В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша - Страница 64

— Ничего тебе не ясно!

Аня попыталась оттолкнуть Давида, но он подхватил ее под попу одной рукой, а второй обнял за спину, как маленького ребенка. И Аня действительно ощутила себя хрупкой и маленькой. Не говоря ни слова, он принес ее в свою спальню. Аня набралась смелости и тихонько шепнула ему на ухо:

— Я вся мокрая.

Давид вздрогнул и внимательно на нее посмотрел. Его лицо нельзя было прочитать, но глаза снова зажглись золотом. Значит, он испытывал какие-то сильные эмоции.

— Мне нужно полотенце.

Все так же молча Давид поставил ее на пол и вышел из спальни. Аня подошла к окнам и раздвинула плотные темно-серые шторы. За окном была привычная белая ночь. На плечи опустилось мягкое пушистое полотенце. Аня вздрогнула и обернулась. Она не слышала, как Давид вернулся. Жар его ладоней чувствовался даже сквозь пушистую ткань. Давид сглотнул — Аня проследила движение его кадыка. Такой мужественный, сильный… В животе возник болезненный спазм. Тело прошибла дрожь. Давид не отпускал ее взгляд. Он прижался грудью к ее спине, наклонился. Его губы были близко, очень близко. Аня отвернулась, снова уставившись на сумрак за окном. Только сейчас она поняла, насколько ей страшно. Безумно страшно. Она едва не утонула в ванне. В ванне! А что с ней может случиться еще? Из-за идиотских видений она выпадет из реальности и свалится с лестницы? Или будет сбита машиной? Ее начала бить дрожь. Настолько сильная, что стучали зубы. Давид вдруг поднял ее на руки, поднес к кровати и опустил на смятые простыни. Почти с силой стащив мокрое полотенце, которое она не хотела отдавать, отшвырнул его в сторону и укрыл Аню одеялом, а сверху еще красивым, переливающимся серебром покрывалом. Не хочет видеть ее совсем несексуальное тело? Она даже открыла рот, чтобы спросить об этом. Но так и осталась сидеть, потрясенно глядя на то, как Давид быстро раздевается. Она завороженно следила за его движениями, за каждым обнажающимся участком кожи. Длинные пальцы ловко следовали вниз, ткань жадно липла к телу. Он поспешно вытащил рубашку из-за пояса брюк, и в этом было столько мужского, что Аня не смогла сдержать тихий стон. Стащив мокрую ткань с плеч, Давид поспешно вынул запонки и швырнул их куда-то в темноту. Звук удара тяжелого металла об пол был сродни пытке. Наконец Давид избавился от рубашки, бросив ее на пол. У него было совершенное тело. Красивое, сильное, с четкими, но плавными линиями. Его грудь была покрыта темными волосками. Они спускались на живот, скрывались за поясом брюк. Ане хотелось прикоснуться к каждому сантиметру его тела. Дрожь стала сильнее. Аня тряслась под одеялами, громко стуча зубами. Давид внимательно смотрел на нее.

— У тебя шок.

Тихонько звякнула пряжка ремня, прошелестела «молния». Давид снял брюки, отшвырнув их ногой к рубашке. Да, у нее шок от того, насколько он был потрясающим. Настоящий мужчина. Если бы не его грубость и обидные слова, она считала бы его идеалом. Длинные сильные пальцы скользнули за резинку трусов. Он избавился от них, становясь таким же обнаженным, как и она под ворохом покрывал. И даже в мутном сером сумраке Аня видела, что он возбужден. Полностью. Плавно Давид скользнул на кровать, приподнимая одеяло, ныряя под него и скрывая от Ани свое сильное мускулистое тело. Она ощутила жар его кожи. Опаляющий нестерпимый жар. Как в аду. Пальцы еще крепче стиснули мягкую ткань. Она ведь уже видела его таким. Утром, в его офисе. Он делал то, о чем она могла только мечтать, втайне даже от самой себя. Так почему сейчас едва ли не сходит с ума от его близости? Хитрый голосок внутри головы шепнул: потому что боишься, что не содержишься и набросишься на него. Потому что он прав — ты шлюха. Потому что…

Давид вырвал из ее рук одеяло и придвинулся ближе. Его тело коснулось ее. Аня с трудом сделала глоток воздуха, понимая, что перестала дышать. Давид улегся рядом, прижимаясь к ней. Он обнял ее одной рукой, другую подсунул Ане под голову, устраивая ее на своем плече. Соски болезненно терлись о волоски на его груди. Аня закусила губу, чтобы не стонать. В животе скручивались тугие узлы, и она знала, только проникновение Давида сможет ослабить их мучительное натяжение. Он закинул ногу ей на бедро, практически впечатывая Аню в свое тело. Горячий твердый член вдавливался ей в живот, и Аня поняла, что между ног становится влажно и жарко. Горячее дыхание Давида скользило по ее волосам, щеке и шее. Кровь закипала. Его ладонь, лежащая на пояснице, пришла в движение. Пальцы начали скользить по Аниной спине, приподнимаясь на бугорках позвонков, обводя лопатки, стремясь к шее. Уже совсем другая дрожь волной проходила по телу. Господи, как же хорошо… Он продолжал нежно гладить ее спину, но теперь спускался ниже. Один палец скользнул между ягодиц и тут же поднялся выше. Он медленно ласкал ее попку, иногда сжимая. Аня чувствовала, как все быстрее стучит сердце Давида. Кажется, его член стал еще горячее. Ей хотелось наконец ощутить его внутри себя. Но сперва снова попробовать на вкус. Очень долго. Выяснить, сколько он сможет продержаться под ее неумелыми ласками. От этих мыслей Аня почувствовала новый прилив влаги между ног. Давид вжал бедра ей в живот и едва слышно застонал. Ее тело ответило ему. Помимо воли. Она не могла это контролировать. Не могла загасить жар внизу живота. Складки набухли. Смазки стало так много, что она потекла по внутренней стороне бедра. Ане было стыдно, что он так на нее действует. Это неправильно! Ей нужно его ненавидеть. Она должна…

— Ты пахнешь виноградом. — Его дыхание шевельнуло волосы на виске. — Твое возбуждение так пахнет.

Ане казалось, что она сейчас сгорит. От стыда и желания. Ей нужно было сбежать, уйти от него, спрятаться. Но сил уже не осталось. В душе царило странное ощущение: сейчас она находилась там, где должна была. И там, где хотела. Рядом с Давидом. В его руках. Но так просто сдаваться она не собиралась. Горло еще немного саднило, но Аня нашла силы прохрипеть:

— У шлюхи должен быть какой-то особый запах?

Пальцы Давида на ее коже замерли.

— У моей — да. Она должна пахнуть виноградом.

Аня вздрогнула. Он снова был сильнее. Он всегда будет сильнее. А она так и останется слабой. Но она все же попробует оказать крошечное сопротивление. Хотя бы, чтобы соврать себе, что сделала все возможное. А еще лучше: разозлить его, вывести из себя и довести до белого каления. Аня облизнула губы, готовясь к новому сражению. Которое, она знала, все равно проиграет.

— Дай объявление. Я уверена, к тебе выстроится очередь из пино-нуар, шардоне и белого муската.

Давид рассмеялся. Аню обволокло бархатными порочными звуками. Несколько раз его тело скользнуло вдоль ее. Но спустя несколько секунд Давид уже намеренно потерся о нее. Аня сжала бедра. Черт! Черт! Черт! Как же это остановить. Внутренние мышцы влагалища непроизвольно сократились — она хотела чувствовать Давида внутри. Пальцы, член, язык — что угодно. Лишь бы он был в ней. Тело ответило на эту мысль новым потоком смазки. Давид шумно вдохнул.

— Бл*дь! Ты издеваешься надо мной? Я и так еле сдерживаюсь.

— О чем ты?

— Твой запах становится насыщеннее. Я не могу этому сопротивляться.

Его дыхание стало частым и хриплым — потрясающие, будоражащие ее разум звуки. Аня вдруг разозлись. Сегодня утром он не был таким благородным. А теперь, когда ей нужно чувствовать его повсюду, боится даже прикоснуться. Мелькнула эгоистичная мысль: нужно вынудить его, заставить… И не показать, как сильно ей самой хочется, чтобы он перестал сопротивляться. Аня рассмеялась собственной глупости. Давид прижался к ней, его бедра несколько раз вдавились в ее живот.

— Что тебя так смешит?

— Сегодня утром ты даже не старался… — От обиды звучащей в голосе, становилось тошно.

— Сегодня утром с тобой все было нормально. А пару минут назад ты едва не утонула. Даже я не такой зверь. — Он вдруг рассмеялся. — Но ты ведь считаешь, что я только животное…

Аня попыталась разглядеть выражение его лица, но в темноте ничего не было видно. Его голос изменился — это было хищное опасное рычание. Давид наклонился к ее уху и лизнул мочку. Аня вздрогнула. Мышцы словно свело судорогой.