По ту сторону жизни - Демина Карина - Страница 27

– Не так давно лавку продали за долги. Юноша – изрядный игрок…

А платок я сохраню. Просто так.

– Инквизиция за нами следит? – усмехнулась я.

– Увы, – Диттер развел руками. – Работа такая… ты не устала?

Дом встретил нас подозрительной тишиной. Белели в темноте мраморные статуи, и красивыми они не выглядели. Напротив, появилось в общем обличье что-то донельзя омерзительное.

И Диттер не стал возражать, когда я взяла его под руку. А я сделала вид, что не заметила, как на пальце левой руки появился махонький перстенек, от которого разило магией так, что зубам становилось больно.

– Эй, есть тут кто? – Я ткнула молотком в медную бляху, но звук вышел тихий, протяжный.

Надеюсь, мы не опоздали. Надеюсь… Это ведь так просто. Устроить несчастный случай для сумасшедшей старухи, которую все ненавидят настолько, что лишь с облегчением вздохнут, узнав, что старуха отправилась к демонам. Там ей самое место. И расследования не будет. Не на это ли они рассчитывали? Не сейчас, но… Мы появились, полезли, куда не просят. И не был ли спектакль с разрезанной рукой лишь способом избавиться от меня. Ненадолго… им хватило бы пары часов, а я… Мы… И где искать бабкино письмо? Если оно вообще существует. С ведьмы стало бы солгать.

– Эй, – дверь открылась.

В холле пахло пылью и еще мастикой. Пол недавно натирали. Или лестницу? Скользкие лестницы сгубили не одну богатую старуху…

– Чего шумишь? – раздался скрипучий голос сверху. – Явились? Вас только за смертью и посылать.

Она стояла наверху, почтенная вдова, владелица копей, пары фабрик и одной мануфактуры, почетный член благотворительного комитета, председатель клуба изящной словесности и просто ведьма в двенадцатом колене.

– Аккуратней поднимайся, – велела она, – масло разлили… ишь, затейники… я думала, просто подушкой придавят… а эта… прислугу отпустила, мол, мне нездоровится.

Скользкая лестница. И темные пятна на белом камне. Следы мои остаются в масляных лужицах, и я запоздало вспоминаю, что туфли мои потерялись где-то там, на захламленном берегу.

Старуха потянула носом.

– Ты по какой помойке гуляла? Впрочем, мне неинтересно… пошли, заберете…

Тусклые светляки. Темные коридоры. И да, дом определенно начал меняться. Что ж, вскоре одним приличным домом станет меньше. Не то чтобы меня это так уж печалило, но…

Просто интересно, что здесь случилось. Кровью не пахнет… трупы… если бы они были, старуха нашла бы способ убрать. А значит, все иначе…

Они сидели, держась за руки. Маленькая комнатка с видом на розовый сад. Блеклые обои, выцветшие панели. Сухой букет в старой вазе. Древний клавесин пылится в углу. Мужчина. Женщина. Руки в руках, в глазах восторг и неземное счастье, понятное лишь им двоим…

– Приворотные запрещены, – мрачно сказал Диттер, обходя парочку.

– Тю… мальчик мой, ведьме моего уровня приворотными пользоваться некомильфо… обычное проклятье…

Тут старуха лукавила. То сплетение темных нитей, которое окружало парочку, никак нельзя было назвать обычным. Тонкая работа. Изысканная. И главное, на самой грани дозволенного… Оказывается ли влияние на разум? Прямое – нет, а опосредованное… Просто, пока он видит ее, любовь жива, а стоит отвернуться…

– Зачем? – Диттер отступил.

– Предлагаешь, надо было позволить убить себя? – Старуха приподняла бровь. – Я ведь чуяла, что неспроста все… она меня травками поила… Небось, если б не травки, я бы сразу разобралась… Затейники, вздумали меня сумасшедшей выставить… сделали безголовой старухой.

– Это… – Диттер оглянулся на меня, явно ища поддержку.

– Она в своем праве, – я покачала головой. – Им не причинили вреда. Физического.

А вот та жизнь, которая их ждет. Вряд ли блондинчик чудом излечится от своей страсти к играм. Да и умнее он не станет.

– Кто получил бы наследство?

– По завещанию? – Ведьма выглядела донельзя довольной.

Что ж, проклятие было совершенно. И пока оно еще висело, полностью подавляя способность своих жертв воспринимать мир реальным, но пройдет пара дней или месяцев, и они осознают, что любовь их искусственна, а вот жизнь – она настоящая. Изощренно.

– Большей частью школам отойдет… кое-что приютам для одаренных. Храмам…

Я кивнула. Понятно. Такое завещание можно опротестовать, если доказать, что старуха была безумна. Дело затянулось бы на годы, но… может, рассчитывали договориться? Половина состояния тоже много.

И как наследник… Блондинчик поцеловал раскрытую ладонь Мари. А я отвернулась. Заслужили. Жалости я не испытывала, сочувствия тоже. Я протянула руку к вдове и потребовала:

– Мое письмо.

Глава 17

Старуха вышла.

– И что нам делать? – мрачно поинтересовался Диттер, потирая колечко. Его явно подмывало обратиться к силам высшим, вот только подозревал, верно, что повод недостаточно веский. А силы оные лучше по пустякам не тревожить.

Свет – он тоже не всегда благодатный.

– Ничего, – я поводила руками над макушкой Мари. – Само пройдет.

И вообще… По заслугам.

– Но это же…

– Она в своем праве. – Нити проклятья колыхнулись, истончились, но лишь затем, чтобы вновь восстановиться. Они срастались моментально, не меняя узора, из которого мне, если быть честным, были понятны лишь отдельные элементы.

– Это незаконно…

Как сказать… проклинать людей, конечно, закон не разрешает, но если проклятье не причиняет физического вреда, то ведьма отделается небольшим штрафом. Или большим. Впрочем, состояния старухи хватит и на то, и на другое, и на вместе взятое.

Диттер запыхтел.

– Она могла…

– Что? Обратиться в жандармерию? – Я помахала рукой перед глазами Мари, но та даже не моргнула. Вот это я понимаю, сила… – Во-первых, ее здесь не любят, а потому с большой долей вероятности никто не стал бы слушать, что там лепечет сумасшедшая старуха.

– А во-вторых, даже если бы стали… с ними легко договориться. Состояние же старухи – кусок лакомый… В-третьих, случись чудо и начнись расследование, что бы им инкриминировали?

Дознаватель повернулся ко мне спиной. Не одобряет. Я сама не сторонник вот таких вот методов решения, все же проклятия – материя тонкая, никогда не знаешь, как на судьбе отразятся. Бабушка так говорила, а уж она в подобной волшбе знала толк.

– Пара безобидных шуток… а ведь они планировали убийство.

– Все равно…

– Деточка, инквизицию не переубедишь. – Старуха двигалась легко, будто разом скинув прошедшие годы. И становилось ясно, что проживет она еще не один десяток лет, исключительно назло окружающим. – На редкость упрямые типы… был у меня один любовник, из ваших… горячий мужчина, но такой неподатливый… это у них от природы… благодать даром не проходит. А в жандармерию ты сходи, для порядку, так сказать…

Сходим. Чего уж тут, правда, сомневаюсь, что визит этот доставит мне удовольствие.

– На от, – старуха протянула узкую плоскую шкатулку. – И тебе, болезный. По капле натощак, и, глядишь, еще побарахтаешься… что уставился? Мы-то, конечно, зло, да только и люди не добры… Прежде чем на ведьму пенять, пусть на себя посмотрят… Бери-бери, я людей не травлю… без причины особой, да… а ты мне безразличный… только раз уж за девкой увязался, здоровье пригодится. Их род не нами проклятый…

– А кем?

Старуха махнула рукой: мол, идите уже.

И добавила:

– Я ей приданое дам… тысячи три, а может, и четыре… и не гляди на меня, мальчик, сперва доживи до моих лет, а после уже и осуждай… и никогда, слышишь?! Никогда не дразни ведьму… хотя чего я говорю? Ты уже на своей шкуре испытал, верно?

Уже в машине я протянула Диттеру флакон.

– Не будь дураком, она хоть ведьма, но травить и вправду не станет.

От флакона разило магией, темной, недоброй, наверняка на крови замешанной, но Диттеру этого знать не надобно.

– И если сама взялась помогать, то прими.