Пасынок удачи - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 40

Он не предложил гостю присесть, и шаман понял, что над ним издеваются. Но он также понимал, что его жизнь в руках этого шамана, и, смирив гордость, ответил:

— С миром, Берзук. Мураза не хочет выдавать еретиков, но я их знаю всех и могу на них показать.

Посланник прищурился и жестом указал на подушку:

— Присаживайся, Купчак. Ты принял правильное решение.

Вечером перед закатом светила в лагерь чинриз въехали всадники, они окружили место, где горел общинный костер. На середину вытолкали старика со связанными руками. Рядом с ним стоял хмурый Купчак. Хитрый посланник отвел ему роль увещевателя своего племени, и Купчак был сильно этим смущен. Он понимал, что обрек себя на позор, но больше страха позора он хотел жить.

— Орки! — начал говорить шаман. — Вы все знаете этого заблудшего. Я говорю заблудшего, а не еретика, потому что он обманут, и я хочу, чтобы Крыв Гругын покаялся и вместе с нами отверг чужую веру.

К костру пробрался такой же старик, как Крыв.

— Если он заблудший, то почему его связали? Какое преступление он совершил? Мы свободные орки, и этот гаржик подлежит суду нашего племени. Так говорят обычаи.

Шаман недовольно поморщился.

«Как же хорошо было раньше, — подумал он. — Не было этих старых умников, что вспоминали обычаи, и мое слово в племени считалось главным, как и слово муразы. А теперь мне задают вопросы, на которые у меня нет ответов».

— Он связан, потому что проповедует ересь и смущает умы детей степи. Он отвращает нас от нашего Отца. Вот почему он связан.

— А кто выступает от имени нашего Отца? — не отступал старик. — Уж не те ли, кто запер нас здесь и не выпускает? Орк родился свободным и свободным умрет. Это одно из преданий, которое мы чтим. Так ведь? — Он огляделся по сторонам, и народ, собравшийся вокруг, загудел.

— Верно! Мы свободными были и свободными останемся.

— Купчак, ты же из нашего племени, а ушел к тем, кто нас лишает свободы, — продолжил старик. — За свою жизнь опасаешься?

Это было неприкрытое оскорбление, и шаман, подняв жезл, гортанно прокаркал несколько слов. Он хотел наказать наглеца, наслав на него духов слабости. Но старик только усмехнулся и произнес:

— Повелеваю духам войти в Купчака и повергнуть его.

Шаман вздрогнул, выгнулся и упал на землю. Завыв, он стал скрести пальцами по затоптанной граве. Из-за спин воинов вышел орк в одежде оседлых. Он взмахнул рукой, и Купчак поднялся. Виновато огляделся и спрятался за орка.

— Ты хочешь соревнование? — насмешливо спросил чужак. — Вот вас двое: ты и этот свидетель. — Он показал рукой на связанного старика. — Попробуйте убить меня.

— Наш Отец запрещает нам убивать ради забавы, — проговорил связанный. — Мы убиваем своих врагов, а ты орк. Ты мне не кровник и не враг. Зачем мне тебя убивать?

Орк скривил тонкие губы. Он был недоволен. Чтобы показать свою силу, ему нужно было явить чудо и наказать отступников, но те ловко прятались за словами и не давали ему такой возможности. Собравшиеся дружно одобряли слова старика.

«Этих уже не переделаешь, — подумал посланник, — и надо их наказать, чтобы остальным было не повадно».

— Ты враг, старик, — сказал посланник, — потому что учишь орков лжи. А ложь наказуема. Так сказал наш Отец. Поэтому ты раскаешься или умрешь. — Он щелкнул пальцами, и рядом с ним появилось странное существо. Красное, оно, казалось, висело в воздухе, потому что там, где должны быть ноги, все было объято пламенем.

— Эту силу дал нам Отец всех орков, — глядя на горящее существо, довольно произнес посланник. — Это свидетельство его доверия к нам, его верным последователям. Он послал нас выжигать ересь из народа степи, и я это сделаю. Ты раскаиваешься, отступник?

Но старик презрительно сплюнул ему под ноги.

— Убей его! — Посланник пальцем указал римстаргу на связанного Крыва.

Огненный дух подлетел к старику и, обхватив того руками, накрыл своим пламенем. Старик громко закричал и тут же замолк. Пораженные орки видели горящий силуэт, повисший на руках существа. Наконец римстарг отпустил тело, и оно, обугленное, упало на землю.

Орки молча смотрели на останки, они никак не могли прийти в себя. Наконец из толпы раздался одинокий возглас:

— Теперь, чужак, ты мой кровник!

В посланника полетело короткое копье. Оно не долетело до него, а, ударившись о невидимую стену, упало наземь.

— Я знаю, что среди вас много отступников! — разъяренно брызжа слюной, вскричал посланник. — И я выжгу всю заразу, что вы разносите по степи!

Посланник находился в религиозном экстазе. Ему казалось, что все собравшиеся здесь желают его смерти. Все они были в его власти, и эта власть опьяняла его, наполняя все его существо могуществом.

— Вы все умрете! — прошипел посланник и дал команду римстаргу: — Убей здесь всех!

Планета Сивилла. Степь. Лагерь свидетелей Худжгарха.

Грыз слушал беглеца, который принес тревожную весть. В степи поднялась новая сила, которая желает расправиться со свидетелями духа мщения. Племена оседлых орков поднимаются и, привлекая кочевые племена, идут уничтожить их. Он вполуха слушал о зверствах, творящихся от имени Отца всех орков. Пророков Худжгарха выслеживают, пытают и сжигают заживо на глазах других орков. Останки топчут копытами лорхов, не предавая погребению. Такое случалось, лишь когда орки предавали свой народ, и их смешивали с грязью, показывая этим, кем на самом деле являлись отступники.

— После того как они сожгли моего отца, я объявил этим оседлым, что они мои кровники, а посланник натравил на народ своего демона. Это чудовище пулялось огненными шарами, хватало орков и пожирало их своим огнем, — говорил беглец. — Оно жрало и росло, пока не стало огромным как гора. Я спасся только потому, что рядом со мной был боевой лорх. Затем пришли воины и стали рубить топорами женщин и детей. Муразу, как говорили те, кто сумел спастись, распяли и разорвали лорхами. Моего племени больше нет, — печально закончил молодой орк.

Грыз не проявил к нему сочувствия.

— А от меня ты чего ждешь? Иди и мсти своим врагам.

Молодой орк вскинул голову:

— Мы с отцом верные приверженцы Худжгарха, я хочу стать его свидетелем и пророчествовать, как мой отец.

— Такой дар исходит от самого духа мщения, я не в силах тебя этим одарить. Ступай.

Когда молодой орк, принесший печальные вести, ушел, Грыз достал кожаный тубус и вытащил оттуда карту. Эту карту ему дал Худжгарх, на ней были обозначены все племена орков, их местоположение, но самое главное, если какое племя меняло место стоянки и уходило на пятьдесят лиг, это тоже волшебным образом отображалось на карте. Грыз не задумывался о том, как это происходит. Худжгарх на то и Худжгарх, чтобы творить чудеса.

Он расстелил на кошме карту и стал всматриваться. Племя чинриз находилось в двенадцати днях пути от их лагеря. Грыз задумался. Если гонец добирался до них седмицу, без сна и отдыха, то войскам нужно больше времени. С ними идет скот. По дороге они останавливаются для устрашения непокорных племен. Значит, у него в запасе как минимум седмица, но, скорее всего, целых две. Те войска, что подошли и уничтожили небольшое племя, насчитывали от силы тысячи три воинов, и это кочевые племена. Одни они на воинство Худжгарха не пойдут. Свидетели уже показали, как могут сражаться, значит, будут ждать оседлых, а это почти трик. Он повеселел.

— Шумрад! — позвал он телохранителя. — Зови командиров и пошли за муразами ближайших племен. — Тихо сидящим женам приказал: — Приготовьте гайрат и мясо молодого лорха.

Через два часа в его шатре сидели десять командиров, которые доказали в боях свое право командовать. Проверенные и верные последователи учения Худжгарха. Они по одному неспешно заходили в шатер и садились. Молча ели мясо, специально недоваренное, запивали гайратом и ждали, когда все, кто приглашен, придут и насытятся. Недоваренное мясо говорило им, что нужно будет сообща принимать решение. Их вождь не до конца уверен в том, что необходимо сделать, и собирает совет. Это была давняя традиция орков, когда мураза дает понять своим приближенным, что перед ними тяжелый выбор и решение должны принимать все вместе. Потом, если предприятие будет неудачным, муразу никто не осудит, и авторитет его не упадет, потому что он не показал свою слабость и не просил помощи.