Зеркало грядущего (СИ) - Савин Влад - Страница 87

И, негодяй - объявил себя правителем, президентом, а Вьетнам отныне республикой! Причем мерзавца даже арестовать нельзя, как во Франции что-то непонятное начало происходить, так буквально на второй день в Сайгоне высадилась морская пехота США, "для защиты американских граждан и их собственности". У Зьема что, уже американский паспорт в кармане, раз морпехи взяли под охрану его резиденцию? И начальник Генерального Штаба вьетнамской армии генерал Нгуен Ван Хин (сын того самого премьера Нгуена Вана) ведет себя предельно подозрительно - не иначе, сам примеривает роль Наполеона. А главное, сами французы сейчас за кого?!

-Вы слишком часто в прошлом показывали переменчивость взглядов, милейший Бао Дай - сказал месье Морен, чиновник по особым поручениям французского губернатора (сам Его Превосходительство до беседы с бывшим монархом даже снизойти не захотел) - и древние традиции сейчас не в моде. Зато есть мнение, и в Париже, и здесь, что этой стране для избавления от коммунизма нужна сильная и твердая рука. Так что простите - но как говорят наши заокеанские союзники, "ничего личного, просто бизнес".

То есть, генерала Хина в диктаторы - в противовес "американцу" Зьему? А ему, бывшему императору, куда? После так называемого "перемирия" в провинции, вдали от городов и гарнизонов, сайгонская власть чисто номинальная, реально же все контролирует Вьетконг. И нет никаких надежд, что переменится - чиновники и солдаты знают, "будешь проявлять административное рвение - убьют", ну а помещики или заигрывают с вьетконговцами, или (что чаще) бегут в Сайгон, бросая имущество и даже не пытаясь ренту получить. Равно как и французы - еще после майских убийств многие коммерсанты и чиновники поспешили семьи во Францию отослать, а теперь и сами если не уехали, то на чемоданах сидят, все дела сворачивая. Французские военные открыто говорят, что "чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше", сытые по горло девятью годами бессмысленной и дорогостоящей войны. У Зьема нет собственной армии, если не считать американцев... и наемную сволочь из Бин Ксуен, которая в последние дни обнаглела настолько, что их отряды уже в Сайгоне среди дня открыто на улицах появляются, не маскируясь, эти скоты всегда готовы продаться любому, кто больше заплатит - а кто здесь может заплатить больше, чем американцы? И если Хин решит стать "профранцузским" диктатором - то ему, Бао Даю, места нигде нет!

Но во всем этом есть и хорошее. Никто теперь не потребует, чтобы он, по крови (к сожалению) вьетнамец, но по воспитанию истинный француз, и дальше сидел в этом проклятом Сайгоне. Значит надо скорее собирать вещи! И узнать, когда первый пароход во Францию. Все-таки он, Бао Дай, что-то сумел накопить, бедствовать в Париже не будет. Интересно, найдет ли он там кого-то, кто помнит его по тем, давним, прекрасным годам? Иветта, Козетта, Мариэтта, и та блондиночка, как ее звали, Жанетта или Жоржетта, забыл?

Звонок из канцелярии губернатора - все тот же месье Морен.

-Вы слышали новости, месье? Генерал Хин объявил о своей поддержке коммунистов! Так что Ваше Величество, Франция снова просит вас оказать ей услугу. Губернатор желает вас видеть через час, для согласования деталей. А затем вы выступите по радио с речью.

Все как в прежние времена - ему, монарху, и прибыть по вызову к французскому представителю! Но выбора нет - иначе никто не позволит из этой страны наконец уехать! Придется ставить условие - речь, ну может еще что-то, и "чемодан, пристань, пароход". Эти французы, они даже охрану от моей резиденции сняли - надеюсь, снова пришлют? Франция, милая Франция, на что только я не пойду ради тебя! Все-таки французы, самый приятный народ с самым лучшим порядком: у них можно, раз отдав долг, дальше жить в свое удовольствие (конечно, если у тебя есть деньги). В отличие от коммунистов, у которых вечный бег ради Идеи, и американцев, у которых такая же вечная гонка ради "конкурентоспособности".

Что за шум? Камердинер - узнать, что там происходит! Тут двери распахиваются, и врывается толпа личностей самого бандитского вида, за которыми важно следует высокий китаец в генеральском мундире. Головорезы из Бин Ксуен. Вы не посмеете, за меня с вас спросит французское правительство!

Его грубо схватили, вывернули карманы, содрали часы, перстень. И поставили на колени перед главарем - двое бандитов рядом, остальные по резиденции рассыпались, набивают мешки. Слышно, как кто-то внизу кричит - наверное, из прислуги.

-Ваше величество - с издевкой произнес Ле Ван Виен - простите, у меня заказ на вашу голову, и уплачено долларами. Чтоб вы не путались под ногами у серьезных людей.

Последней мыслью Бао Дая была жалость. К самому себе - а еще, что эта змея Тхи Лан (кто пока еще числится женой) осталась на Севере, а не попала в лапы этим негодяям. Вот бы она испытала сейчас - за все хорошее, что он, ее супруг и повелитель, пережил от нее!

Ле Ван Виен, генерал-майор национальной армии Вьетнама и глава "армии" Бин Ксуен

Он слегка соврал. Конечно, за смерть бывшего императора ему хорошо заплатили, но было и просто удовольствие увидеть, как этот, недавно напыщенный правитель страны, пресмыкается перед тобой, упрашивая сохранить его никчемную жизнь. Так и войдет в историю - что последний правитель некогда великой династии Нгуен пал от рук членов Бин Ксуен, стоя на коленях перед генералом Ле Ван Виеном и жалобно умоляя о пощаде. Возможно, именно к этому историческому моменту генерал шел так долго - всю свою жизнь...

Трудно было бы найти людей, менее похожих друг на друга, чем Ле Ван Виен и Бао Дай.

 Хотя Виен родился и вырос во вполне благополучной по вьетнамским меркам китайской семье среднего класса, в юности он рассорился с родней из-за дележа наследства - и ушел искать счастья самостоятельно. Четырнадцатилетний император Бао Дай вел веселую и увлекательную жизнь в Париже, а в это время двадцатитрехлетний Ле Ван Виен работал в казино, избил хозяина и попал в тюрьму. Из которой, пообщавшись с сидельцами (нередко, такими же бедолагами как он) вынес убеждение, что честным трудом счастья не найти - если конечно, ты не француз. Бао Дай, соизволив вернуться во Вьетнам, катался на слонах по джунглям - а Ле Ван Виен участвовал в разбое и ограблениях. Его ловили, отправляли в тюрьму, он совершал дерзкие побеги, его снова ловили, он снова бежал...

В иное время он бы так и кончил жизненный путь - уголовным боссом средней руки (все лучше, чем крестьянином, или даже торговцем). Но война открыла новые перспективы. Когда всем было ясно, что японцы проиграли, а Франция, разбитая сначала немцами, а затем сражаясь за Еврорейх, казалась и вовсе немощной - не один Вьетминь поднялся на борьбу против прежних хозяев. Возникало множество самостоятельных отрядов сопротивления, часть из них в итоге присоединилась к Вьетминю, часть исчезла, но некоторые стали самостоятельной силой, имевшей значительное влияние на местах - и в числе последних, "армия" Бин Ксуен, которую тогда возглавлял Ба Дуонг, в нее и влилась банда Ле Ван Виена, наряду с многими другими представителями криминала, самыми отчаянными головорезами, не боящимися ничего и никого. Время казалось подходящим, чтобы добиться богатства и власти. Но воевать было приличнее под лозунгом патриотизма - впрочем, французов абсолютно не за что было любить.

Бин Ксуен бродила по лесам, нападая на мелкие отряды японских или французских солдат - однако же излюбленным (и самым "хлебным") делом был простой грабеж французских плантаторов и торговцев. Одно время даже были в союзе с Вьетминем, однако очень скоро разбежались. Коммунисты стремились подмять лесную вольницу под себя, насаждая дисциплину - а еще, были слишком чистоплюями, не одобряя бандитские методы Ле Ван Виена и ему подобных. Присылали "политически грамотных товарищей" для ведения коммунистической пропаганды (эти попытки Виен, поднявшийся в иерархии до заместителя командующего, пресекал на корню), затем и вовсе отстранили Ба Дуонга, заменив на своего командира Нгуен Бина. Тут еще и оказалось, что французов рано списывать со счетов, по крайней мере на юге страны. Тогда Виен не придумал ничего лучше, чем тайно связаться с французской разведкой - вовсе не из трусости, а ради собственного интереса (который всегда был для него привлекательнее чужих идей).