Льдинка (СИ) - "Awelina" - Страница 14

К счастью, этого мига не наступило, Ледянов вовремя оторвался от ее губ, резко прекратив целовать.

— Натешился? — ядовито поинтересовалась Станислава, тщательно скрывая свою дрожь. «Боже мой, — билась в голове мысль, — еще бы секунда, он бы всё понял, а я бы сдалась…»

На скулах нахмурившегося Вячеслава желваки заходили. Впервые он промолчал на явную колкость.

Мгновение они стояли друг напротив друга, оба на грани чего-то, оба — точно опасно натянутые струны. А потом Стася, всё еще дрожа, негодуя, оттолкнула оставшегося безмолвным Ледянова и выскочила в широкий проход торгового центра.

Она и не ждала, что он ее отпустит так легко. Через миг уже шагал рядом, держась чуть позади, но очень близко. На них поглядывали другие покупатели. Лица этой пары, искаженные гневом, явно не прогулочный шаг обоих привлекали внимание.

Стасе было всё равно, кто и как на них смотрит. Сейчас больше всего хотелось накричать на ненавистного Ледянова, отхлестать его чертовыми подаренными им розами. Но это желание, пугавшее и злившее, — нет, не его она на самом деле ненавидит сейчас, на самом деле она ненавидит саму себя! — девушка изо всех сил подавляла, еще более ускоряя шаг. Узкая и длинная, ниже колен, юбка-карандаш и любимые сапоги на шпильках стесняли движение. Спина покрылась неприятным липким потом — то ли в пальто стало слишком жарко, то ли ярость и нервы подняли температуру тела на пару градусов. А еще этот проклятый букет, оттягивающий руки, мешающийся… Избавиться от него!

— Между прочим, я сделал тебе официальное предложение, — ледяным тоном напомнил ее преследователь. — Ты должна дать ответ.

Именно в эту секунду Станислава заметила отлично узнаваемую табличку с надписью WC и женским профилем в шляпе. Девушка мгновенно свернула, толкнула заветную дверь и молча скрылась за ней.

9

Пытаясь успокоиться, Вячеслав прислонился спиной к стене напротив двери в женский туалет и остался ждать.

Ждать Станиславу, которая, разумеется, скоро покажется — не будет же она прятаться там вечно! — и которая пошлет его с этим предложением руки и сердца, а также чувствами куда подальше. Он, например, на ее месте так бы и сделал. Никогда и никому он не прощал промахов, не отпускал обидчиков без мести.

Ждать разрешения всей этой нелепой ситуации, в гордиев узел завязавший всю его жизнь. Проектом как прикрытием он больше пользоваться не сможет, это очевидно. На какое-либо общение со Стасей рассчитывать не стоит: девушка, до того момента как он сменил тактику, нажав с другой стороны, весьма ловко уходила от разговоров с ним, отвергала знаки внимания.

Ждать боли и бешенства от бессилия что-то изменить, когда последние ниточки негодующая и раненая Станислава легко и решительно оборвет. Он снова потеряет ее… Как и в прошлый раз, она скроется из виду, исчезнет из его жизни, наверное, теперь уже навсегда… Судьба не делает подобных подарков трижды, уж ему ли этого не знать.

Если она не хочет его, глупо заниматься преследованием, точно побирушка, живя крохами ее внимания и любви… И глупо было целовать ее сегодня. Но то был поход ва-банк. Жест отчаяния. Только Стася ведь этого так и не разгадала, не увидела в его глазах… Плохо показывал? Может быть.

Но сейчас, сегодня да и завтра борьба еще не окончена. Последняя битва начнется в тот момент, когда Станислава после тайм-аута выйдет из этого проклятого и так не вовремя подвернувшегося туалета. Он проиграет ее — он проиграл ее еще тогда, в вечер десятого декабря 20** года, — и уничтожит свою жизнь.

***

— Ненавижу его, — зло прошипела Стася. Резкими движениями она сняла пальто, бросила его на свободную столешницу у стены, справа от раковин, сверху поставила сумку, из которой торчала папка с вызывающими зубовный скрежет макетами. Букет роз она еще раньше, с жесткой гримасой на лице, впихнула в мусорную корзину. Теперь же, отвернувшись от зеркала, глядела на торчащие зеленые стебли цветов, голые, беззащитные и начинала жалеть о своей вспышке. Розы ведь не виноваты, что один козел их купил, решив задобрить предмет своего вожделения.

Наклонившись, девушка достала из ведра изрядно пострадавшие цветы, избавила их от прилипших кусочков мокрых бумажных полотенец, задумчиво посмотрела на нежные розовато-персиковые лепестки.

Нет, она ни за что их не возьмет, с Ледянова более чем достаточно, что она дважды позволила себя поцеловать. Это конец! Она обещала себе, в дневнике клялась!

В итоге Стася положила букет между раковинами. Может, какая-нибудь сердобольная девушка решит забрать бедняжку домой, когда убедится, что хозяйки помятого сокровища нет ни вблизи, ни вдали.

Походив взад-вперед, Осеева заставила себя успокоиться и вернуть трезвость своему мышлению, а также восприятию. Остановившись, осмотрела себя в зеркале. Пылали не только щеки, уши тоже порозовели. Ярко выделялись припухшие пунцовые губы, а в глазах горело адово пламя. Теперь стал полностью понятен смысл этого выражения, о котором до этого дня Стася имела лишь смутное представление.

«Хочу тебя. Хочу, чтобы ты стала моей женой». Станислава презрительно фыркнула, вспомнив слова Ледянова. Еще бы! Наконец-то оценил возможность взять в жены ту, у которой будешь первым и единственным. Нагулялся, напробовался всего и решил пристать к берегу. И только в плюс, что он не тронут! Масса возможностей как самоутвердиться, так и гоголем походить!

«А я люблю тебя», — всплыла другая его фраза. В эти слова он действительно вложил чувства. Очень редко она видела его таким: открывающим себя, снимающим стальную броню характера и цинизма, уязвимым.

Зеркало отразило растерянные глаза девушки, ее омрачившееся лицо. Поверить ему? Еще раз? Можно, но… Если действительно любит уже давно, то где была его любовь в тот вечер, когда он смеялся над ее девственностью? А когда он так ядовито, презрительно, холодно говорил с ней в ту их встречу в кабинете Игоря Пятигорского? Когда сегодня буквально навязал свою компанию, припер к стене, целовал, не спрашивая ее разрешения? В чем вообще проявляется его любовь? В том, что попросил прощения за свой вполне осознанный поступок? Что пять лет якобы сохранял это чувство, не мешающее ему, к примеру, спать с другими, жить в свое удовольствие? В том, что стал действовать не напрямую, а сменил тактику?

«Вот что он задумал, — Станислава шлепнула ладошкой по столешнице, в мраморную имитацию которой были вделаны раковины. — Ловко провернул! Не напирал, дал мне время снова привыкнуть к нему, снова узнать его, понять, что мне нравится быть с ним, что он по-прежнему цепляет меня, дорог мне, а потом — решительный наскок, и жертва уже в ловушке. Каков хищник, а!»

Вновь вернулись гнев и досада, Стася принялась кусать губы, нервно проводить ладонями по бокам и бедрам, расправляя юбку, которая и без того сидела безукоризненно.

«Надо выходить. Хватит тут кипеть в одиночестве, — твердила себе девушка, согнувшись над раковиной посредине, уперев руки в края столешницы. — Иди и выскажи ему всё это. Теперь твоя очередь плюнуть в него ядом».

Дверь распахнулась, заставив Стасю вздрогнуть и оцепенеть. Вопреки ее ожиданиям, в туалет вошла женщина, за ее руку держалась белокурая девочка лет четырех. Обе, обсуждая какие-то игрушки, прошли к кабинкам, а Станислава, накинув пальто, вышла в торговый центр. Конечно же, Ледянов ждал ее прямо напротив двери.

Скользнув по нему холодным взглядом, Стася зашагала дальше по проходу. Слепящее освещение витрин бутиков, белые, безглазые и безротые головы манекенов, куртки, пальто, шляпы, шапки, галантерея — всё однотипное, стандартизированное, глянцевое. Куда идти? Где указатели, в какой стороне искать выход? Всё, что Осеева знала: они где-то на первом этаже.

Девушка быстро шла вперед, надеясь, что скоро покажется или табличка со стрелкой, или же сами двери. Над ухом прозвучало, немного угрожающе даже:

— Так что ты мне ответишь?

Стася тут же остановилась, пожалев, что эту сцену, которую лучше бы оставить лишь между ними, сейчас увидят многие любопытствующие посетители торгового центра. Что ж, это его выбор, не ее. А ей безразлично, здесь и сейчас или где-нибудь в тихом закутке улицы.