Йормундур (СИ) - Азырова Анна - Страница 23

— Это Метла волн. Возиться со снастями вам не понадобится, ведь судно держит курс само, поднимая парус, как только дунет попутный ветер, и сбрасывая якорь в сильную непогоду. — Диан Кехт пригласил путников в лодку, чтобы с неё пересесть на причаленный корабль.

— Никто из поселенцев с нами не поплывёт? А куда все эти вёсла? — опешил Ансельмо, которого поспешили обнять на прощанье Октри и Аирмед.

— Зачарованная Мананнаном Метла волн гребёт сама. Ты всё увидишь в плавании, мой дорогой. — колдун по-отцовски взял дочь под одно крыло, сына — под другое, и троица с печальной улыбкой помахала чужеземцам, которые за день успели им полюбиться. — И будьте осторожны, как ступите на берега Эйре. Пусть руна хранит тебя, мальчик!

Уже в лодке Йемо потёр в руках окроплённый кровью камень Лагуз, пока рослый финфолк с мордой акулы тащил всех четверых по песку к морю. Рыболюд подвёл судёнышко к Метле волн, Стюр резво вскарабкался на борт, подтянувшись на руках, и поднял за собой Йорма, который помог себе здоровой рукой и ногами. Олалью и Йемо снизу подсадил помощник Диан Кехта, передав в руки товарищей. К дюжему финфолк присоединилось несколько соплеменников, которые вытолкали корабль с мели, а там каким-то неведомым чудом и вёсла сами собой вспороли иссиня-зелёную гладь волн, рули повернули корабль к горизонту, и упали с хлопком паруса, на которых рука умелицы вышила гарцующего белого скакуна с рыбьим хвостом.

Ансельмо подошёл к подруге, которая провожала взглядом толпу обывателей Хильдаланда, какие до этого не могли привидеться подросткам и в самом диковинном сне. Печальная Аирмед махнула платком, подхваченным ветром с острова. Лало сложила ладони, чтоб звонко крикнуть:

— Спасибо вам за всё! Мы обязательно увидимся!

Накинув капюшон, монах обернулся к Стюру и Йормундуру. Разжалованный берсерк стоял на носу корабля, ухватившись за перекладину меж двумя фигурами, слипшиеся от брызг волосы трепал ветер. Казалось, взгляд викинга в морскую даль полон бесстрашия и решимости, вот только как понять его смирение после короткой беседы с Диан Кехтом? Йемо предчувствовал неладное в слишком простом исходе. Йорм же не отрывал глаз от чёрной галочки в небесах, что, подхваченная под крылья потоком воздуха, вела за собой Метлу волн, как и было обещано.

8. Суд над Махуном

Совет брегонов Киллало выбрал для очередного заседания промозглую неприютную залу, где длинный каменный очаг посреди комнаты был единственной помощью в избегании простуды. Громадные два стрельчатых окна в дальнем углу устремлены к такому же высокому потолку с давно изъеденными древоточцами балками. Единственное украшение стен, кроме мелкой каменной кладки, — длинные флаги с гербами крупнейших туатов и септов провинции Северный Манстер. Эмблемы других знатных домов выгравированы на щитах, чья краска потёрлась от времени, а скрещённые трофейные копья и мечи за ними пошли ржавчиной от сырости. Самый крупный геральдический щит носит священные символы Дал Кайс: серебряная длань владыки-прародителя Нуаду держит обнажённый пламенеющий Меч Света, которым тот прорубал дорогу к власти над Ирландией. Над головами не одного десятка присутствующих скалой нависла исполинская кованая люстра. Железная рама закреплена под потолком на толстую цепь, а кузнец потрудился, чтобы длинную жердь обвили листья плюща, бутоны, причудливые завитки да кельтские кресты. По краям рамы подвешены широченные толстые обода с закреплёнными на них подсвечниками, также держащиеся на цепях. Воск свечей оплыл, ведь подневольные слуги — фуидиры — меняли их не часто: не мудрено и шею переломить на такой-то высоте. Каменный пол устлали большими, ветхими ныне коврами, привезёнными когда-то в эти края купцами с востока.

Их витиеватые узоры и мягкий ворс теперь топчут сапоги мужей, столпившихся вдоль двух длинных стен. Господа одеты по-зимнему в высокие сапоги, удлинённые шерстяные туники, затканные медными бусинами, пластинками да узорочьем и подпоясанные такими же богатыми кожаными поясами с ножнами для меча или кинжала да кошелем для монет. Плечи укрыты плащами с фибулой у плеча: одна пола ниспадает на грудь, вторая закинута за спину. Расцветки у накидок разнообразные: синие, жёлтые, зелёные, красные, однако белый цвет — прерогатива царственных особ, серый — крестьян. Шапки да плащи у многих подбиты мехами лисиц, куниц, бобров, а высочайшие главы туатов носят соболей и горностаев. Не пренебрегают знатные гэллы и прикрасами, подобно своим предкам-завоевателям: круглые серьги, широкие браслеты, перстни, играющие камнями и кельтскими рисунками, бронзовые и серебряные бусины для волос, заплетённых в мелкие косицы…

Мужи тихо бубнили и переговаривались, устремив глаза к четырём заседателям, что расположились за длинным дубовым столом в глубине зала лицом к публике. Почти все из них старцы, рассевшиеся на стулья с высоченными резными спинками один подле другого. Правоведы носят тёмные мантии, как церковники, однако с длинными разрезанными рукавами, из-под которых выглядывают белые рубахи. Манжеты и треугольные вырезы воротников покрыты шёлковой вышивкой, бронзовыми вставками и каменьями: агатами, малахитами и яшмой.

Хотя зимнее небо в тот день заволокли тучи, и солнце с неохотой проливало на залу бледный свет, лица и седовласые головы старейшин в железных обручах были выхвачены из пелены мрака отраженьем падающего за окном снега. Жителей деревни и прочих поселений Манстера подсвечивали тлеющие уголья очага, нагоняя жути своей игрой теней.

Наконец законник, занявший место точно посредине стола, раскрыл увесистый том, обтянутый бычьей кожей, скреплённой коваными пластинами, и сотни страниц с гулким стуком брякнулись на дубовый спил. Старик долго и без стеснения прокашлялся.

— Люди септа Дал Кайс! В тридцать седьмой день второго тёмного месяца Самониоса суд брегонов призвал вас свидетельствовать под присягой о делах и нравах Махуна мак Кеннетига, таниста ныне покойного Лахты, правителя Северных Десси и главы септа. Внимая законам свода «Шенхус Мор», брегоны пришли ко мнению, что претендент на титул риага, представителя интересов Дал Кайс, может быть недостоин столь высоких… обязательств.

В зале забубнили ещё охотней, но шум прервал другой заседатель, зачитавший кряхтящим голосом из свитка на фигурной древесной рукояти:

— Брегонами были собраны различные соображения и свидетельства членов рода Дал Кайс. Есть основания думать, что Махун мак Кеннетиг не проявляет должных качеств будущего вождя и являет собой мужа… — шурша, пергамент развернулся ещё на строку. — неполноценного.

— Объяснитесь! — выкрикнула из зала то ли женщина, то ли ребёнок, затерявшийся меж рослых мужчин. Присяжные подняли было гвалт, но истёртый до дыр «Шенхус Мор» бахнул о стол раз и другой.

— Обвинение не дочитано, — первый правовед вновь передал слово сотоварищу.

— Кхем-кхем. Известно, что наследник Кеннетига в детском возрасте перенёс недуг, отпечатавшийся на его рассудке: юноша, как подмечает его родня, холоден и безразличен ко всему, включая прямые обязанности таниста и заботы о благополучии септа. На просьбы и уговоры Махун не отвечает должным образом и не в силах сплотить вокруг себя клан. Засим совет брегонов предлагает обговорить отстранение Махуна от его повинности таниста и выбрать других претендентов в риаги Десси.

Первый законник опустил локти на раскрытый свод законов, слезящиеся глаза внимательно оглядели зал:

— Присутствует ли здесь сам Махун или его доверенные?

— Я здесь! — представители туатов посторонились, чтобы пропустить в центр комнаты к очагу хрупкую невысокую фигуру. — Я регент Северного Манстера и супруга Кеннетига.

Пламя осветило тонкий силуэт немолодой, но статной и родовитой дамы в роскошном многослойном одеянии. Под низ жена Кеннетига надела длинное волочащееся платье из чёрного льна с узкой юбкой и рукавами. Края неброско вышиты золотистым шёлком. Верхнее платье из тёмно-синей шерсти имеет широкие рукава по локти и крупный вырез от плеча до плеча, расшитый чёрными жемчугами. Утеплённая часть наряда короче и кончается над голенями. От груди вниз тянется широкая вставка с вышитыми теми же нитками золотистыми полосами и рядами закреплённых друг под другом каменьев. Руки знатной особы в кожаных перчатках, а через плечо переброшена шкурка чёрно-бурой лисицы.