Поющие во Тьме (СИ) - Воронич Александр - Страница 5

Графиня открыла глаза. Её слегка знобило, на коже появились небольшие пупырышки, а мысли начали разбегаться по всей голове, словно она здорово перебрала с молодым вином.

— Не надо беспокоиться, мои хорошие, — тихо прошептала Эйвил. — Я знала о том, что умру во время этих родов. Суата нагадала мне по руке, прошлой весной.

Душу старухи обуял дикий ужас.

— И вы поверили ей, госпожа? Все суаты шарлатанки. Вы не умрёте. А ну, Мила, поторапливайся.

— Иду.

Девушка кинулась прочь из комнаты, и за ней последовали ещё две фрейлины.

— Не стоит, — ласково прошептала молодая мать, прижимая к себе сына. — Я уже смирилась с судьбой.

— Помолчите, госпожа, вам нельзя сейчас напрягаться, — и акушерка заплакала, предчувствуя неминуемую беду.

Пятно крови тем временем увеличилось.

— Скажи Ксенофу, чтобы он позаботился о нашем ребёнке, — продолжала графиня. — Пусть даст ему хорошее имя. И расскажет когда-нибудь обо мне, его матери, которая так сильно его любила. Обещай мне, Джиневра.

— Обещаю, — старуха низко опустила голову, и слёзы потекли с её подбородка на окровавленный фартук.

— Спасибо, — Эйвил закрыла глаза и обратила все мысли к сыну, отдавая ему тепло своего тела.

Когда Мила вернулась в спальню, глазам её предстала мрачная картина. Акушерка громко рыдала подле госпожи. А та, затихшая навсегда, казалась самой счастливой женщиной в Саул Тай. На лице её блуждала лёгкая улыбка, словно она видела хороший и добрый сон.

В это мгновение младенец почувствовал те изменения, которые произошли с его мамой. И комната огласилась дьявольским криком, в котором Миле послышались вопли сотен мучеников, заживо горевших в Харате.

***

«Далеко на севере, между Варумом и Шакрой, тёмные воды бушующего океана омывают прекрасный архипелаг Эйдин-Рок, ставший последней империей эльфов в Саул Тай. Посреди Марона — центрального острова архипелага — возвышается огромное здание в форме цилиндра, нависающее над древним эльфийским городом Аль-Катарунк. Этот символ циклопической мысли стоит там уже двести веков, бросая вызов ветрам и бурям. Алмазная Башня, сотворённая для Молитвы и терпеливого Ожидания» — такие слова предваряют знаменитую «Эльфиаду», принадлежащую перу Готана Кар Самуила. Но даже он — знаменитый летописец ушедшего тысячелетия — ничего не знал о тайнах, сокрытых за сверкающими стенами Алмазной Башни. Ибо существуют тайны, не предназначенные для ушей смертных.

Как и всегда в это время, под куполом Алмазной Башни собралось высочайшее собрание отцов-настоятелей Ордена Перламутровой Бабочки. Седовласый эльф по имени Фальдагор фиц Лимус сидел во главе длинного прямоугольного стола, склонив благородную голову ниже плеч. Остальные отцы Ордена молча смотрели на него, с трепетом ожидая слов из уст своего архиканоника. Наконец тот передёрнул плечами, и из внезапно пересохшего горла вырвалось глухое признание:

— Возрадуйтесь, братья мои. Он явился. Лорд Малакат вновь озаряет своим тёмным светом Голубой Рубикон. Мать Рохана была права.

Эльфы громко зашумели, встревоженные и одновременно возбуждённые. Фальдагор поднял голову, окинул их пронзительным взглядом, и в зале вновь воцарилась тишина.

— Лорд Малакат возродился. Я чувствую это, благодаря силе Священного Яркамня. Кому-то из вас это может быть не нраву. Но я скажу им: не нам с вами судить, каким должен быть инструмент, избранный Светом для достижения своих целей. В любом случае, это случилось, и цикл пророчеств начнет теперь исполняться. Будем же терпеливы, и в конце концов мы узрим, как Великая Ось вернется под сень истинных Владык Возвышения. Да святятся священные тексты «Шасс-Цебби». Да святится престол Перворождённых!

***

В это же время почти на другом конце мира в мрачных чертогах Храма Пятёрки собралась ещё одна компания. Это были жрецы, аристократы и воины, задрапированные все как один в чёрные балахоны. И лишь по выражению их лиц можно было догадаться о кастовой принадлежности собравшихся. Благородные юнцы из аристократических семейств Турана, Эледона, Замира и других Золотых Королевств отличались в толпе роскошными кудрями, лицами, разукрашенными макияжем, и холёными руками. Воины казались суровыми рубаками, и в то же время их глаза были наполнены огнём неподдельного фанатизма. Жрецы, в основной своей массе, явно проповедовали путь аскезы, хотя и среди них можно было разглядеть нескольких тучных отцов, очевидно, пребывающих в добрых отношениях с демонами чревоугодия и распутства. Но, как бы там ни было, все они с одинаковым подобострастием смотрели на верховного Епископа Чёрной Гильдии, Мухтара Бенсала Лариони.

То был человек незаурядных способностей, с большим загнутым носом и тонким ртом, линия которого выражала ненависть ко всему, что шло вразрез с учением Терфиады. Этот человек был жесток, как никто другой, и в то же время, вызывал если не симпатию, то глубокую заинтересованность. Каждому, только взглянувшему на него, было ясно, что с ним не нужно шутить, ибо в коварстве и злопамятстве Лариони превосходил ядовитую змею ашку из пустыни Ндахо. Сегодня же, лицо архиепископа отражало целую гамму чувств, вызванных долгим ожиданием и неосознанным страхом. Сама атмосфера в храме была насыщена им, угнетая каждого присутствующего: и гостя, и церковного служку.

Мухтар Лариони стоял посреди огромной чёрной пентаграммы и, закрыв глаза, прикасался к слизкому щупальцу. Оно принадлежала странному на вид существу, которое висело на толстой клеймёной цепи, обхватив её десятком других таких же конечностей. Кожистая поверхность мерзкого существа сочилась зелёной слизью, распространявшей едкий специфический запах. Внезапно церковный глава вздрогнул и затрясся всем телом, как если бы в него ударила мощная струя энергии из щупальца магической твари. Толстенные чёрные свечи, установленные в огромном количестве вокруг пентаграммы, вспыхнули зловещим огнём и на мгновение ослепили жрецов Терфиады.

— О, верные слуги Саранага, отныне ваше имя — Ищущие, — закричал не своим голосом Мухтар, — Иннас, Тварь Онароя, явил мне видение. Наш Бог предупреждает нас: в Мир спущена бешеная собака, дабы уничтожить мировой порядок, веками хранимый в Саул Тай. Имя этой собаки — Губитель, единоутробный брат Апокалипсиса.

Жрецы вздрогнули от слов своего архиепископа, словно от удара плетью.

— Мы не должны допустить того, чтобы планы Чудовища Хаоса превратились в жизнь. И посему я приказываю: ищите его, ищите там, где только может обитать человек, эльф или дварф. Ищите везде, где может выжить разумное существо. Ибо Губитель должен быть уничтожен! Так угодно Терфиаде, так угодно Великой Пятёрке…

***

Лорд Зерат Ахарис, что значит Безликий, восседал в троноподобном кресле из чистого серебра, не издавая ни звука. Глава Дома Шандикор Ордена Покинутых казался мраморной статуей. Даже зеркальная маска на лице, против всех законов физики, не отражала ни одного луча из тех, что щёдро источали магические лампы на стенах Зала Для Аудиенций. Руки лорда Зерата покоились на коленях, а в ладонях была зажата небольшая фигурка, вырезанная из камня, напоминающего нефрит. Она изображала древнего зверя, когда-то обитавшего в лесах Саул Тай. Это было существо, исполненное дикой грации и силы. Смилодон, так называли его в далёком прошлом.

Зерат сидел, не двигаясь, уже третий час, и со стороны могло показаться, что он прислушивается к самому себе, или, может быть, к той фигурке, что сжимал в руках. Вдруг в облике главы Шандикора произошли изменения. Он уже не казался статуей. Искрящиеся складки его мантии словно ожили, а сам Покинутый наконец-то вернулся к реальности.

— Я знал, — прошептал он, — я знал, что час возмездия близок. И не ошибся. Губитель снова в Мире. А значит Титаны будут жестоко отомщены. И уже никто не назовёт их Древними, — Зерат поднялся из кресла и зловеще расхохотался во всю мощь своих лёгких. По комнате прокатилась магическая волна, от которой содрогнулись картины на стенах и плотные шторы захлопали в арочном окне.