Уж замуж... второй раз? - Малиновская Елена Михайловна - Страница 44

Петер, к слову, был настолько ошарашен увиденным, что замер с открытым ртом. Его глаза медленно, но верно круглели, видимо, по мере того, как он осознавал, какое богатство на него вдруг свалилось.

Как бы его удар от такого счастья не хватил. Вон как побагровел, несчастный.

— Э-э… — протянул Петер и с силой потер кулаками глаза. Затем посмотрел на меня и повторил с уже вопросительной интонацией: — Э-э?..

— Да, я тоже это вижу, — спокойно произнесла я, без проблем угадав, что он хотел сказать.

Петер еще раз потер глаза. Затем зажмурился и как следует потряс головой.

— Хочешь, я ущипну тебя за локоть? — предложила я. — Тогда точно поймешь, что не спишь.

— А? — переспросил он. Тут же ответил: — Нет, не надо. — Помолчал немного и с жаром выдохнул: — Потрясающе! Я даже представить себе не мог, сколько здесь драгоценностей! Это же… это же колоссальное состояние, Тереза!

— Твой отец был очень бережливым человеком, — с кривой улыбкой заметила я.

— Да, — согласился со мной Петер. — Понятия не имею, как он сумел скопить все это. Откуда такие сокровища?

Я задумчиво потерла переносицу.

Вообще, резонный вопрос. Из рассказов окружающих я поняла, что родители Петера вели достаточно скромный образ жизни. Его отец не отличался любовью к званым приемам, не любил кутить, не проигрывал огромные суммы денег в азартные карты. Но умеренность и скромность барона Гейба все равно не позволили бы ему обзавестись таким количеством драгоценностей. Это сокровище — явно предмет накопления многих и многих поколений рода Теоль.

Странно. Да, бывают бережливые люди, которые предпочитают не тратить, а преумножать богатства путем экономии и строгого подсчета расходов и доходов. Но не верится, что все предки Петера обладали именно такими чертами характера. Очень часто дети состоятельных людей пускаются во все тяжкие. Избалованные отпрыски редко задумываются о том, как тяжко давался их родителям каждый отложенный в копилку благосостояния грош.

А что, если все эти драгоценности — заслуга лишь барона Гейба? Но как, каким образом он получил их? Непонятно.

Что-то не нравится мне вся эта история. Веет от нее неприятным запахом какой-то нехорошей авантюры. Ох, не зря барон Гейб предпочитал не афишировать свое состояние. Не удивлюсь, если он получил его незаконным путем.

Петер между тем неторопливо подошел к драгоценностям, валяющимся на полу подобно обычному мусору. Присел на корточки и запустил обе руки в сверкающую груду.

Перстни, ожерелья, броши посыпались промеж его растопыренных пальцев подобно камням. Петер перебирал и перебирал драгоценности, не в силах успокоиться, а на его устах застыла на редкость дурацкая улыбка.

Я наблюдала за его действиями с плохо скрытым неудовольствием. Сейчас, когда первое потрясение улеглось, я смотрела на эти сокровища так, как смотрела бы на дешевую блестящую бижутерию. Видимо, мой мозг просто отказывался принять информацию о том, что все эти бриллианты, жемчуга, рубины и изумруды — настоящие.

— Тереза. — Петер повернулся ко мне, держа в руках великолепную высокую диадему, увенчанную алмазом просто-таки неприличных размеров. — Ты только посмотри на эту прелесть. О, как чудесно она будет выглядеть на твоих распущенных волосах!

Я невольно отступила на шаг и чуть не врезалась затылком об стену.

Я не сомневалась, что Петер говорит искренне. Украшение действительно было настоящим произведением искусства. Россыпь драгоценных камней словно горела собственным пламенем, бесконечно отражая в своих многочисленных гранях огонь магической сферы, а от алмаза вообще невозможно было глаз оторвать. Но по моей спине почему-то испуганным табуном промчались мурашки. Я не хотела прикасаться к этой вещи. Сама мысль об этом пугала меня до невозможности. Да что там, с куда большим удовольствием я бы погладила огромного ядовитого паука, чем позволила бы Петеру опустить диадему на мою голову.

— Спасибо, не надо, — сдавленно поблагодарила я.

— Но почему? — Петер изумленно захлопал ресницами. — Тереза, если бы не ты и не твоя сообразительность — я бы в жизни не нашел сокровищ! Ты заслужила по меньшей мере половину из них. Я хочу, чтобы ты примерила все, что тут лежит!

— Ты так любезен, Петер, — пробормотала я. — Но все-таки я откажусь. Эти драгоценности твои по праву. Я к ним не имею ни малейшего отношения.

— Да о чем ты таком говоришь? — Петер сурово сдвинул брови, недовольный моим странным упрямством. — Тереза, ты — моя жена! И я хочу, чтобы ты исполняла мои желания!

Ого, как он заговорил! В голосе Петера внезапно прорезалась сталь. Он весь как-то подобрался, как будто перед прыжком. И я заметила, что его глаза налились кровью, как будто он пришел в настоящее бешенство от моего отказа.

— Что с тобой? — с недоумением спросила я. — Петер, ты чего?

— Примерь! — отчеканил Петер и сделал шаг ко мне навстречу. — Сейчас же, немедленно!

Я не сомневалась, что мой супруг вдруг разъярился сверх всякой меры. Он побледнел, скулы заострились. И я искренне не понимала, почему он так злится. Подумаешь, не хочу диадему надевать. Эка невидаль. Зачем так беситься?

— С тобой все в порядке? — опасливо поинтересовалась я.

Петер вместо ответа вдруг рванул вперед. Щеку обожгла боль неожиданной хлесткой пощечины. Такой сильной, что я вряд ли устояла бы на ногах, если бы Петер не перехватил меня за руку и не дернул назад, не давая упасть. Тут же ударил вновь, теперь тыльной стороной ладони, и моя голова бессильно мотнулась.

Разбитые губы защипало от выступившей крови. Глаза наполнились слезами. Все произошло так быстро! А самое главное — внезапно и безо всякой внятной причины.

— Примерь! — прорычал Петер, возвышаясь надо мной.

Он поднял диадему, явно желая нахлобучить ее на меня самостоятельно. И я вдруг отчетливо вспомнила предупреждение, полученное от неупокоенной души барона Гейба. Скорая и страшная гибель ждет любого, кто не принадлежит к роду Теоль, но вздумает завладеть этими сокровищами. А что, если проклятие обрушится на меня, даже если я просто прикоснусь к сокровищам? Как-то не хочется проверять. И потом, слишком резко изменилось поведение Петера, стоило ему только подержать в руках драгоценности.

Что же делать?

Мысли заполошными птицами метались в голове. Петер продолжал держать меня за руку. Его пальцы так сильно впились в мою кожу, что я не сомневалась — наверняка останутся синяки.

— Петер, дорогой, успокойся, — заворковала я. — Что ты так разволновался? Конечно, я примерю диадему. Я сделаю все, что ты захочешь.

И с облегчением почувствовала, как железная хватка мужа немного ослабла.

Но этого недостаточно. Мне надо, чтобы он отпустил меня. Тогда можно попробовать сбежать.

Петер тем временем поднес диадему ближе, и неимоверным усилием воли я подавила порыв отшатнуться. Затылок внезапно заломило от сильнейшей боли, в висках закололо. Как будто вокруг головы сомкнулся ледяной железный обруч.

— Сейчас, — пробормотал Петер. — Сейчас ты станешь самой красивой женщиной в мире.

А в следующее мгновение я со всей силой пнула его по коленке, осознав, что дальше медлить опасно и просто глупо.

Петер, не ожидавший такого, со стоном отшатнулся, и я, задрав подол платья как можно выше, чтобы тот не мешался при беге, рванула прочь. Нырнула в узкий лаз, стараясь как можно ниже держать голову, лишь бы не врезаться лбом в свод. Затем, преодолев его, метнулась в сторону лестницы.

Магическая сфера была не в силах угнаться за нами. Она сразу же и безнадежно отстала, поэтому бег проходил в полной темноте. Я мысленно молилась всем известным мне богам, чтобы не заблудиться во мраке, направляемая лишь интуицией и страхом.

О, я прекрасно помнила все бесчисленные витки спиральной лестницы, ведущей в этот каменный подвал. Говорят, что спускаться всегда быстрее, нежели подниматься. Так вот, это справедливо лишь для того случая, если за тобой не гонится обезумевший мужчина, горящий жаждой убийства.