Пикник на красной траве - Данилова Анна - Страница 38

Савченко достал пистолет из кармана и позвонил. Марго от волнения затошнило. Лютов стоял белый как мел и с ужасом смотрел на дверь. Савченко звонил долго, минуты две.

– Там никого нет… Открывайте…

Марго дрожащими руками принялась отпирать замки. Они вошли, включили свет, Савченко побежал вперед, выставив руку с пистолетом, готовый в любую минуту выстрелить…

Квартира встретила их кладбищенской тишиной. Марго сразу стала проверять землю в цветочных горшках – она была сухой. Ничего не изменилось с тех пор, как они с Савченко покинули ее. Никто не касался остывшего после их сладкого сна клетчатого пледа, никто не пил чай из их чашек…

– Если бы я здесь жила, то вещи оставила бы в одной из спален, но вот в какой? – рассуждала Марго, немного приободренная тем обстоятельством, что никакой Мерцаловой в квартире не было. Она раскладывала джинсы и свитера Инги, чтобы любой, кто войдет сюда после них, заметил вещи. Дорожную сумку устроила тоже на видном месте, в комнате с аквариумом, примостив ее между термосами и коробкой с пледом.

– Чертова квартира, чертовы деньги, из-за которых пролилась кровь, – выругался Савченко перед тем, как покинуть стены этого зловещего, полнящегося невидимыми призраками Астровых жилища. – Дышать тяжело…

Марго и сама подивилась, как это их угораздило днем превратить эту квартиру в любовное гнездышко.

– Надо бы проверить особняк, – вдруг выдал вполне разумную мысль Лютов. – А вдруг эта дама там…

По телефону снова вызвали такси и поехали теперь уже на Петровский бульвар.

У Марго сердце сжалось, когда, проезжая вдоль изгороди напротив особняка, в тени деревьев она увидела ту самую скамейку, на которой она в последний раз видела Марка Аврелия. Фонари безучастно горели, освещая желтым светом аллею и играя изумрудными бликами листвы деревьев. Им, большеглазым и глупым фонарям, не было дела до того, куда, на какое кладбище отвезли и зарыли, как собаку, доброго старика-бомжа, скромного покровителя юных художниц и провинциальных мошенниц.

Крыльцо особняка было ярко освещено – все выглядело как и прежде, при жизни Марка Аврелия. Особняк смотрелся вполне обжитым и респектабельным, ухоженным.

– Зайдем? – спросила Марго, у которой слипались глаза, она с трудом сдерживала зевоту. – Саша, ты себе представить не можешь, как там внутри красиво…

– Уже поздно… Да и таксист ждет, – ответил вместо Савченко Лютов.

Марго понимала его – он спешил к Маше. Внутри ее шевельнулась ревность, тотчас отозвавшаяся внезапной радостью по поводу того, что теперь и Марго не одна, что она вот уже двое суток наслаждается новым для нее чувством, спугнуть которое боится больше всего на свете… У нее есть Савченко. Высокий поджарый Савченко с мужественным лицом и сильным телом, мужчина, о котором можно только мечтать. Она пока еще не могла разобраться в своих чувствах и гнала от себя сомнения. Любовь? Страсть? Желание жить парой, как все, чтобы чувствовать себя надежнее? Любовь? Лю-бовь?!! Как изъеденный молью кусок некогда сверкающей парчи, избитое, приторное и ничего не значащее сегодня словцо. Марго не любила это слово. Она любила самую любовь, бессознательно ища ее в каждом мужчине.

– Говоришь, там есть бальный зал? – донеслось до нее откуда-то сверху, словно Савченко был не рядом с ней, а воспарил куда-то выше ее головы, раскинув руки, как большая, еще не умеющая как следует летать птица.

– Есть… Пойдемте, я вам покажу…

И Марго повела их по длинным коридорам в глубь особняка, как если бы она была здесь хозяйкой. (И гулкое, пространственное эхо ответило ей: хозяйкой, хозяйкой!..) Она и не заметила, как полетела, легко оторвавшись от пола, а за нею – Савченко и Лютов…

Высокие, белые с золотом двери распахнулись, и они с тугим и душистым порывом теплого ветра ворвались в огромный, с невидимыми границами зал со сверкающим паркетом и белыми колоннами. Зазвучала музыка Штрауса, и Марго закружилась в вальсе, и пышные белые газовые юбки поднялись как в невесомости, и от прилива чувств ей захотелось плакать. Не плачь, Марго, не плачь, услышала она голос матери и увидела ее, такую молодую, прекрасную, танцующую, в объятиях Лютова. Штраус уступил место Равелю, и сначала глухо, а затем нарастающе во всем своем блеске «Болеро» заполнило своды бального зала, в центре которого Марго заметила мужчину и женщину. Она – в белом, он – в черном. Они танцевали безукоризненно, слаженно, каждое движение дышало страстью и одновременно отчаянием. Одна беда – ни у мужчины, ни у женщины не было головы… И тут вдруг Марго кто-то толкнул, она резко обернулась и увидела кружащуюся в диком танце высокую женщину в красном клетчатом платье. Завертевшись волчком, женщина вдруг вскрикнула – платье, сколотое, видимо, булавками, распалось на глазах и тяжелым шерстяным пледом упало к ее ногам. Голая женщина, прикрывая бледными руками грудь, бросилась вон… Лица ее Марго так и не разглядела.

Она проснулась. Зубы стучали, а по вискам струился пот. Она подняла щеку от теплого плеча Савченко и слизнула скатившуюся по щеке соленую слезу.

– Приехали, – услышала она и внезапно ощутила пустоту внутри себя. Пожалуй, впервые в жизни ей ничего не хотелось.

Утром Марго еще раз пробежала глазами небольшой список. Парикмахерша Зухра, лечащий врач Астровых Чудаков, портниха Дина Январева, друг Андрея Астрова – Виталий Монастырский…

Лютов с Машей уже уехали домой. Савченко допивал кофе и слушал Марго.

– Монастырского я знаю, приметная личность. Бандит, короче. Думаю, что ему смерть Астрова была на руку. Уверен, что они какое-то время работали на пару. И если этот особняк кем-то по-настоящему и охраняется, так это только его людьми.

– А что же ты раньше молчал?

– Я просто думал, анализировал. Может, я и ошибаюсь, но это легко проверить.

– Как?

– Попытаться инсценировать пожар в особняке или просто, переодевшись в милицейскую форму, войти туда, и мы сразу увидим реакцию…

– Думаешь, кто-то явится?

– Уверен, что понаедут машины, оттуда посыпятся люди в масках – такие же клоуны, как и мы, и объявят, предположим, что собственность охраняется государством… Затем самый главный среди них подойдет, сориентировавшись по погонам, к главному из наших и скажет, что этот дом находится под покровительством какого-нибудь Гвоздя или Ската… И все станет ясно. Что же касается Марины…

– Постой… – вдруг вспомнила Марго. – Марина… Я где-то уже встречала это имя. Дай мне, пожалуйста, телефон…

Она позвонила соседке Инги Новак, что на Рождественке. Ей стало стыдно, когда она поняла, что не сообразила даже имени спросить этой доброй женщины. Как вот теперь к ней обращаться?

Когда трубку взяли, она вздохнула с облегчением. Значит, соседка не на даче, а дома, приехала, чтобы испечь гору пирогов…

– Да?.. Слушаю, – услышала она женский голос.

– Доброе утро. Вас беспокоит девушка, которая разыскивала Ингу, вашу соседку…

– Не звоните сюда больше.

Марго вдруг как окатили холодной водой. Когда она очнулась, трубка уже жалобно скулила короткими, режущими ухо сигналами.

– Саша, там что-то произошло, – сказала она. – Соседка не хочет со мной разговаривать.

– А в чем дело-то?

– В квартире Инги, там, на Рождественке, я увидела фотографию, а на ней – двух девушек, одна из них Инга, а рядом с ней – Марина! Там еще написано: «Инге от Марины» – или наоборот, я точно не помню… Послушай, какая же я дура… Надо срочно ехать туда за фотографией, и тогда мы узнаем, как выглядит Марина Мерцалова. Я просто уверена, что на снимке именно она. Там много фотографий, и почти на всех – пикник, думаю, на этот раз нам повезет…