Неласковый отбор для Золушки - Волкова Лана - Страница 28

Зрелище хрипло каркающей мимо нот Алис компенсировало мне все ее тычки и оскорбления. Такого публичного позора не пожелаешь и врагу. Сестрица определенно вытеснила леди Кевман с места кандидатки на вылет.

Но видит бог — выносить подобное пение мне было тяжелее любой пытки. Если Элган пожелает расколоть меня, достаточно посадить в камеру с Алис и заставить ее выть свои жуткие музыкальные шедевры.

Судя по страдальческим гримасам гостей, не я одна изнывала. Леон и тот мученически корчился, не считая нужным прятать недовольное выражение голливудской физиономии от Алис.

Над залом пронесся единодушный вздох облегчения, когда сестрица наконец заткнулась. Сама она словно и не замечала, какое неизгладимое впечатление производит ее пение. Поклонилась зрителям, как заправская звезда эстрады, и продефилировала на место с гордо выпрямленной спиной.

Есть же категория безухих безголосых людей, которые обожают петь в караоке-барах. Всей душой они верят, что их пение доставляет такое же удовольствие слушателям, как им самим. Судя по всему, сестричка относилась к этой категории.

То-то для нее будет шок, когда жюри огласит вердикт. Что Алис вылетит — я не сомневалась. А вот Кенну с Шиллой, похоже, придется терпеть дальше…

Больше половины невест уже отстрелялись. Мой выход еще не объявляли. Несмотря на свой концертный опыт и выдержку, я начинала нервничать. Интересно, почему невестам не полагалось знать порядок выходов заранее? Правила отбора или изощренный садизм господина?

Чем меньше оставалось девушек, тем приятнее становились голоса и исполнение. Видимо, Валла просто использовала «эффект края»: поставила талантливых певиц в начале и в конце, а бездарей запихнула в середину.

Когда к концу испытания не выступили лишь три невесты, включая меня, я услышала свое имя. То есть имя Рианны. Киара коснулась моей ладони, на миг сплела пальцы с моими. Шепнула:

— Удачи, Ри! Порви их всех!

Нет, она сказала иначе. Мягче и культурнее. Но мое возбужденное сознание услышало привычное пожелание товарищей по группе, когда они приходили болеть за меня на разных вокальных конкурсах.

Федайра взяла меня под руку и повела к сцене. Я взошла, улыбнулась музыкантам. Сделала зрителям изысканный книксен на веравинский лад. Взглядом показала Федайре, что готова. Дуэнья подала знак дирижеру, тот взмахнул, и зазвучал первый такт веравинской аранжировки Summertime.

Ну, Июльская Вишенка, погнали наши городских!

ГЛАВА 25

Федайра хорошо позаботилась о моей манере исполнения. Я пела не как землянка, и от любимой Эллы Фицджеральд в моем пении не осталось ничего. Хотя, когда я исполняла Summertime на Земле, знатоки изумлялись и предлагали мне поучаствовать с этой композицией в шоу «Один в один». Загримировавшись под афроамериканку, разумеется.

И тем не менее сейчас, запевая гимн господину отбора, внутри я слышала ее бархатное переливистое звучание.

Однажды, когда я была подростком, в одной книге мне попалась фраза. Она потрясла меня и перевернула взгляд на жизнь. Книга, кстати, о попаданце. «Женщины — сумасшедшие птицы. Но почему-то не учатся летать. Только вить гнезда»,[9] — гласила та фраза.

Именно после той книжки я попросила папу отдать меня в эстрадно-джазовую студию. Чтобы научиться летать.

У меня не было полной семьи. Отец-одиночка и бабушка. Но я видела, как «вили гнезда» матери моих друзей. Вкладывали душу и силы в семью, в обустройство дома. Отказывались от личных интересов, сужали круг общения, чтобы с головой утонуть в муже и детях. Иногда бросали работу.

А потом они узнавали о любовницах мужей, которые не тяготились бытовухой, а приятно и необременительно проводили время с чужими благоверными. Командировки, задержки на работе…

У двух ребят отцы и вовсе ушли из семей к другим женщинам. А мамы остались в одиночестве с поломанным гнездом и собственной нереализованностью.

Та фразочка о сумасшедших птицах как будто сложила кусочки пазла у меня в голове. Я приняла решение, что в моей собственной жизни всегда найдется место полету. И полетом стала музыка.

Когда бы я ни выходила на сцену, где бы ни выходила — даже в самом захудалом ресторанчике с безвкусным репертуаром, что бы ни пела — даже «Муси-пуси» или «Зайка моя», я всегда выпускала из груди свою сумасшедшую птицу.

Так и сейчас. Перед напыщенным господином отбора, перед хитропопым чародеем Элганом, перед пятнадцатью соперницами-невестами с их хищными дуэньями, перед сотнями гостей, делавшими ставки, какую из невест «съедят» первой, я пела так, словно дарила им свою птицу.

Пусть птица пела не моим голосом, а Рианны, но направляла его я. Летел он, повинуясь моей воле и моему мастерству.

В какой-то миг я ощутила, что попала в запредельное пространство. Ни стен, ни потолков — никаких ограничений. А те, кто внимал мне, не имели ни лиц, ни статусов, ни коварных планов. Никто не плел подковерных интриг. Все наслаждались полетом вместе со мной. Чисто. Честно.

Когда я смолкла, в зале воцарилась тишина. Никто даже не аплодировал. Несколько секунд слушатели будто не могли прийти в себя. Вернуться из поднебесья, куда я вознеслась пением и помогла вознестись им.

Я сама с трудом чувствовала твердый пол под ногами, не понимая, что произошло. Такое со мной случилось в первый раз. Я любила свое дело. Отдавалась ему искренне, всей душой. Но чтобы вот так улететь в заоблачные выси — никогда…

А через пару мгновений меня оглушил взрыв аплодисментов. Кто-то восхищенно свистел и топал ногами. В оглушительном шуме я поймала взгляд Элгана. Ошарашенный, потрясенный. Мое пение, похоже, пришибло лорда — коварного обольстителя.

Кое-как собралась с мыслями. Поклонилась зрителям, поблагодарила музыкантов и сошла со сцены. Федайра мигом подала руку, чтобы я оперлась. Благодарности моей не было предела. Без поддержки я бы не дошла до места, свалившись на пол.

Выступление двух оставшихся невест почти никто не слушал. Хотя пели девушки очень даже неплохо. Когда последняя невеста спустилась со сцены, Леон поблагодарил всех и сделал знак Валле.

— Лорды и леди! — объявила распорядительница. — Второе испытание завершено. Жюри удаляется подводить итоги. Ожидайте и наслаждайтесь игрой придворных музыкантов.

Группа магов во главе с Элганом удалилась в боковую дверь зала. Музыканты заиграли бодренький инструментал. Вот изверги, могли бы и отпустить ребят. Они и так выложились на славу. Аккомпанировать шестнадцати вокалисткам, не все из которых попадают в такт — та еще работка.

Я расслабленно ожидала возвращения жюри, выслушивая восторги и поздравления Киары и Федайры. Дуэнья изумленно вопрошала:

— Как вы это сделали, леди Рианна? Я неплохо вас подготовила, но вы спели не просто неплохо. И даже не блестяще. Это было… нечто невообразимое. На репетициях даже близко не подходили к такому. Что это было?

— Желание угодить господину, — отшутилась я. — На меня снизошло вдохновение.

Жюри не задержалось надолго. Не прошло и десяти минут, как почтенная процессия в черных плащах, похожая на стаю стервятников, прошествовала на свое место возле кресла Леона.

— Ну, господа магики, кого вы у меня забираете? — ухмыльнулся наместник.

Элган ответил, взаимно ухмыляясь:

— Понимаю ваше нетерпение, милорд. Вы хотели бы оставить себе весь прелестный цветник. Однако вам придется ограничиться лишь одной розой из него. Испытание за испытанием, мы отыщем для вас эту розу. И вот первый шаг к ней. Позвольте огласить баллы, которые заработали невесты за это испытание.

Вновь настала тишина, как после моего выступления. Элган развернул перед собой свиток и начал произносить имена и цифры. Наверно, те самые баллы. Шли они по возрастающей. Мое имя прозвучало тринадцатым. Передо мной — Лиама Галхер, выступавшая первой. А перед ней — Киара. Стало быть, мы втроем завоевали золото, серебро и бронзу.