в замкнутом пространстве не самого большого кабинета, ими и вовсе пропитался не только воздух, но, казалось, даже одежда и мебельная обивка.

Брэдфорд Раж, командир группы Бета, в которую входил Нимой, зачитывал длинный и нудный отчёт, и Ларри внимательно его слушал, что, впрочем, не мешало ему украдкой наблюдать за Максимусом. В отличие от некоторых других офицеров, тот не демонстрировал, что ему скучно — напротив, деловито записывал что-то в тетради, периодически поглядывая на Бредфорда. Хотя, записывал ли?.. Ларри заметил, что линии, выводимые нимоевским карандашом, были мало похожи на буквы.

«Рисует он там, что ли?» — подумал он с недоумением. — «Интересно, что…»

Видимо, он так откровенно пялился на Нимоя в попытках угадать ответ, что тот это почувствовал: поднял голову и впервые за весь день посмотрел Ларри в глаза странным колким взглядом.

Этот взгляд смутил и озадачил. Вкупе со всё возрастающей концентрацией сексуальных флюидов выглядело всё более чем странно.

«Приставить бы тебя к стенке и выебать со всей дури», — мрачно подумал Ларри, не отводя взгляда. — «Чтоб неповадно было», — и чуть было не упал с кресла, когда в голове раздался чистый и ясный нимоевский голос:

«Отличный план. Я согласен, несмотря на то, что не знаю, в чём провинился».

Впервые за много лет выдержка подвела Ларри: он отшатнулся, тряхнул головой, отчаянно надеясь, что ему показалось, и выставил мощнейший ментальный щит. Бредфорд сбился с речи, прекратив свой монотонный бубнёж, и участливо поинтересовался: