Осколки старого мира (СИ) - Нетылев Александр Петрович - Страница 52

Больше всего он опасался, что халиф займет позицию у самого лифта и будет ждать гостей. Безо всякой магии, обычной винтовкой он мог бы уничтожить целый отряд, протискивающийся по одному через узкий проем. Но то ли Первый адепт был излишне самоуверен, то ли попросту не был уверен, что преследовать его будут именно таким образом. Ведь не мог это быть единственный способ подъема: у Килиана просто не было времени искать другие.

Выбравшись из шахты, чародей обнаружил обширный зал с широкими колоннами. Почему-то здесь железо смотрелось особенно неуместно. Такой зал должен был быть оформлен в камне и дереве. Да и, хоть в лучшие годы он и был залит ярким светом, сейчас освещение работало на последнем издыхании. Свет получался тусклый и временами мигал, создавая гнетущее впечатление.

А в центре зала виднелся халиф, направлявшийся ко второму лифту напротив первого.

— Его я смогу вывести из строя не хуже! — крикнул Килиан.

Расставаться с фактором неожиданности было жаль, но он не сомневался, что Первый адепт все равно почувствует возмущение магических энергий и успеет отреагировать. А винтовки у него теперь с собой не было.

Халиф обернулся, и на черном лице мелькнуло что-то похожее на улыбку.

— Ты упрям, вор.

— Я не вор, — ответил чародей, — Я просто исследователь, зашедший несколько дальше других.

— Я сделаю вид, что я не слышал этой ереси, — отмахнулся адепт, — Твое упорство заслуживает уважения, и я даю тебе последний шанс. Склонись перед Владыкой, и я сохраню тебе жизнь.

— Если я и должен буду склониться перед каким-нибудь богом… — задумчиво протянул Килиан, — То твой Владыка будет последним в списке!

На этих словах он вскинул шпагу, выпуская одиночный, прицельный разряд молнии. Попал бы он с такого расстояния или нет, но Первый адепт воспринял угрозу всерьез. Его чудовищный фламберг снова засветился синим цветом, впитывая энергию заклинания.

— Ты мог бы уже понять, что это бесполезно, — голос халифа звучал как-то даже укоряюще, — Похоже, что ты совершенно не извлек урока из нашей прошлой встречи.

В ответ на это ученый направил немного энергии в клинки своих шпаг, — и они засветились точно таким же синим цветом.

— Почему же, извлек, — ответил он, приближаясь, — Мне просто нужно было проверить полярность.

Клинки столкнулись… Точнее, должны были столкнуться. Обычно тяжелый двуручник может переломить тонкое лезвие шпаги с одного удара. Но вместо этого одинаково заряженные магнитные поля оттолкнули лезвия друг от друга.

Килиан, в отличие от противника знавший, чего ожидать, опомнился первым. Ученый обрушил на халифа град ударов обеими шпагами. Но тот держался молодцом. Он выставлял двуручник перед собой, раз за разом заставляя противника терять равновесие и пропускать возможность нанести новый удар.

Казалось, в сражении установился паритет, но паритет этот был ложным. Килиан был не так вынослив, чтобы поддерживать сражение в таком темпе. Паузы между ударами становились все больше. И вот, наконец, халиф смог контратаковать. Первый же удар заставил ученого податься назад. Мустафа не торопился преследовать: чем больше становилась дистанция, тем большее преимущество давал ему длинный клинок. Преимущество Килиана заключалось в том, что у него клинков было сразу два, но реализовать его все никак не удавалось. Благоприятную возможность для атаки вторым клинком он каждый раз упускал, занятый восстановлением равновесия после столкновения магнитных полей.

Это все больше походило на игру кошки с мышью. Мустафа двигался спокойно и неспешно, экономя силы и зная, что бежать некуда. Килиан же скакал, как бешеная лисобелка, силясь выйти ему во фланг, — но Первый адепт с легкостью пресекал эти попытки. Ученый отступал под ударами все дальше и дальше, пока не уперся спиной в колонну.

— Шах и мат, — заявил халиф, обрушивая на него рубящий удар наискось.

С громким звоном клинок ударился об колонну — и прилип к ней.

— Не стоит водить железом рядом с магнитом…

Килиан метнулся вправо, выходя на удобнейшую позицию для решающего удара.

— …если не хочешь потом его отдирать или изменять положение поля.

Одна из шпаг в руках чародея вонзилась в бок Первому адепту, пробивая его насквозь. Судя по крови, появившейся на губах чернокожего, пробито легкое. Как минимум, одно.

— Я с самого начала понимал, что мне не хватит ресурсов одолеть тебя своей магией, — рассказывал Килиан, поворачивая шпагу в ране, — Ты верно сказал, что за тобой богатства целой империи, а я — всего лишь скромный исследователь, да еще и незаконнорождённый. Если бы мы сражались сила на силу, мои запасы закончились бы гораздо раньше, и даже в количестве заклинаний ты меня превосходишь. Поэтому я схитрил. Я отступал к колонне, чтобы ты попал в ловушку. Дал тебе поверить, что ты побеждаешь, — и тем самым позволил тебе победить самого себя своей же магией. Изящно, не так ли?

— Глупо, — гулким басом сообщил Первый адепт.

Сноп молний с его руки ударил в грудь Килиана, и ученый с воплем повалился на пол. Ноги уже не держали его, пораженные чудовищным спазмом: в этом было слабое место отведения заряда за счет клетки Фарадея, прикрывающей только корпус. Отводится-то он все равно вниз.

Мустафа отключил магнитное поле на своем мече и оперся на него, как на трость. Он все еще был смертельно ранен; по всем расчетам он едва мог двигаться, не то что колдовать. Но что-то придавало ему сил.

— Ты… тщеславен, — изрек он, сбиваясь и выкашливая кровь, — И в этом… тщеславии… твоя… слабость.

Новый поток молний ударил по Килиану. Клинки, магнитным полем на которых еще можно было заслониться, прилипли к полу, так что все, что мог сделать ученый, это кричать от адской поли, пронзившей его тело.

— Твой… единственный… бог… это твое… эго. И потому… выдав и вправду… неплохой ход. Ты хочешь… Чтобы его оценил хотя бы… я.

Пошел дым, неприятно запахло горелой плотью. Кольчуга по-прежнему защищала внутренние органы мага, но под ударами молний она постепенно раскалялась, прожигая одежду и впиваясь в тело. Эту боль становилось уже невозможно терпеть.

— Ты не понимаешь… тех… у кого другие мотивы. Тех… кто бьется не за себя. Тех… в чьем сердце живет бог. Тех… кто готовы ради Владык… подняться над смертью и болью. Ты не понимаешь… что вера стоит подвигов.

Молнии прекратились. Килиан ждал, что сейчас Мустафа добьет его мечом, но этого не происходило. Пару вечностей спустя ученый понял, почему. Он был просто не в состоянии. Первый адепт умирал. Он уже не мог поднять меч. И теперь лишь ковылял к лифту, упрямо надеясь в последние мгновения своей жизни достичь поставленной задачи. Освободить Лефевра.

И несмотря ни на что, Килиан почувствовал к своему врагу легкое сочувствие. Ведь их цели, их идеалы были так похожи. Так похожи и так несовместимы.

Лишь магия и клинок могли рассказать, чьим идеалам было место в этом мире.

— Ты прав, — еле выговорил юноша.

Халиф остановился, не оборачиваясь. Он молчал. Может, он и хотел что-то сказать, но приступ кровавого кашля не позволил.

— Ты прав, — повторил чародей, — Вера стоит подвигов. Но кое в чем ты ошибся. И ошибся очень серьезно.

В отличие от своего оппонента, Килиан не прерывался посреди предложений. Но формулировать их старался покороче.

— Ты помнишь, что ты мне сказал? Тогда, на корабле?

— Что… именно? — уточнил халиф.

— «Я не знаю, где ты научился магии Владык», — напомнил чародей, — «Я не знаю, кто ты: вор, еретик или предатель». Так вот. Как я уже сказал. Я не вор. И не предатель.

Если бы он творил новое заклинание, даже в таком состоянии Первый адепт почувствовал бы возмущение магических энергий. Совсем иное дело — перенаправить уже существующее. Одна из шпаг оторвалась от пола и подобно копью, полетела в спину халифу. Тот все-таки обернулся и в последний момент попытался отбить ее в сторону своим мечом.

После чего лезвие переломилось, и острый обломок угодил ему прямо в глаз. Триггер вероятности сработал, как надо.