Рук (ЛП) - Харт Калли - Страница 40

— Тогда хорошо. В смысле, он ростом метр девяносто пять, и телосложение у него как у кирпичного дома. Если ты говоришь, что чувствуешь себя с ним в безопасности, и он относится к тебе так, как должен, то, конечно, я не против уйти. Он больше способен защитить тебя, чем я. Но знай, что за этим что-то стояло, ладно? Я такое вижу. И если он хотя бы чихнёт так, что тебе не понравится…

Я обнимаю её, перебивая.

— Спасибо.

Она осторожно обнимает меня в ответ.

— Ладно, ладно. Я приду завтра и принесу тебе какие-нибудь продукты, — я жду, пока она надевает куртку и свою странную полосатую шерстяную шапку. У входной двери она кладёт руки мне на плечи и смотрит мне прямо в глаза. — Я люблю тебя, детка. Ты ведь это знаешь, верно?

— Знаю.

— Хорошо. Теперь иди и трахнись с этим нелепо пугающим мужчиной. И нет. Я не хочу позже услышать подробности, спасибо вам большое. Не думаю, что я достаточно смелая, чтобы даже слушать об этом.

Рук прислоняется к стене, когда я захожу обратно в столовую. Али была права: он выглядит пугающе. Он определённо не такой, на кого я посмотрела бы дважды до того, как столкнулась с ним в музее. Но у него нет острых черт и мрачного оскала, скорее от него исходит крохотная аура света.

Выражение его лица невозмутимое, когда он поворачивается и смотрит на меня, и я пытаюсь решить, какую его сторону я сейчас увижу. Этот вопрос получает ответ в ту же секунду, как он открывает рот.

— Раздевайся, Саша.

— Что?

— Снимай одежду. Сейчас же. Я хочу на тебя посмотреть.

— Не думаю…

— Хорошо. Не думай. Это последнее, что тебе нужно делать. Теперь будь хорошей девочкой и сними свою одежду.

Когда я не двигаюсь, он выгибает бровь, глядя на меня. Боль в моём теле словно угасает, сменяясь чем-то другим. Лёгким намёком на нужду.

— Хочешь, чтобы я сделал это за тебя, Саша? — спрашивает он.

Я медленно качаю головой. И начинаю выполнять задание. Мне требуется много времени, чтобы раздеться. Поднимать руки над головой сложно, как и наклоняться, чтобы снять джинсы с ног. Я колеблюсь, стоя в нижнем белье, не уверенная, хочет ли он от меня продолжения. Поднимая взгляд на него, я вижу, какой глупой была эта мысль. Конечно, он хочет видеть меня обнажённой. Я спускаю по телу трусики, избавляясь от них, а затем пытаюсь расстегнуть свой лифчик. Но у меня физически не получается. Мои рёбра ноют от боли, когда я тянусь за спину, и через секунду Рук оказывается за мной, его дыхание обжигает мне шею, когда он осторожно убирает мои волосы, расстёгивая лифчик за меня. Он скользит руками по моим плечам, спуская лямки, его грудь прижимается к моей спине. Он медленно снимает мой лифчик и позволяет ему упасть на пол.

— На стол, — шепчет он мне на ухо. — Ложись на стол. Мне нужно видеть тебя должным образом.

Я за гранью возможности спорить. Он так неоспоримо контролирует эту ситуацию, что я готова делать всё, что он мне скажет прямо сейчас. У меня даже нет энергии спрашивать зачем. Полированное дерево под моей кожей холодное. Рук стоит рядом со столом, терпеливо ожидая, пока я отодвигаюсь назад и ложусь. Как только я устраиваюсь на месте, он начинает ходить вокруг стола, оглядывая мириады зелёных, синих и жёлтых синяков, которые покрывают моё тело. Он начинает с моей шеи, на секунду поворачивая свою руку, а затем прижимает свой большой палец к одному из синяков на мом горле. Он подвигает свою руку именно к тому месту, за которое парень в музее держал меня за горло, и в его глазах мелькает холодная, твёрдая ярость.

Затем он опускается к моей руке, делая то же самое, наклоняя свою руку до тех пор, пока она не сходится с синяками. Тогда я понимаю, что он делает. Он выясняет, как на меня нападали, как преступник держал и прижимал меня, как он меня тащил, как бил, как издевался над моим телом.

Я чувствую себя маленькой. Мне хочется слезть со стола и закончить эту жуткую сцену восстановления нападения в музее, но прямо сейчас Рук так сосредоточен, так несгибаем, что я понимаю, что он меня не отпустит. Ему нужно это сделать. Как он сказал, ему нужно увидеть.

Этот процесс занимает долгое время; я покрыта синяками, порезами и царапинами. Когда он заканчивает с моим передом, он заставляет меня перевернуться на живот и делает то же самое сзади.

Закончив, он ничего не говорит. Он заставляет меня перевернуться, а затем, вместо того чтобы касаться руками моих травм, прижимается к ним губами. Он будто молча молится, двигаясь по моему телу, целуя и поглаживая, спускаясь по моей шее, по ключицам, по рёбрам, по животу, по бёдрам.

Это не должно быть сексуально. Я сломана, избита, пустая оболочка человеческого существа, но в том, как Рук касается меня, есть доминирование. Будто каждым поцелуем и каждым прикосновением руки он снимает жестокость с моего тела, заменяя её чем-то более глубоким. Связь между нами двумя устанавливается снова и снова. К тому времени, как он переворачивает меня на спину и начинает ласкать мою израненную кожу там, я задыхаюсь, моё дыхание вырывается короткими резкими рывками, в голове всё плывет.

Этот мужчина обладает таким контролем надо мной. Такой головокружительной, сумасшедшей силой. Моё тело отвечает ему так, как никогда никому не отвечало. Это невероятно и пугающе, и я не знаю, как себя вести. Он поднимает меня на руки и несёт наверх.

Моё дыхание застревает в горле, когда он чуть не заносит меня в комнату Кристофера.

— Нет. Не эта. Туда… — я указываю на дверь в свою спальню, и он без лишних слов направляется в комнату. Аккуратно положив меня на кровать, он отходит на шаг назад и начинает раздеваться. Сначала ботинки. Майка. Порванные джинсы. На нём снова нет никакого белья. У него такое тело, о существовании которого в реальном мире я на самом деле не думала — мышцы на мышцах, над которыми он явно невероятно упорно работал. У него повсюду татуировки, на груди, на животе, на плечах, на обеих руках, пальцах, на шее. Он произведение искусства, шедевр собственного изготовления. Я позволяю себе минуту рассмотреть его, слишком заинтригованная, чтобы смущаться своего открытого любопытства. Должно быть, он знает, что я делаю, потому что он просто мгновение стоит, расправив плечи, держа руки по бокам, позволяя мне исследовать его.

— Ты просто нечто, — шепчу я.

— Как и ты, — отвечает он. — Но тебе не нужен был литр чернил и тысяча иголок, чтобы подчеркнуть это. Ты просто… такая.

— Ты всё равно был бы невероятным, без татуировок.

Он пожимает плечами.

— Может быть, ты права. Эти татуировки и есть я, в каком-то смысле. Всё, что я сделал. Всё, через что я прошёл.

Я прикусываю костяшку своего указательного пальца, слегка хмурясь.

— Ты расскажешь мне, что они значат?

Он снова пожимает плечами.

— Может быть, когда-нибудь. А пока… — он забирается на кровать, и по мне пробегает дрожь нервозности. Его член уже твёрдый, касается моего живота, и он смотрит на меня так, будто смотрит в ствол грёбаного пистолета. Но без страха. Не колеблясь и не стыдясь. Опускаясь на колени рядом со мной, он берёт свой член в правую руку, проводя по его длине вверх и вниз, его взгляд впитывает меня с головы до ног.

— Раздвинь мне свои ноги, Саша.

Я никак не могу ответить «нет». Не думаю, что сказала бы, даже если бы могла. Я раздвигаю ноги, выдыхая через нос, стараясь не сильно паниковать. Это по-прежнему так ново… и после всего, что произошло за последние несколько дней… наверное, это ужасная идея. Я должна быть на терапии или где-то ещё, но собираюсь заняться очень интенсивным сексом с этим сумасшедшее-горячим мужчиной. Но останавливаюсь ли я? Нет. Мне нужно почувствовать что-то кроме страха, грусти или злости. Мне нужно почувствовать это. Мне нужно почувствовать его руки на своём теле, чтобы забыться…

Только он не прикасается ко мне. Он берёт меня за руку и опускает её вниз…

— Я ведь говорил тебе, что ты будешь прикасаться к себе, чтобы меня осчастливить? Осчастливь меня, Саша. Мне нужно знать, как ты себя удовлетворяешь. Мне нужно увидеть, как ты кончишь от своей же руки.