Пасынок удачи - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 76

— Глупцы! — усмехнулась богиня. — Разве можно быть такими недальновидными. Сейчас он им покажет.

И точно. Сразу появились многочисленные создания из других вселенных. Они набросились на защиту города, и через Беоту потекла тонкая струйка благодати — вступил в действие закон союзничества. Беота ожидала быстрого прорыва в город, но тот странным образом держался, а количество благодати, уходящей от нее, все увеличивалось.

Твари, атакующие город, гибли десятками, и, несмотря на то что их прибывало больше, чем гибло, они не могли прорваться.

Затем Рок пустил в ход свой козырь и вызвал огненных джиннов. Казалось, еще чуть-чуть, и город падет под натиском орд вызванных существ. Но мальчишка смог преподнести еще один сюрприз. Из недр горы вдруг вылетели снаряды и разорвались в гуще атакующих.

А затем случилось вообще невообразимое. Призванные существа набросились на Рока. Тот ушел в защиту, а после недолгого сражения открыл телепорт и скрылся, забрав с собой половину обезумевших тварей. Остальные, потеряв интерес к городу, поспешили прочь. Затем раздались частые хлопки, и они стали покидать этот мир.

— Идиот! Как можно быть таким глупцом! — в негодовании всплеснула руками Беота. — Не взять штурмом слабо укрепленную гору, это надо суметь. Куда катится этот мир?!

Она брезгливо передернула плечами и тоже скрылась в телепорте.

Планета Сивилла. Степь.

После того как Грыз разбил авангард войска оседлых орков, он немедля совершил ночной марш и, обойдя основные силы противника слева, вышел им в тыл. Как говорил Худжгарх, выйти на оперативный простор — это половина победы. Все, чему учил его дух мщения, работало, и он теперь старался использовать полученные знания по полной.

— Отец! Разведчики обнаружили обоз земляных червей.

Сын употребил насмешливое прозвище, которым кочевые орки часто презрительно называли оседлые племена. Те выращивали пшеницу, овес и овощи. На юге выращивали фрукты, а к северу разводили скот, но в гораздо меньших количествах, чем кочевые племена. Они и в поход вышли с огромным обозом, в котором было зерно и пропитание на все их войско, а также животные для забоя на мясо. Обоз двигался медленно и далеко отстал от основных сил.

— Ничего не жалейте! Скот вырезать! — приказал Грыз. — Зерно и пропитание возьмите столько, сколько можете увезти, а остальное сожгите. Ничего не оставляйте противнику.

— Не беспокойся, отец, первая тысяча уже близка к обозу. Мы уничтожим охрану и сделаем так, как ты велишь.

Молодой орк оскалил белоснежные клыки и подстегнул лорха. Тот сразу пошел в разбег, набирая темп. Вскоре лорх и всадник скрылись.

Тысячник Ургон, гаржик, один из бывших воинов десятка Грыза, стоял на холме. Под ним вдали раскинулся лагерь оседлых — сотни повозок и лорхов, стада овец… Обоз охраняло около четырех сотен воинов. Сторожевые посты были расположены слишком близко к лагерю. Патрулей не было.

Ургон презрительно усмехнулся. Кто пренебрегает охранением, тот первым гибнет, так учил Грыз. Значит, к лагерю можно подойти вплотную, решил тысячник, оценив обстановку. Он спустился с холма, вскочил на лорха и поехал к группе всадников, стоявших лагах в двухстах от холма.

— Нападем перед закатом, — сообщил он командирам свое решение. — Сотни приведете сюда пешими. Лорхов пусть ведут под уздцы. Копыта обвяжите войлоком. Выдвигаться будем по сотням, чтобы не поднимать пыли. Как все сосредоточимся в этом месте, начнем атаку. Таргыз, твои две сотни встанут прямо здесь. Шарбын, твои две сотни встанут на двести лагов правее. Гунрыд, твои две сотни встанут на двести лагов левее. Чарбан и Рандыр, ваши воины обойдут лагерь с юга и будут ловить всех убегающих. Никто не должен уйти и сообщить, что обоз уничтожен.

Тысячник не стал переспрашивать, поняли ли командиры свои задачи. Он подстегнул лорха и поехал прочь.

На степь ложилась ночная прохлада. Закат окрасил небосвод в приятный розовый цвет. Набежавший ветерок шелестел высокой сочной травой. Птичий гомон постепенно смолкал. Над лагерем обоза потянулись к небу множественные сизые дымки от костров.

Шаман Шурзак, облеченный властью и доверием Отца всех орков, курил трубку, набитую дурман-травой. Новая безграничная власть, которую он получил вместе с посвящением в пророки Отца, кружила ему голову. Его затуманенный взгляд скользил по безбрежной степи, зацепился за что-то и пошел дальше. Шаман лениво вернул его к тому месту, где что-то показалось ему странным, и тупо уставился. Мысли еле ворочались в затуманенной травой голове. Он видел, как множество всадников появилось из-за холма. Они двигались очень медленно, словно ноги их лорхов увязали в болоте.

«Кто такие и почему они так медленно двигаются?» — подумал Шурзак, а всадники вдруг приблизились одним скачком, и в уши шамана ударил тревожный набат. Затем в его сознание ворвались тревожные крики орков и гулкие раскаты барабанов. Шурзак тряхнул головой, отгоняя наваждение. Раньше видения были приятными. Его посещали красивые девы, которые ублажали шамана. Он воспарял над землей и летал как орел. Сегодня все было по-другому. Ни дев, ни пьянящего ощущения полета, только всадники, поднимающие пыль.

— Шурзак! Шурзак! На нас напали! — Его трясли за рукав, пытаясь поднять.

Наконец до него дошло.

— Напали! Кто посмел?! — Он с трудом поднялся и, осознавая, что происходит что-то не то, огляделся.

В лагере царила паника. Орки бегали, орали, натягивая на себя снаряжение. Мычали лорхи, которых пытались запрячь.

— Шурзак! Сделай что-нибудь, или нам конец.

Шаман посмотрел на говорившего. Гаржик Нестрог, начальник обоза.

Шаман оттолкнул его руку:

— Как ты смеешь прикасаться ко мне?! Я посланник Отца, проводник его священной воли!

— Если ты проводник его воли, шаман, то защити нас! Смотри, сколько врагов!

Шурзак, покачнувшись, посмотрел на скачущих всадников, их было много, очень много, и они неслись со всех сторон.

— Враги! Откуда? — проморгавшись, спросил он.

— Да откуда мне знать. Нас застали врасплох. Если ты посланник Отца, то защити нас своей силой, Шурзак, — не отставал от него Нестрог. Он видел, как неумолимо надвигалась волна чужих всадников. Еще немного, и она захлестнет лагерь.

Шурзак расправил щуплые плечи, поднял руки и воззвал к небу:

— Отец, защити своих детей, и мы воздадим тебе хвалу нашу. — Он перевел взгляд на гаржика и надменно произнес: — Иди сражайся, и Отец прославится в тебе и твоих воинах.

— Шурзак, ты посмотри, сколько их! Нам не справиться. Чудо давай! — тоскливо глядя на вал врагов, мчавшихся на обозный лагерь, прокричал Честрог.

— Чудо? Будет вам чудо.

Шаман снова воздел руки к небу, потряс ими, и перед наступавшим врагом стала подниматься стена земли и пыли. Честрог, увидев преграду на пути всадников, повеселел.

— Вот так-то лучше, Шурзак. Теперь и сражаться можно. — Он направился к своему лорху, взобрался на него и громко закричал: — Воины племени курдала, благословленные Отцом! Покажем этим отступникам, как велик гнев нашего Отца.

Орки, сбившиеся в кучу, воспрянули духом. Послышались радостные крики:

— Покажем отступникам! Смерть еретикам!

Все видели, как поднимается стена на пути врагов. Они видели силу их Отца и верили, что он их защитит.

Честрог выхватил топор и замахал им над головой.

— Встретим врага лицом к лицу! — проорал он.

В это время стена, что поднималась перед нападающими, вдруг разорвалась на куски, завертелась и, образовав с десяток пыльных крутящихся столбов, понеслась на защитников обоза. Порывы пыли, опережая их, накрыли обороняющихся. Рот Нестрога забился землей и травой. Он закашлялся, отплевываясь, и, не оглядываясь на стремительно набирающие скорость темные столбы, погнал лорха прочь.

Шурзак, открыв рот от удивления, смотрел на то, что произошло с его чудом. Он тоже закашлялся и согнулся, отплевываясь и харкая, а когда поднял голову, то увидел, как из-за завесы пыли выскочили закрученные столбы, они подхватывали поленья, пожитки, закручивали их, гасили костры, сбивали палатки и срывали с повозок холстину. Уносили воинов, расстраивая их ряды, и те, не выдержав, дрогнули, стали отступать. Сначала по несколько бойцов, потихоньку покидавших свои ряды, а потом, побросав оружие, побежали все, стараясь спрятаться в облаке пыли, забыв обо всем. Враг, что разрушил стену, внушал им суеверный ужас.