Я возвращаю долг (СИ) - Шварц Екатерина - Страница 7

Разворачиваюсь, чтобы уйти с площадки. Эмоции зашкаливают! Даа…, давно я так не злилась. Даже не помню, когда. Детям хватает одного моего взгляда, чтобы понять — нужно срочно идти домой.

— Вера, подождите, — он бросается мне в след, — я не хотел Вас обидеть.

Но я даже не оборачиваюсь. Не хочу! Быстро захожу в подъезд вместе с детьми и закрываю дверь. По лестнице на второй этаж мы вбегаем, как будто за нами несется хищник. Только оказавшись в квартире и закрыв дверь на ключ, я, наконец, позволяю себе вздохнуть спокойно, но сил унять воющий внутри пожар нет.

Сыновья сразу уходят в комнату, а я иду на кухню, чтобы приготовить ужин.

Эмоции и не думают затихать во мне. Нет, ну надо же такое предложить! Каков мерзавец!

Я остервенело режу мясо, грибы, лук, а сама полностью погружена в мысли. Прокручиваю и прокручиваю разговор с американцем. Хитрец! Шел за мной, чтобы о здоровье спросить! Переживал! Да он просто сразу понял, что со мной что-то не так, вот и решил поманить деньгами, думая, что я куплюсь и буду выполнять его команды. Нет! И еще раз нет! Я не такая!

Палец пронзает острая боль — порез. И эта боль отрезвляет мое сознание. Боже, я сейчас, впервые за тринадцать лет спорила и пререкалась с человеком! Мое амебное состояние прервано! Безразличие и апатия, которые все эти годы держали меня в тисках, отступили... И мне страшно, страшно от себя такой... Но я не хочу обратно в эти тиски, я хочу жить.

Глава 5. Вэл Ньюман

Вот я придурок! Только сейчас, когда уже прошло добрых полчаса, а я еще продолжаю стоять в их дворе, наконец, понимаю, какую ерунду сморозил. Бл*дь, да это не ерунда — это настоящая тупость! Да, изначально я хотел попросить ее помочь мне, но, увидев Веру с детьми, понял сразу — она ни за что не согласится: в ней слишком много добра. Она светится им изнутри, а я ее в грязь хочу окунуть.

На улице уже полумрак. Присаживаюсь на лавочку около подъезда и задумываюсь. Эх. Я бы сейчас закурил, а лучше бы выпил чего-нибудь покрепче...

Живя в Америке, я постоянно думал о Вере: как сложилась ее жизнь? Благодаря ей, я, будучи ребенком, решился на отчаянный шаг, отвернулся от отца, сдал его милиции. Знаю, что это грех, но спустя годы, не жалею о нем. Не из-за того, что у меня сытая и обеспеченная жизнь, а из-за того, что познал любовь, нежность, сострадание и терпение. Я уже подростком пережил все то, что многие дети переживают в раннем детстве.

«Никогда не поздно все изменить, надо только найти в себе силы», — сказала мне Вера. Ее слова, идущие из самого сердца, изменили меня всего. Разве мог человек, подаривший веру в хорошее, теперь стать черствым? Нет, а я «затупил» и поддался мнению толпы о том, что в этом мире все имеет цену.

Сижу и понимаю: я ее попросил шпионить для меня не только потому, что мне это нужно, я просто хочу видеть ее чаще! Да, точно! Начинаю смеяться. Ну как я раньше этого не осознал: Вера живет в моем сердце... просто я пока не знаю, в роли кого...

Я просто обязан попросить у нее прощение. Нужно извиниться!

Встаю с лавочки и решительным шагом направляюсь к двери подъезда, которую, на мое счастье, еще не закрыли. Но не успеваю сделать и пары шагов, как на меня буквально вылетает какой-то пацан. Приглядываюсь — это старший сын Веры.

Он смотрит на меня недолго, а потом спрашивает:

— А если я буду шпионить для Вас, сколько Вы мне заплатите?

Вот это поворот...

— Ты бы шел домой, пацан, — говорю я ему, не удосуживаясь ответить на вопрос.

— Думаете, — начинает он с вызовом в голосе, — если я ребенок, то ничего не могу? Ошибаетесь, я многое умею.

— Это дело для взрослого человека, а не для тебя, — объясняю я ему. — Иди лучше домой.

— Ну и не надо! — кричит мне. — Вы ничего не понимаете! Я маме просто помочь хочу!

Пацан выкрикивает и бежит в подъезд, а я бросаюсь за ним. Но не успеваю, только вижу, как захлопывается дверь квартиры на втором этаже. Теперь я, по крайней мере, знаю, где живет Вера, вот только запал мой пропадает, и я не решаюсь подойти к двери. Бреду обратно в гостиницу. Ноги, вспомнив былое, упорно хотят отвести меня в другое место — не позволяю им.

Тринадцать лет назад я вычеркнул тот дом, тот подъезд из своей памяти, расстался с ужасным прошлым раз и навсегда. У меня прекрасное настоящее и светлое будущее впереди — старому нет места в моей жизни. И все же я захожу во двор, в котором прошло мое детство...

На месте пятиэтажки, в которой находилась квартира моих родителей, стоит новый детский сад. Как это хорошо! Я бы ни за что не смог посмотреть на то серое, ужасное здание с огромными окнами, которое давало мне крышу. Я его даже домом называю с трудом... потому что до сих пор ненавижу, потому что даже сейчас по ночам просыпаюсь от давно забытого страха, который был во мне все детство... Кажется, сейчас на весь двор раздастся пьяный крик отца, потом недолгое затишье, а дальше его крики, но уже в квартире... Мои приемные родители наняли лучших психологов для работы со мной — меня вылечили, но в глубине сознания остались следы пережитого ужаса.

До хруста сжимаю кулаки, разворачиваюсь и быстро ухожу — мне нельзя сюда приходить, прошлое и так сильно напоминает о себе в последнее время. И вообще — мне в этот город нельзя было возвращаться... Но я хотел, ради Веры. Увидеть ее, узнать, как она здесь, только вот все испортил. Ничего, завтра поговорю с ней, все объясню, и будет лучше.

Погруженный в свои мысли я быстро дохожу до гостиницы, поднимаюсь к себе в номер. Душ, проверка почты и спать. Но в голове еще блуждают разные мысли.

Итак, что насчет покупки? Мы с отцом знаем, что цена завышена, стоит посильнее надавить на директора, сказать о его махинациях, и тот быстро скинет цену. Куплю здание, назначу Веру администратором, будем с ней чаще видеться... Эти наивные, почти детские мечты уносят меня в мир снов...

Но спать мне сегодня не суждено. Даже сквозь сон я чувствую еле уловимый запах гари. Его я не спутаю ни с чем — родной отец частенько поджигал мебель в квартире непогашенными окурками. Вскакиваю молниеносно и бросаюсь одеваться, а по коридору уже кричат:

— Пожар! Срочно покинуть помещение!

Господи, а сигнализация у них есть? Похоже, директор и здесь умудрился сэкономить, придурок! Хватаю сумку с ноутбуком: у меня дурацкая привычка с института — документы хранить с компьютером, так что, все мое быстро при мне, и пакет с платьем. Выбегаю в коридор, который уже достаточно заполнен дымом, и бегу к выходу вслед за другими людьми, не оглядываясь.

Только на улице позволяю себе осмотреться по сторонам. Дыма много, но открытых очагов возгорания не видно — это хорошо.

— Все покинули здание? — кричит пожарник мужчине, одетому в форму служащего.

— Я не.. не знаю... мы всем кричали... — дрожащим голосом отвечает тот.

— Мать твою, поубивать надо вас всех! — ругается пожарник.

Я и еще несколько человек стоим в стороне и по просьбе того самого спасателя ждем полиции. Кто-то из постояльцев причитает, что забыл в номере вещи, кто-то ругается, что успел одеть только штаны... Я же анализирую ситуацию: пожар явно случился не просто так. Здесь что-то нечисто, нужно обязательно обо всем узнать, но это потом, а сейчас необходимо подумать о ночлеге.

Приезжают сотрудники правоохранительных органов. Нас переписывают, уточняя паспортные данные и ругаясь в полголоса при виде моих иностранных документов. Но мой хороший русский и адекватное поведение их успокаивает (хорошо, не пришлось уверять их в том, что я не буду подавать жалобу в Страсбургский суд). Нам предлагают разместиться в отеле на окраине города, но я отказываюсь.

— Мне есть, где переночевать, — заверяю я полицейского, — у меня тут друзья живут.

— Хорошо, гражданин Ньюман, — меня внимательно осматривают, — не забудьте в ближайшее время явиться в отделение полиции.

— Я все понял.

Вообще-то, эта мысль появилась у меня совсем недавно, и она безумная — я ночую у Веры. Ловлю такси и называю адрес. Весь путь до ее дома раздумываю над тем, что сказать и не придумываю ничего подходящего. В итоге решаю сказать правду, так будет лучше.