Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович - Страница 66

— Берите всю бутылку, — щедро предложил Бурносов, и я не стал отказываться.

Платы за напиток хозяин магазина с меня не взял. Я вышел на улицу, и день внезапно представился мне совсем в ином свете.

Яркое зимнее солнце пробилось из-за туч, белизна крыш и деревьев напоминала, что мир умеет обновляться, что все плохое имеет обыкновение заканчиваться и череду черных дней сменяют яркие краски, что зима тоже когда-то кончится, наступит весна, ручьи побегут вдоль дорог, вновь запоют птицы, а звонкая капель будет звучать в самом сердце.

Я прислонился к стене дома и отхлебнул глоток прямо из бутылки.

Вскоре Фридрихсград вновь станет приятным местом, закон и порядок вернутся на улицы города, а я найду сестренок. Ведь сейчас-то я точно знаю, кого спросить об их местонахождении. Надеюсь, они все поймут и простят годичную разлуку.

К слову сказать, задание фогелей я тоже выполнил. Пропажу отыскал и пусть не вернул владельцам (хотя понятие «владелец» в данном случае оказалось весьма спорным), но сумел все сделать правильно. Я верил в это. Я поступил как надо.

Найду близняшек, отстрою заново дом, возможно, отойду от дел. Наступят новые времена.

Все мое зарождающееся хорошее настроение исчезло в один момент. Мимо меня промчался мехваген, обдав меня грязью вперемешку со льдом.

Я бросил лишь один взгляд на машину, но этого хватило, чтобы узнать человека, сидящего рядом с водителем.

Человек, чья родственная кровь не помешала ему однажды обесчестить всю нашу семью и даже лично попытаться убить меня. Дядя Отто, это был именно он.

Дядя нетерпеливо взмахивал руками, очевидно торопя водителя.

А водителем у него оказался еще один весьма примечательный и хорошо известный мне человек — мой учитель, наставник, помогший мне в трудный час найти свой путь, чье дело я, по сути, унаследовал. Анатолий Геннадьевич Бредински, столь внезапно покинувший пределы империи много лет назад.

Он-то здесь какими судьбами? Да еще в такой день!

Нет, мои дела на сегодня еще не окончены. Сначала нужно предупредить Бредински о дяде и поквитаться с Отто.

Не в принципах моей семьи спускать с рук попытку убийства. А я очень консервативен в вопросах мести.

Я бросился было следом, даже успел заметить, куда свернул мехваген, но тут мне навстречу из переулка вышли двое. Причем, судя по их целенаправленности, ждали именно меня, а не первого встречного бедолагу, готового расстаться с портмоне и часами.

Устраивать войну посреди улицы я не хотел, поэтому развернулся, ища пути к отступлению, но лишь столкнулся лицом к лицу еще с двумя громилами, зашедшими ко мне со спины.

Короткая полицейская дубинка, зажатая в руке одного из них, взлетела вверх и резво начала опускаться прямо мне на голову.

Бум! Дальше — темнота, свет погас, пишите письма, шлите телеграммы, только не пытайтесь пользоваться переговорником, чтобы достучаться до меня, абонент временно недоступен.

XXXVI

В ПЛЕНУ

Пробуждение было отвратительным. Меня окатили ледяной водой из ведра, не щадя, зато сознание включилось мгновенно.

— Эй там, поосторожней! Что тут, собственно, происходит?..

— Пасть заткни! — послышалось в ответ. Голос был грубым, хриплым, а его обладатель — толстый лысый бородач под два метра ростом стоял у решетки и потирал руки. — Вот миска, жри, сегодня добавки не будет, а завтра может не быть тебя. Скоро твой первый выход в свет, готовься.

Вокруг сплошная решетка и стены. Я заперт в клетке, как дикое животное. И обращение со мной предусмотрено соответствующее — мерзкое на вид содержимое миски подтверждало эту догадку.

— Кто вы? Что вам надо?

— Я сказал, пасть заткни!

Бородач, не дождавшись ответа, сплюнул на пол и ушел обратно по коридору. Где-то скрипнула дверь. И только после этого все вокруг зашевелились.

Оказалось, что камер рядом с моей полным полно — не меньше десятка, и почти в каждой имелся свой обитатель. Мужчины: грязные, ободранные, но все крепкие на вид. Не было тут ни женщин, ни детей, ни стариков.

— Мужик, ты как? — Мой сосед из ближайшей камеры — лет сорока, одетый в немыслимые обноски, требовательно смотрел на меня.

— Вроде живой, приложили крепко по голове... — Я ощупал огромную шишку и непроизвольно ойкнул.

— В коробочку зажали? Обычный способ охотников. Им главное твою шкуру не попортить, иначе заказчик не заплатит. Шкура еще для дела нужна, а башка — она и есть башка, дубовая...

— Заказчик? А кто он и что ему нужно?

— Что нужно — понятно, драться будешь на арене. На тебя деньги большие поставят. Кто-то выиграет, кто-то проиграет. Кто-то может умереть...

— Драться? На арене? — Я до сих пор не совсем улавливал, что именно он имел в виду.

— Он тупой, совсем тупой! — бешено заорал кто-то истерично-визгливым голосом через камеру от меня. — С дебилом жизнь свела! Слышишь, дебил, убивать тебя тут будут, понял теперь? Выпнут на арену, ножик в зубы дадут, и выгребай, как умеешь.

— Ножик-то ладно, — подхватил другой голос, — а вот ежели с пустыми, это самое, руками, то совсем, значится, худо...

— Да я бы их и голыми руками рвал, — продолжал неистовствовать невидимый визгун, — но у них же броня, мечи, пики, да и выпускают их по трое против одного из наших.

— Уж ты бы порвал, — ухмыльнулся мой сосед, прислонившись к решетке, — в прошлый раз ты вон как всем показал свою удаль, что портки потом полночи отстирывал.

Визгун умолк, только что-то забурчал себе под нос.

— Но если вкратце, он прав. — Мой сосед пожал плечами. — Выставят тебя на арене и скажут: убивай или умри. Третьего там не дано... разве что публика пожалеет, но я бы на это не рассчитывал. Кстати, меня Крафт зовут. Крафт Силлас. Этого истеричку называй Мэлвином. Остальные сами представятся, если захотят...

— Кирилл Бреннер. Послушай, но ведь все это незаконно! Какие бои? Какая арена посреди столицы?

— Подпольные бои, Бреннер. Странно, что ты, опытный на вид человек, ничего об этом не слышал. Арена существует не первый год, и никакой катаклизм не может помешать.

— Снаружи больше чем катаклизм. — Я не находил слов. — Сегодня город чуть было не стерли с лица земли, ты это понимаешь? А у вас тут бои, арена? Это что за бред? Да все заказчики давно разбежались и наблюдают сейчас с безопасного расстояния за столицей, выживет кто или нет...

— Раз ты тут, то все же выжил, — спокойно констатировал Крафт. — А про устроителей ты зря так, они люди совершенно помешанные на боях. Внешний мир их не интересует. Так что... что бы там ни происходило с городом, если это его не уничтожит, то боям не помешает. Я бы на твоем месте отдохнул немного, вечер будет тяжелым.

Я послушался и присел прямо на грязный пол, прислонившись спиной к решетке. Было зябко. Куртки я лишился, включая содержимое карманов — нож, револьвер, «дырокол», браслет Зоммера и прочие мелкие предметы перешли к новому владельцу, мне же остались лишь пустые карманы штанов да грязная рваная сорочка. Даже обувь и ту с меня сняли, не побрезговали.

Внезапно из дальней клетки послышался оглушительный рев. Так могла бы реветь пожарная карета, требуя освободить проезд, такой гудок подавал поезд, приближаясь к станции.

— Ну-ка, цыц, зверюга! — прикрикнул Крафт. — Ишь, проголодался, горемыка. Жрет как конь, и все ему мало...

С моего места ничего нельзя было разглядеть, но Силлас сам пояснил происходящее:

— Это горный человек Джабарда. Охотники словили его давеча и прямо сюда притащили — знают куда пристроить диковинку, чтобы сорвать куш. Думаю, за него тройной тариф отвалили...

Надо же, как изворотлива судьба, Джабарду ищут по всей империи, а он, оказывается, здесь, в подвале в клетке ожидает выхода на подпольную арену. Интересно, он вообще что-то понимает?

— Ты не думай, он хорошо держался, выстоял.

— В чем смысл боя? Убить врага?