Поцелуй феи. Часть 2 (СИ) - Сирфидов Иван - Страница 15

- Я счастлива, - не то согласилась, не то возразила Лала. - Порой так сильно, что уже боюсь, а вдруг как надоест, пресытится, наскучит. Иль утомит всё время быть счастливой. Но нет, не может счастье надоесть, не может стать обузой. Его всё время хочется. Всё время. Поёт сердечко сладостно в груди. И мир вокруг становится прелестней. Когда оно с тобой.

Она вздохнула, всё так же улыбаясь своим мыслям.

- Какое вы прекрасное созданье! - пылко заметил сэр Амбадосса. - Вы восхитительны! И телом, и душой. Впервые я завидую плебею. Что я не он.

- Спасибо, добрый сэр, мне лестно это слышать, - мило ответствовала Лала. - Как будто мы не виделись ещё. Вас не было вчера с бароном здесь?

- К прискорбию не удалось приехать. Я знаю, вы творили чудеса. А я всё пропустил. Теперь кляну судьбу. Что обошлась со мною столь жестоко. Так редко выпадает шанс увидеть хоть что-то удивительное в жизни. Но суетность забот житейских и на него накладывает длань, смеясь в лицо. Как грустно и нелепо. И ничего не сделаешь.

- Мне очень жаль, - с искренним участием посочувствовала ему Лала. - Изволите попить или покушать?

- Благодарю, не нужно ничего, - покачал головой герольд.

- Тогда я вся в распоряжении вашем.

Сэр Амбадосса встал.

- Позвольте для начала, госпожа, вам выказать своё глубокое почтенье.

Он опустился на одно колено и склонил голову.

- Ах, сэр, к чему официоз, ведь это же не во дворце приём, вы у меня в гостях в крестьянском доме. Прошу, присядьте, - мягко попросила Лала.

- Простите, госпожа моя, - сэр Амбадосса сразу сел. Посмотрел на Лалу долгим взглядом, словно собираясь с мыслями.

- Я слушаю, - произнесла она подбадривающе, с доброй улыбкой.

- Глубокоуважаемая фея, - заговорил герольд. - Я должен подготовиться к приёму вас в замке нашего милорда. Поэтому есть множество вопросов, которые нам надо разрешить. Ведь здесь у нас в глуши никто не знает. На них ответы. Укажите, сколько из них мне позволительно задать, чтоб вас не утомить чрезмерно. Пять? Восемь? Дюжину?

- Так много? - удивилась Лала. - Вот что, сэр. Давайте, я вопросы ваши чуть предварю коротеньким рассказом об этикете, принятом у фей. Быть может вам и спрашивать что-либо нужда сама собою отпадёт.

- Я весь внимание, - ответствовал герольд.

- Сэр, в нашем королевстве дамы и с крыльями бывают и без крыльев. Поэтому и нормы этикета имеют двойственность. В которую всегда. Заложено практичное начало. Вот взять к примеру выход из кареты. Тем дамам, кто к полёту не способен, им надо руку подавать, когда выходят. Чтоб им удобней было, чтобы не упали. А дамам, кто летать умеет, руки не подают. Им просто открывают дверь, и всё. Удобней вылетать, когда тебя не держат. А вот когда сидишь, взлетать неловко, сначала нужно встать на ножки, поэтому сидящей даме, имеющей намеренье подняться, необходимо руку подавать всегда, не важно с крыльями она или без крыльев. Вы понимаете, сэр Амбадосса? Галантность служит лишь удобству. Когда по лестнице вниз барышня нисходит, той, что без крыльев, нужно руку подавать, её надо вести. А с крыльями наоборот, не надо, для ней спускаться без поддержки проще, лишь кавалер, кто фее дорог, супруг, жених иль может лучший друг, бывает, держит и на лестнице её, чтоб ей свидетельствовать трепетные чувства. И всё. Относится сие к прогулкам и к обычным, которые без спусков и подъёмов. Когда идёте вы с крылатой дамой, она не упадёт и не споткнётся, поддержки ей от спутника не надо, поэтому она захочет взяться за ручки только с тем, кто мил сердечку. А если вы настойчиво начнёте пытаться взять её под ручку сами, когда вы ей не кто-то очень близкий, то это будет грубо и бестактно. Но если она ножками идёт, пройтись решила, не взлетает, тогда тут действуют все правила и нормы, присущие для дам, кто не крылат.

- Как удивительно и интересно, - молвил герольд с задумчивым видом. - Я суть определённо уловил. Теперь, когда к себе приеду, детальнее над этим поразмыслю, госпожа моя. Ещё есть что-то важное?

- Как будто нет, - поведала Лала. - Ну, может, что не кушаем мы мясо. Сэр, знаете, я видела картину, написанную маслом, пира гномов. Они охочи к мясу, как и люди. Там на столах у них лежали туши. Оленя, поросёнка, гуся. Все без голов. И рыба с головой. Зажаренные. Всякая из фей, попав за данный стол, расплакалась бы горько, я думаю. А ежели при ней ещё и станут туши резать и косточки глодать. Это такой кошмар, который даже страшно и представить. Мы с пониманием относимся к тому, что многие созданья любят мясо. Но если вы хотите пригласить какую-то из фей к себе за стол, желательно чтобы мясные блюда не выставлялись слишком напоказ, завуалированы как-то были. Иначе ей ужасно грустно станет. И тяжело.

- Спасибо, что предупредили, госпожа, это избавит нас от множества ошибок. Что-то ещё?

- Не нужно быть настойчивым ни в чём. Настойчивость есть форма принужденья. Но я здесь не подвластна никому. Ни господам, ни лордам, ни монархам. Галантный кавалер уступит фее. Если она чего-то не желает. Даже когда того желает он.

- Вы пищи много мне для размышлений дали, - благодарно заметил герольд. - Вопросов множество сами собой отпали. Осталась ещё пара, если можно?

- Я слушаю, сэр Амбадосса.

- Как правильно к вам обращаться? Как объявлять вас? Фея? Госпожа? Миледи? Леди? Дама? Дева? Или по имени быть может? У нас никто не знает ваших правил, как обращаться к феям надлежит.

- Как вам удобней, так и обращайтесь. Что вежливым сочтёте, то меня устроит, и не обидит. Только не “миледи”. Миледи - это всё же статус. Которым я не обладаю здесь.

- Тогда последнее. Какого вы сословия? Что благородного, я вижу по манерам. И речи. Но какого?

- Это совсем неважно, - мягко сказала Лала.

- Ну как неважно? - искренне удивился герольд. - Это очень важно. А вдруг вы благороднее барона? В подобном случае с почтением глубоким он будет должен относиться к вам.

- Сэр Амбадосса, я же говорила, настойчивость не надо проявлять, - снова очень мягко произнесла Лала. - Любая фея в вашем мире. Всегда равна со всеми. Но если вы другого мненья, то выберите сами, кем меня считать. Хоть королевой, хоть крестьянкой. Мне всё равно.

- Прошу меня простить великодушно, госпожа моя, - смущённо проговорил герольд. - Одна ошибка позволительна любому. Второй раз я вас так не подведу.

*****

Рун сидел на корточках, выискивая в посадках гусениц. Бабуля поодаль пропалывала грядку. Всегда работы много в огороде. Сколь бы не делал, а она всё есть.

- Рун, - позвал вдруг сзади звонкий озорной девичий голосок.

Он встал, обернувшись. Лала парила рядом c приветливой улыбкой. Он тоже разулыбался, радуясь ей и её хорошему настроению. Сверху на них светило ярко солнышко, даря тепло, ясный летний денёк наполнял окружающее пространство ощущением праздника. Лала подлетела к Руну совсем вплотную и стала весело буравить его глазками. Парила и молчала, улыбаясь чуть иронично.

- Лала, я немножко замарался, - сказал Рун извиняющимся тоном.

- Очистишься, когда меня обнимешь, - усмехнулась она.

- Соседи смотрят, вон, из-за ограды.

- Рун, ну и что? Ты вроде мой жених.

Он сдался, шагнул к ней и обхватил руками. Лала вздохнула счастливо.

- Ушёл герольд? - спросил он тихо.

- Ушёл.

- Всё выяснил, что надо?

- Вроде всё. Иль нет. Не знаю, Рун. Как будто бы это сейчас столь важно. Нашёл о чём с невестой говорить. В такую романтичную минуту.

- О чём же надо говорить?

- О чём-нибудь. Таком, что будет девушке приятно. О красоте моей. О чувствах пылких. Своих ко мне.

- Но я жених-то вроде понарошку.

- А счастье у меня по правде, Рун.

- И у меня, красавица моя.

- Ну вот, уже чуть-чуть получше. Насколько ж я красива?

- Как улыбка бога. Как пенье соловья, как утренний рассвет. Как полевых цветов благоуханье. Как радость жизни.

- Ой, - промолвила Лала в безмерном приятном удивлении. - Вот это да! Ты прям меня сразил, Рун. Спасибо, мой хороший.