Саван для блудниц - Данилова Анна - Страница 59

Крымов жалел, что не успел расспросить ее о Пермитине, даже не подумал о том, как вообще можно было выйти на разговор о нем, а ведь именно Пермитин был бывшим хозяином квартиры на улице Некрасова, и это именно он продал ее за четверть цены. Мало того, Крымов мог бы, будь он поумнее, спросить Ларчикову, не знакома ли она с Ларисой Белотеловой… Больше всего Крымова интересовала причина, заставившая Пермитина так дешево продать квартиру. И куда он дел деньги, вырученные от этой продажи, тем более что даже эта сумма была довольно велика. Не эти ли деньги заставили Ларчикову собраться замуж за Пермитина? И не она ли заставила его продать квартиру как можно скорее? Нет, это, пожалуй, смешно. Такие, как Ларчикова, своего не упустят. Она, НАОБОРОТ, подождала бы с полгода, пока Пермитин продаст эту квартиру ПОДОРОЖЕ. Это было бы куда естественнее.

Крымов не был уверен, что Пермитин дома. Но не в морге же ему находиться, где сейчас, быть может, уже вскрывают труп Ларчиковой?! И кто вскрывает? Тришкин! Какая досада – с ним можно договариваться только за деньги, а это лишняя головная боль. И что это за странная история с Чайкиным, с покушением, с трупом агента Павлова, которого увезли на машине «Скорой помощи»… Как много вопросов, и как тесно примыкают они друг к другу, если рассматривать их с точки зрения всех последних совершенных в городе убийств или смертей: Вадим Льдов, Наташа Голубева, Дина Маслова, Саша Павлов, Татьяна Ларчикова…

Он подъехал к дому, в котором жил Пермитин, и вдруг увидел его самого, довольно быстро идущего по тротуару. Лицо Пермитина было почти белым, а глаза – немигающими и широко раскрытыми, словно у незрячего. Крымов не удивился бы, если бы Пермитин пролетел мимо своего дома, а потом и вовсе поднялся и растворился в сером прозрачном воздухе – настолько быстры были его шаги и стремительна походка.

– Михаил Яковлевич!

Пермитин остановился, по инерции чуть подавшись вперед, и, тяжело дыша, стал медленно поворачивать голову, чтобы понять, действительно ли его кто-то окликнул, или же ему померещилось. Но, увидев Крымова, как будто даже обрадовался.

Крымов уже вышел из машины и направлялся к нему.

– Вы были там… Я знал, что на этом не закончится… – бормотал, нервно и горько улыбаясь, Пермитин. По лицу его катился пот, а от всего Пермитина пахло сыростью и кислым хлебом – странный, неприятный, какой-то физиологический запах. Быть может, так пахнет СТРАХ или БОЛЬ?

– К сожалению, Михаил Яковлевич, все еще только начинается. Вы из морга? – Крымов сам видел, как Пермитин садился в машину «Скорой помощи», которая увозила с дачи труп Ларчиковой.

– Я?.. Да… Но я не мог присутствовать на вскрытии, это выше моих сил… Да и зачем, к чему проводить вскрытие, если и так видно, что ей, девочке моей, перерезали горло. Ну не от ангины же она умерла… – И он глухо, чуть слышно зарыдал, лицо его стало вдруг некрасивым, он словно гримасничал, нарочно широко растягивая мокрый от слез рот и закрывая глаза…

– Понимаю вас, но вы, наверное, удивитесь, если узнаете, что я приехал к вам совсем по другому делу.

– По другому? Пожалуйста, прошу ко мне…

Они поднимались по лестнице, и Крымов вспоминал свой первый визит сюда, его отчаянное желание во что бы то ни стало узнать имя любовника Ларчиковой. Он, кажется, даже отдал какой-то женщине, соседке Пермитина, пятьдесят рублей, заявив, что он с биржи.

– Где вы работаете? – спросил Крымов, когда Пермитин пригласил его в гостиную и предложил сесть в кресло.

Он не мог не задать этого вопроса, потому что в квартире было много красивых дорогих вещей, новая мебель стоила немалых денег. Причем бросалось в глаза и то, что старое и даже старинное соседствовало с современным, стильным, словно в квартире было два хозяина, с разными взглядами на жизнь и с разными вкусами.

– Теперь уже нигде. Я пенсионер. Вас удивляет, что пенсионер может так комфортно жить? Вы пришли ко мне по этому поводу? Разве это комфорт? Это так, что называется – ОСТАТКИ ПРЕЖНЕЙ РОСКОШИ. Раньше у меня была шикарная квартира на Некрасова, забитая дорогой мебелью, счет в банке… А теперь я практически нищий. Это хорошо, что я успел продать ту квартиру и перебраться сюда до кризиса… Вы же понимаете, что такую женщину, как Танечка, надо было холить и лелеять, а для этого мне нужны были деньги. А где их было взять? Вот я и принял тогда решение продать квартиру, вырученные деньги обратить в доллары и жить себе спокойно и счастливо с молодой женой…

– Ну и как, получилось у вас… с квартирой и долларами?

– Да что вы говорите! Я страшно влип, по самые, что называется, уши! Я продал свою квартиру за бесценок. И знаете, кто меня к этому подтолкнул?

– Ларчикова?

– Да бог с вами! Агент! Агент по недвижимости, прохиндей по имени Саша. Это он уговорил меня продать квартиру за четверть ее настоящей цены, потому что появился покупатель… В чем-то он, безусловно, был прав, потому что даже те деньги, которые я получил от продажи и превратил в доллары, сейчас перекрывают ДВЕ СТОИМОСТИ КВАРТИРЫ… Но я понимаю это лишь сейчас, а тогда я чуть не убил его…

– А может, и убили?

Пермитин усмехнулся:

– Как же… убил.. Он скачет, как молодой козленок, и продолжает делать деньги.

– Вы видели его недавно?

– Да вчера и видел… Он еще спросил меня: ну как, мол, Михаил Яковлевич, доллар растет в цене? И смеется, змееныш…

– Я так ничего и не понял. Как вы, пожилой человек, могли продать квартиру за такую маленькую сумму, если кризис был в августе, а сделка совершилась спустя полгода? Доллар уже взлетел довольно высоко…

– Ну и что? Доллар взлетел, но цены-то на квартиры УПАЛИ. Это мы банку кофе берем в магазине втридорога – ровно в три раза подскочили цены на продукты. А на квартиры – упали. Они продаются за доллары, по курсу, но значительно дешевле, чем раньше.

Крымов не мог сказать ему: брось, мол, темнить, Пермитин, кому ты пытаешься внушить всю эту чушь про выгоду, когда налицо полная абсурдность сделки. И хотя многое из того, что Крымов сейчас услышал, было чистой правдой, все равно не настолько повлиял на цены августовский кризис девяносто восьмого года, чтобы такой человек, как Пермитин, добровольно позволил себя обмануть какому-то там Саше-агенту.

Не мог Крымов говорить с ним резко по многим причинам. Во-первых, тем самым он бы положил конец разговору, который с каждой минутой становился все интереснее, а во-вторых, его сейчас заинтересовала пермитинская фраза о том, что тот видел Сашу-агента ВЧЕРА! Интересно, как же он мог видеть его вчера, если труп Павлова уже больше месяца пролежал в холодильной камере морга?

Они поговорили еще немного о курсе доллара, о ценах на квартиры в центре города, сравнив их с жильем на окраине, после чего Пермитин достал из бара бутылку коньяку, рюмки, сходил на кухню и принес оттуда лимон, яблоки и сыр.

– Давайте помянем Танечку. – Голос старого ловеласа дрогнул. – Не верится, что она больше никогда не войдет в эту комнату, что я никогда не услышу ее голоса… Господи, да что же это за школа такая? Вы наверняка слышали, что там убийство следует за убийством… Ученика Таниного убили, говорят, раскроили топором череп, да еще прямо в классе… Жуть! И девочка какая-то отравилась в тот же день. Я думаю, что все это как-то связано со смертью Тани. Какой-нибудь маньяк орудует. Знаете, как бывает, западет человеку в голову мысль, что весь класс надо истребить, может, у кого-нибудь из родителей засела в сердце обида на классную руководительницу или еще на кого… Крыша поехала, вот он, этот ненормальный, и начал с парня.

– А что, интересная мысль, – заметил Крымов и положил в рот ломтик лимона в сахаре. – Мне это даже в голову не приходило. Скажите, а Татьяна Николаевна вам ничего не рассказывала о Вадике Льдове? Он не приезжал к ней на дачу?

– На дачу? Не знаю, у нее на даче всегда бывало много гостей, она и учеников своих приглашала, возможно, что среди них был и Льдов… Это тот самый, которого… – Пермитин разрубил воздух ладонью.