Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович - Страница 52

И все бы хорошо, только корпуса номер четыре я на плане не нашел.

Первый, второй, третий — те были, пятый присутствовал, и так вплоть до последнего восьмого, а расположение четвертого корпуса создатель схемы указывать не стал, попросту проигнорировав оный.

— Интересный у них счет, — шепотом прокомментировал я, — местные исключили цифру «четыре». Все же придется разбудить спящего царевича на входе, да расспросить его о пропавшем корпусе...

— Не нужно, — сказал Грэг, внимательно разглядывавший план на стене, — кажется, я знаю, где искать! — Репортер ткнул пальцем в точку в самом углу, находящуюся сразу за парком. — Смотри, Кира, место отмечено как «старые хозяйственные постройки», но вот тут ниже есть другие постройки, обозначены как «новые», гораздо более удобные — они ближе к основным корпусам. Я не думаю, что в дальнюю часть удобно бегать за углем или инвентарем.

— И ты считаешь, что пропавший корпус именно там?

— Ему больше негде быть, или там, или его не существует вовсе. И тогда я — сумасшедший, и меня нужно сдать обратно на лечение.

— Ну это мы всегда успеем, не торопи события, — усмехнулся я, попытавшись немного разрядить напряжение. — А версия отличная, у меня это место на схеме тоже вызывает определенные сомнения... Пойдем поглядим?

Мне очень хотелось для начала заглянуть в кабинет профессора доктора-доктора Моргана и покопаться в документах. Я был уверен, там нашлось бы множество ответов. Счета, выписки, платежные поручения — вот это покажет, на что реально расходуются средства клиники, и секретный четвертый корпус легче найти именно там, ведь какие бы эксперименты в нем ни ставились, они должны оплачиваться из кармана либо самого кранкенхауса, либо из карманов меценатов — заказчиков опытов. В любом случае, финансовый след должен присутствовать, без него никуда, это аксиома расследования почти любого преступления.

Но Грэга было не остановить. Он встал на след и рвался к цели, весь подрагивая от волнения, напоминая охотничью собаку, унюхавшую добычу. Если бы я предложил ему прогуляться на архивный этаж, да покопаться часок-другой в документах, он бы меня попросту не понял.

Поэтому мы выбрались из главного корпуса и направились к парковой зоне, за которой находились те самые «старые хозяйственные постройки», вызвавшие у нас интерес.

Нам встретились по пути две патрульные группы, пунктуально делавшие обход, но мы сумели остаться незамеченными. Полотно профессора в очередной раз сослужило отличную службу, укрыв нас от чужих взоров.

Парковые дорожки за день отлично вычистили от снега и льда. Нам повезло, что этим вечером не было метели, новый слой снега не появился, и наши следы не были столь отчетливо видны.

Идти по парку под полотном было жутко неудобно, поэтому я свернул его, спрятав обратно в браслет, — все равно прожектора сюда не доставали, и мы, чуть пригнувшись, побежали вперед.

Удовольствие, скажу я, ниже среднего — бежать по ночному парку, надеясь, что очередной патруль тебя не заметит, в поисках законспирированного здания, в котором, по словам человека, признанного врачебной комиссией сумасшедшим, проводится некий сверхважный эксперимент. Если бы только это был не Грэг, а кто угодно другой, я бы несомненно послал его в дальнее северное поселение, на кудыкину гору, пешим ходом, проверить, до сих пор ли Макар гоняет там гусей и прочую фауну. Как раз к лету обернулся бы. Но Грэгу я отказать не мог, слишком давняя дружба нас связывала.

Репортер бежал первым, чуть вырвавшись вперед, может, поэтому я успел среагировать, когда стремительная тень метнулась откуда-то из кустов наперерез нам и прыгнула прямо на Грэга. Он даже не заметил опасность и поэтому должен был умереть в следующее мгновение.

XXIX

ТАЙНА ЧЕТВЕРТОГО КОРПУСА

Это была собака — овчарка, огромная и страшная, черного окраса — если бы не гоглы, я бы никогда не разглядел ее в темноте.

Моя реакция, к счастью, не подвела. Выстрел из «дырокола» отбросил пса на несколько шагов назад. Он жалобно заскулил, и я выстрелил второй раз, надеясь добить животное, пока громкие звуки не привлекли постороннего внимания.

Вроде бы я попал, пес затих, но проверить это лично времени не осталось. Вслед за первым псом, появился второй, третий. Так вот где скрывалась стая — собаки сторожили парк.

Они выходили из-за деревьев, но нападать не спешили. Я насчитал девять псов. Умные, смертельно опасные, натасканные на человека. Если хоть на мгновение отвлечешься и пропустишь рывок — разорвут в клочья. Тут главное стрелять первым, но ни в коем случае нельзя торопиться. Собаки привыкли работать в стае.

Грэг слегка растерянно смотрел на псов, даже не удосужившись достать оружие. Страха в нем я не чувствовал, только досаду на очередную задержку. Опасность, грозящую нам, он, кажется, осознавал не до конца.

— Достань «дырокол», — негромко приказал я, — только очень медленно и плавно. Не делай резких движений. Так, отлично! Теперь выстави на среднюю мощность. Молодец! Внимательно следи за всем вокруг и, если они нападут, стреляй.

Мы стояли спина к спине, а вокруг нас стая водила хоровод. Псы перемещались по кругу, выжидая удобный момент. Я понимал, что в покое нас уже не оставят. Собаки нападут в любом случае, их так учили, они не умеют отступать.

Скорость хоровода все усиливалась, я понял, что сейчас они атакуют, и чуть толкнул Грэга плечом, предупреждая.

В ту же секунду псы напали. Одного я сбил прямо в прыжке точным выстрелом, он кубарем покатился по снегу, мешая, к счастью для нас, другим собакам. Еще одного подстрелил Грэг, я услышал громкий скулеж за спиной.

Третья овчарка едва до меня не добралась, я ударил ее кулаком в голову, но добить времени не хватило, пришлось отбиваться от остальных псов.

Слишком их было много, и слишком они были хорошо натасканы. Грэга сбили с ног, но крепкая ткань пальто пока спасала репортера. Он отстреливался лежа и ранил уже трех псов, но, даже раненные, они не сдавались, ползли вперед, целясь вцепиться в горло.

Одна из овчарок ухватила меня за руку зубами, прокусив предплечье и заставив разжать пальцы — «дырокол» отлетел в сторону. Ее челюсти сжимались с такой мощью, что чуть не сломала мне руку.

Нож сам собой скользнул мне в левую ладонь, и я не задумываясь ударил псину в бок, и еще раз, и еще, и тут же повернулся, ловя на клинок нового соперника.

Я люблю животных, бог свидетель, особенно собак, но сейчас бил безо всякого сожаления и жалости, бил, чтобы выжить.

Мне сильно повезло, несколько мгновений на меня никто не нападал, и я, сумев сориентироваться в обстановке, подхватил свой «дырокол». Собак оставалось всего три, остальные были мертвы или ранены, но они не отступали. Две плотно насели на Грэга, не давая ему подняться, но и репортер каким-то чудом еще умудрялся держать их на расстоянии от своего горла.

Я пристрелил еще одну псину, после чего смог помочь товарищу. Выстрел, еще один, а потом контрольные, добить всех, не пропустить ни одной.

Пусть я любил собак, но этих ночных убийц не пощадил. Неизвестно, сколько жизней на их счету, но то, что они уже знали вкус человеческой крови, несомненно.

Наконец настала минута, когда вокруг не осталось ни одной живой собаки, и только мы с Грэгом, уставшие, залитые с ног до головы кровью, и своей и чужой, оглядывали поле боя. Вокруг валялись трупы овчарок с вывороченными наружу кишками, тут же рядом оторванные конечности и даже головы — «дыроколы» поработали на славу. В обычное время меня стошнило бы от омерзения, но я настолько устал, что даже не поморщился.

— А я еще хотел детям собачку купить, — Грэг задумчиво осматривал поле боя, — теперь, пожалуй, повременю...

Внезапно он пошатнулся, и я едва успел подхватить его под руки, иначе он упал бы рядом с трупами псов.

— Что-то голова закружилась, сейчас пройдет...