Тысяча слов (ЛП) - Браун Дженнифер - Страница 47

– Ты сделал это?

– Некоторые. Много людей присоединилось к этому. Вот, дай мне фонарик.

Я передала его, и он осветил участок над моей головой. Слова «ROGER S 6-22-70» были нацарапаны на бетоне белым, выцветшим до серого.

– Я думаю, с этого всё началось, – сказал он. – Я не могу найти ничего старее. – Он переместил луч. – Это мое любимое. − Я отошла в сторону, чтобы посмотреть. Ярко-зелеными мультяшными буквами было написано слово «RHINO» («носорог» – ред.), «O» украшено рогом. Рядом с ним розовой аэрозольной краской было нарисовано «CLEVER WUZZ HERE» («Здесь хорошо продуманный хаос» – ред., перевод свободный, возможна и другая трактовка), а ниже: «PEACE DRIVER» («Надсмотрщик за порядком» – ред., перевод свободный, возможна и другая трактовка).

– Как круто, – сказала я, изучая каждое слово и иллюстрацию. Мак отошел, чтобы фонарь осветил большую часть стены. – А где твои?

Он снова приблизился и посветил ниже.

– Вот здесь, – сказал он. Я присела на корточки рядом с ним и посмотрела. Черными буквами было написано «SOLO» («Одиночка», «Сольное исполнение», «Самостоятельный» – ред.). Над ними была изображена убывающая луна.

– Это твой псевдоним? – спросила я.

– Нет, мое прозвище – Мак.

– Сокращение от…?

Он вздохнул.

– Мое настоящее имя – Генри. Мой папа начал называть меня Маком, когда я был ребенком, потому что я тогда был крупным, как грузовик. И оно прилипло. (Mack Trucks – американский производитель крупногабаритных грузовиков – ред.).

– Так что же означает «Соло»? – спросила я, но он не ответил.

Вместо этого он встал и посветил на другое место.

– Мой папа оставил это здесь, когда я был ребенком.

Это было очень просто и очень понятно, так же незатейливо, как подпись Роджера. «DRAGON AND MACK MAY 1998» («Тиран и дамский угодник, май, 1998 года» хотя у первых двух слов есть и другие трактовки, например: «дьявол и сутенер» и другие допустимые варианты – ред.).

Я провела пальцами по слову «Dragon». Было так много вопросов. Много чего хотелось узнать. Но Мак был скуп на информацию. Ему нравилось его одиночество. Мне оставалось только одно: напроситься пойти с ним в скейт-парк или к ручью; требовать, чтобы он впустил меня в свое прошлое. Это казалось воровством.

– Хочешь отметиться? – спросил он.

– Я?

– Да, почему бы и нет? У меня есть маркер.

– И что мне написать?

– Не знаю. Твоё имя. Все что пожелаешь. У тебя есть прозвища?

Я уставилась на стену. Да, у меня были прозвища. Сейчас вся моя жизнь состояла из прозвищ.

– Конечно, дай мне свой маркер, – сказала я, и в горле внезапно запекло. – Я просто напишу «Доступная Шлюха». Все узнают, кто это сделал. Но я могла бы сократить надпись до «Потаскухи» или «Шалавы», если мало места.

– Я не это имел в виду. Я хотел сказать ...

– Нет, я знаю, что ты имел в виду, – ответила я. – Но если бы я написала «Эш» или «Лютик» или другую тупую кличку, что бы это на самом деле означало? Это больше не я. Теперь я «Доступная Шлюха». Только это всех волнует.

– Ты не такой человек. – Голос Мака звучал мягко, и он выключил фонарик.

– Откуда ты знаешь, кто я? Даже я больше не уверена. Я сделала это, понимаешь? Я сделала снимок. Так что, если фото делает меня шлюхой, то как я могу отрицать это?

И я поняла, насколько сама в это поверила. Снимок был ошибкой, но почему-то эта ошибка начала становиться мной. Как я могу продолжать бороться с этим, продолжать отрицать правду? Это было трудно – защищать себя. Утверждать, что ты не потаскушка, пока все остальные говорят обратное. Когда твое фото было на порносайте. Действительно, как я могу обвинять людей за то, что они строят догадки относительно меня? Как я могу обвинять комментаторов на сайте и школьников за то, что третируют меня? Как я могу винить маму и папу за то, что они предполагают, что я занималась сексом с Калебом?

– Это нелепо, Эшли. Эти люди не могут сказать, кто ты. Не позволяй им иметь такую власть. Ты сделала ошибку. Ты человек.

– Но разве ты не видишь? – сказала я, мой голос стал хриплым и громким в замкнутом пространстве. – У них есть эта сила. Потому что, когда я думаю о том, кто я есть, я могу думать только об этом фото.

– Тогда тебе нужно думать усерднее, – сказал он.

Я покачала головой.

– Забудь, что я сказала. Я ... прямо сейчас я не хочу здесь писать свое имя, вот и всё.

– Хорошо, – ответил он. – Ничего особенного.

Я попыталась снова прислониться к бетону, надеясь вновь ощутить волнение от приключения и восторг от уединения, которые я испытывала, прежде чем он показал мне граффити.

Но стены начали давить на меня, а темнота стала угнетать, из-за чего я чувствовала себя маленькой и испуганной. Мне надо выбраться отсюда.

– Спасибо, что привел меня сюда, но мне нужно возвращаться домой. Увидимся завтра, – прохрипела я, и, несмотря на то, что я однозначно почувствовала, как его рука слегка задела мой локоть, я развернулась и помчалась по той дороге, по которой мы пришли. Я пронеслась через лес, миновала скейт-парк и весь путь домой пробежала не оглядываясь.

ДЕНЬ 28

ОБЩЕСТВЕННЫЕ РАБОТЫ

На следующий день на перерыве я не пошла за Маком к торговым автоматам. Мне было неловко разговаривать с ним. Я чувствовала, что мне нужно извиниться, но не понимала, за что. За то, что заставила показать мне свое самое секретное место, а затем сбежала от него? За то, что психанула, когда он поинтересовался моим прозвищем? За то, что в принципе навязываю ему свою дружбу?