Коллекция (ЛП) - Литтл Бентли - Страница 77

Надо было уничтожить её, подумал фермер. Рубануть лопатой, измельчить на куски и пройтись плугом.

Он допил апельсиновый сок и поставил пустой стакан на столик возле двери. В кровать он вернуться не мог, желания смотреть телевизор тоже не было и, поэтому, фермер разглядывал поле, вслушиваясь в тишину. Когда он не работал, не ел, не спал, когда он не был занят ничем другим, то бывали такие моменты, в которые отсутствие Мюриэл ощущалось особенно остро. Эта тупая неутихающая боль присутствовала всегда, но когда фермер был один и не был занят ничем, как сейчас, он чувствовал подлинный размах и глубину своего одиночества, ощущал бессмысленность и никчёмность своего существования.

Охваченный отчаянием, фермер вышел на крыльцо. Деревянные доски под босыми ногами были холодными и шершавыми. Он осознал, что бездумно спускается по ступенькам крыльца и выходит со двора в поле. Здесь луна разбавляла ночной мрак до синеватого пурпура, и фермер без труда видел, куда идёт.

Почти инстинктивно он пришёл туда, где на земле лежала живая картофелина. Днём, с помощью Джека Фелпса, он осторожно вытащил её из ямы, а затем собрал и сложил материалы для ограды, которую вокруг неё разместит. Сразу после этого они оба вымыли руки мылом «Лава» — картофелина на ощупь была скользкой, холодной и слизистой. Сейчас доски лежали на земле беспорядочно разбросанными, словно здесь что-то разломали, а не лишь собирались построить.

Фермер посмотрел на голубовато-белый объект пульсирующий медленно и равномерно, и отчаяние, одиночество которые он чувствовал рассеялись, покинули его почти в физическом смысле. Слишком ошеломлённый, чтобы пошевелиться, фермер стоял как вкопанный, поражаясь изменениям, которые только что с ним произошли. Картофелина будто светилась в темноте ночи, и это казалось ему каким-то волшебством. Фермер ещё раз порадовался, что не уничтожил находку: он был доволен тем, что странный феномен смогут увидеть и почувствовать другие люди. Он постоял там некоторое время, бездумно и бесцельно, а затем пошёл обратно в дом, на этот раз, ступая по камням и траве медленно и осторожно. Фермер знал, что сможет заснуть без проблем.

К утру она передвинулась. Он не знал, как это случилось — ни рук, ни ног, ни чего-либо другого для перемещения у неё не было, но теперь она определённо стала ближе к дому. Если вчера она была к югу от сложенных досок, то сейчас находилась намного севернее и стала в два раза больше. Фермер сомневался, что сможет поднять её сейчас, даже с помощью Джека.

Некоторое время он осматривал картофелину в поисках чего-нибудь вроде следа на земле, каких-нибудь признаков того, что картошка передвигалась сама, но не увидел ничего.

Фермер отправился в сарай за инструментами.

Задолго до семи часов он доделал и установил ящик и ворота для картофелины. Первая партия людей прибыла в восемь утра. Когда на стоянку заехал микроавтобус, фермер был в гостиной — делал указатели для размещения на телефонных столбах вокруг города и на шоссе. Он вышел на порог и прищурился на солнце.

— Это у тебя недавно появилось то чудовище? — выкрикнул мужчина.

Несколько человек засмеялись.

— Это здесь, — ответил фермер. — По баксу с носа, за просмотр.

— Бакс? — Мужчина вышел из машины. Он выглядел немного знакомым, но его имени фермер не знал. — Джим Лоури сказал — пятьдесят центов.

— Неа. — Фермер развернулся, словно собрался зайти в дом.

— Думаю, мы всё равно посмотрим, — сказал мужчина. — Раз уж столько проехали — глянем, что там такое.

Фермер улыбнулся. Он спустился с крыльца, взял по доллару с каждого: мужчина, его брат и три женщины; и повёл их в поле. Нужно придумать какую-нибудь завлекаловку, подумал он, какую-нибудь историю, чтобы рассказывать, как это было с тем быком на ярмарке. Фермер не хотел просто брать деньги с людей, показывать им картофелину и уводить. Не хотел, чтобы они чувствовали себя обманутыми. Но не смог придумать, что рассказать.

Открыв верх ящика и распахнув ворота, он напыщенно и сбивчиво объяснил, как нашёл картофелину. С тем же успехом он мог поберечь дыхание. Всем посетителям было плевать на то, что он говорил. Они даже не обратили на него внимания. Лишённые дара речи, люди просто благоговейно смотрели на огромную картофелину, на это чудо природы. Так фермер теперь её называл. Она перестала быть отродьем, она стала чудом. И люди так её и воспринимали.

Вскоре подъехали ещё две машины, и фермер оставил первую группу глазеть, собирая тем временем деньги с новоприбывших.

После этого он остался на подъездной дороге: собирал деньги с подъезжающих и показывал им правильное направление, позволяя оставаться столько, сколько они захотят. Хотя желающие постоянно приходили и уходили, люди возле ящика толпились весь день, и к вечеру, когда фермер повесил на ворота знак «Закрыто», у него было более ста долларов в кармане.

Он пошёл в поле, захлопнул ящик, закрыл ворота и вернулся в дом.

Это был прибыльный день.

Шёпот. Тихие стоны. Едва слышные звуки отчаяния, безнадёжность которых погрузила его в глубокую тёмную депрессию; одиночество, от абсолютности которого он, как ребёнок плакал в кровати, пятная подушку слезами.

Некоторое время спустя фермер встал и начал бродить по дому. Каждая комната казалась дешёвой и убогой, бессмысленной борьбой за бессмысленную жизнь, и полный абсолютной безысходности и не в силах делать что-либо, фермер упал в кресло перед телевизором, способный лишь смотреть во тьму.

Наутро всё было в порядке. В праздничной, почти карнавальной атмосфере своей выставки он чувствовал себя обновлённым, почти счастливым. Фермеры, которые десятилетиями не вылезали из своих комбинезонов, явились в лучшей выходной одежде, в сопровождении семейств. Было довольно много вчерашних посетителей. Дела у маленького Джимми Хардстворта, чья небольшая стойка с лимонадом стояла возле дороги у въезда, шли отлично.

Тёмные эмоции и странные звуки предыдущей ночи отступили в глубины памяти.

Фермер был занят всё утро: собирал деньги, отвечал людям на вопросы. Приезжала полиция с представителями городских властей предупредить о том, что если он собирается продолжать, то ему следует купить лицензию, но он пустил их посмотреть на картофелину, после чего они притихли. Перед полуднем было затишье, и фермер оставил своё место возле въезда на дорогу, и пошёл через поле к небольшой толпе собравшейся вокруг картофелины. Он заметил, что многие кусты вытоптаны, а ноги многочисленных зевак разровняли его грядки. Завтра ему придётся взять выходной и позаботиться о ферме, пока она окончательно не пошла к чертям.

Взять выходной.

Необъяснимо, но он начал думать о выставке, как о своей работе, а ферма стала лишь помехой, с которой приходилось иметь дело. Его былая преданность долгу исчезла, как и былые планы на ферму.

Фермер посмотрел на картофелину. Она изменилась. Стала крупнее, чем раньше, более бесформенной. Выглядела ли она так, когда он раз видел её в последний раз? Он не обратил внимания. Картофелина всё ещё пульсировала, и её белая кожура казалась блестящей и слизистой. Фермер вспомнил, какой она была на ощупь, когда он её поднимал и неосознанно вытер руку о джинсы.

Почему возле картофелины он чувствовал либо отвращение, либо радость?

— Это нечто, не так ли? — сказал мужчина рядом с ним.

Фермер кивнул:

— Да, так и есть.

Той ночью ему не спалось. Он лежал в кровати разглядывая трещины на потолке, слушая тишину фермы. Прошло некоторое время, прежде чем он заметил, что слышит не тишину, а странный, высокий, плачущий звук доносимый тихим ветерком, развевающим занавески.

Фермер сел в кровати, оперевшись спиной на изголовье. Он внимательно слушал этот сверхъестественный звук, непохожий на всё что он слышал раньше. Звук нарастал и спадал с равной частотой, в ритме неотличимом от пульсации картофелины. Фермер повернул голову, чтобы посмотреть за окно. Ему показалось, что он видит в поле голубовато-белый в лунном свете, округлый предмет, и он вспомнил, что прошлой ночью его не было видно.