Мужчина – подделка (ЛП) - Ашворт Бет - Страница 46

Открыв холодильник, я достаю фруктовый салат и кладу несколько кусочков на тарелку. Закончив, я кладу пару кусочков хлеба в тостер и наливаю ей стакан апельсинового сока.

— Что ты делаешь? — слышу я бурчание.

Крутанувшись на месте с не намазанным тостом в руке, я вижу Либби, прислонившуюся к стойке и потирающую глаза. Она замечает тост у меня в руке и ее глаза загораются.

— Я умираю с голоду, — говорит она, забирая его у меня. Она кладет тост на тарелку, хватает нож и начинает намазывать тост маслом. — Сок тоже для меня?

Она не дожидается ответа и берет стакан в другую руку, и направляется к дивану.

Я несколько раз моргаю, рот медленно открывается. Никогда не видел эту ее сторону... никогда. И мне, вроде как, нравится. Она говорила, что больше не собирается мириться с моим дерьмом, и не соврала.

— И тебе доброе утро, — говорю я через комнату, когда она располагается и включает телевизор. — И не волнуйся, я наполню новый стакан сока и поджарю еще тост.

— Изумительно. — Она машет стаканом с соком в знак признательности. — Пока ты там, захвати миску с фруктами.

Мой придирчивый ответ выходит полным сарказма:

— Что-то еще?

Она не отвечает.

Буквально... игнорирует меня.

Открывая холодильник, я убеждаюсь, что веду себя шумно, наполняя второй стакан соком и намазывая свой уже остывший тост. Но я не голоден. По факту, я нахожу все эту шараду чертовски забавной.

— Могу я присесть? — Я указываю на ее распростертое на моем диване тело и измазанные маслом руки, которые она продолжает вытирать о леггинсы. — Может, в следующий раз тебе стоит взять тарелку, — говорю я, отмечая кучу крошек, рассыпанных на ее майке.

Либби смотрит вниз и приподнимает бровь.

— Легко исправить, — отвечает она, вставая и трясясь и отряхивая руками грудь, сбрасывая крошки на пол и снова садясь на место.

— Ладно... — Я делаю глубокий вдох и ставлю тарелку со стаканом на кофейный столик. Как бы забавно это ни было, крошки меня просто взбесили. — Что происходит, Либби?

— Я в порядке.

Я указываю на бардак.

— Это не ты. Мне с трудом верится, что ты внезапно прониклась отношением «мне насрать» без причины.

Она вздыхает.

— Я хреновая в такого рода вещах.

— Каких вещах?

Она спускает ноги с дивана и садится прямо, но ее лицо перекашивает от боли, когда она так делает.

— Я пыталась тебя разозлить. Только так ты позволишь мне уйти.

— Это сработало.

— Знаю. — Она гордо улыбается. Выражение твоего лица было типичным. — Я знала, что ты взорвешься, когда я встала и отряхнула крошки на пол. — Она вдруг хватается за живот и глубоко вздыхает. — Чувствую себя, как будто этим утром меня избили. Сейчас даже дышать больно.

— И поэтому ты остаешься здесь, — бурчу я, скользя по дивану и садясь рядом с ней. — Ни за что я не позволю тебе вернуться домой к нему, чтобы он мог убедить тебя сделать аборт.

Ее глаза расширяются.

— Я бы никогда этого не сделала.

— Понимаю. Просто у меня в голове есть это сомнение. Я уже потерял с тобой одного ребенка и не готов потерять еще одного. Хочу убедиться, что у тебя есть все, в чем ты нуждаешься во время беременности, и я могу быть уверен в этом, пока ты здесь.

— Я... Я не останусь до родов, Алекс.

Она останется, но я ничего не говорю. Я ее напугаю, если скажу, что планирую продержать ее здесь на протяжении всей беременности. Я много думал с тех пор, как узнал о ребенке и есть только один путь узнать, сработает ли этот второй шанс, если мы будем рядом друг с другом. Так что, боюсь, она застряла со мной на какое-то время или пока я не решу, сработает ли это.

— Обещаю, что не останусь здесь, Алекс.

Тон ее голос звучит как предупреждение, которое я отбрасываю легким взмахом руки.

— Раз ты так говоришь, — отвечаю я, полон намерения отыскать все причины оставить ее здесь. — Ты собираешься записаться на прием к акушерке?

— Сделаю через минуту. Мой телефон в тренировочной сумке, а мне слишком комфортно, чтобы двигаться.

Она вытягивает руки над головой, из-за чего майка поднимается выше живота.

Мой взгляд прикован к обнаженной плоти. Я жажду ее, член пульсирует в пижамных штанах. Но я знаю лучше. Мы можем стать ближе, но нам не стоит спать вместе. Это только усложнит наши чувства.

— Пойду проверю электронную почту. Оставлю тебя, чтобы ты позвонила акушерке. Если тебе что-то понадобится, позови, — говорю я, забирая с кофейного столика свой тост и сок и направляясь в кабинет.

Мне нужно убраться подальше, пока я не набросился на нее.

Закрывая дверь в кабинет, я делаю длинный сдавленный вдох, иду и сажусь за стол. Я получил пару писем от Шона и Бенедикта этим утром, кторые хотели узнать, как прошел предыдущий вечер. Не уверен, что у меня есть яйца, чтобы хотя бы рассказать им о произошедшем, не говоря уже о том, чтобы поведать, что Либби беременна.

Решив, что неведение — это блаженство, я пропускаю их электронные письма и удаляю остальной мусор, который сумел пробраться через мой фильтр спама.

Но есть один мейл, который я не удалил, потому что он привлек мое внимание. Открывая его, вижу, как экран заполняется изображениями детской мебели, доступной к покупке.

Знаю, что сейчас слишком рано думать об этом, но идея меня заинтриговала. Мой взгляд обращен к простому детскому набору, и я не могу остановить свое воображение. Представляю себе Либби, сидящую в кресле в углу детской спальни в пастельных тонах. Она прижимает нашего ребенка к груди, на ее губах мерцает улыбка, полная любви.

Но одного в этой картинке не хватает.

Отца ребенка.

Меня.

Мне стоило стоять позади Либби. Картинка должна включать меня, улыбающегося и счастливого, наслаждающегося маленькой семьей, которую мы создали. Но будем ли мы счастливы, если заставим себя сделать это?

Опуская голову на руки, ставлю локти на стол со вздохом. Я знаю, чего хочу, но не знаю, сработает ли это. И я ненавижу это ощущение. Я привык получать все, чего хочу, по щелчку пальцев, но чувствую, что Либби собирается сделать это проблемой.

— Дерьмо. Что я делаю?

На мой вопрос нет ответа, потому что я не знаю. Я буквально ошеломлен решением.

Сделав глоток сока, я ставлю стакан, когда начинает звонить мой телефон. Поднимая трубку, я вижу высветившееся на дисплее имя моей матери.

— Привет, мам, — отвечаю я, прикрывая глаза и легонько шлепаю себя по лбу ладонью. — Все в порядке?

— Прошлым вечером приходила Элис, потому что забыла зарядное для телефона. Сказала, что тебя не было дома.

Конечно, ничто не ускользает от моей матери. Не могу сделать вдох без ее детективного взгляда. Она как будто все всегда знает.

— Да, я просто выскочил ненадолго. Ничего особенного или чего-то такого.

Мама прочищает горло.

— Что ж, утром мне позвонила Элен и сказала, что ее дочь видела тебя в отделении скорой помощи больницы Королевы Елизаветы прошлым вечером. Ты поранился? Тебе стоило позвонить мне...

— Мам... мам... мам, — повторяю я, пытаюсь на секунду остановить ее речь. — Я в порядке. И да, прошлым вечером я был в больнице Королевы Елизаветы, но не ради себя.

Пожалуйста, не развивай... прошу тебя.

— Тогда почему ты был там?

Я стучу пальцем по столу и пытаюсь обдумать первую ложь, которая приходит мне в голову. Но ничего не приходит. Буквально ничего...

— Дорогой? — мама давит, чтобы я дал ответ. — Что случилось? Что-то с Шоном?

Бинго.

— Да, — отвечаю я. — Шона сильно побили в спортзале, и мы беспокоились, что он вывихнул плечо.

Ого. Это, наверное, была худшая произнесенная мной ложь. Даже мне стало стыдно, настолько она была неубедительна. Но что более невероятно, она купилась. Без вопросов. Или, во всяком случае, до того, как в дверь моего кабинета постучали.

— Входи, — кричу я, прикрывая микрофон в телефоне.