В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша - Страница 61

Таким она его ужасно боялась. Он мог растерзать ее за пару секунд. И все равно Аня чувствовала необходимость сопротивляться, нарочно говорить то, чего не было, испытывая его на прочность. Какие пределы у них обоих?

— Тебя это не касается.

— Ошибаешься… — В его хриплом голосе слышались угроза и обещание. — Ты взяла мою ленту, и теперь мы связаны намертво.

— Что?!

— Лента. — Давид кивнул на полоску шелка вокруг ее шеи. — Ты взяла мою. Значит, теперь ты моя.

Аня дернула ленту, но узел, похоже, действительно был завязан намертво, как он выразился. Черт!

— Достал ты меня уже с этой лентой! Это. Просто. Ткань.

Давид улыбнулся, став еще больше похожим на волка:

— Тот, кто взял ленту, навсегда связан с тем, кто ее повесил. Так мой народ ищет своих суженых.

Аня не могла поверить в то, что слышит.

— Это сама большая глупость, которую только можно придумать!

— Считаешь нас глупыми?

— Нет, но… Вы же не можете на самом деле верить, что…

— Ленты не просто так вешают в доме шаманки. Каждый, кто туда приходит, идет с просьбой даровать суженую или суженого.

— Вы полагаетесь на мнение чужого человека?

Давид рассмеялся.

— Люди никогда не поймут то, что отличается от них. Если что-то не так, как они привыкли, значит это неправильно. Ведь так?

— Нет, но…

— Сегодня во сне ты видела мое прошлое. Хочешь сказать, такое с тобой происходит постоянно? — В его тоне слышался неприкрытый сарказм.

— Со мной вообще никогда ничего не происходит! У меня обычная скучная жизнь! — Аня вскочила на ноги. — Я никому не нужна! Мой первый парень… первый мужчина, переспал со мной на спор, а потом всем рассказал, как со мной было ужасно. Мать продала квартиру ради любовника. И выгнала меня из дома! На работе меня считают странной идиоткой! Единственное хорошее, что со мной случилось — бабушкин дом! Который ты и твоя сестра пытались отобрать. Так что, Давид, у меня убогая и унылая жизнь. И возможно, из-за этого я схожу с ума, раз мне снятся странные сны.

Аня поняла, что сорвалась на крик. Она тяжело дышала, глаза щипало от попытки сдержать слезы, а горло болело, как будто она его сорвала. Давид, молча, встал и куда-то ушел. Как лунатик, Аня поплелась за ним. Они оказались на кухне. Давид наполнил высокий стакан водой и протянул Ане:

— Выпей.

Аня схватила стакан и залпом осушила. Сразу стало легче дышать.

Давид облокотился на барную стойку:

— Одно твое слово, и Виктора никогда не найдут.

Он даже имя его уже знает. А она ведь не называла…

Аня истерически рассмеялась:

— Ты так легко об этом говоришь…

— Он тебя обидел.

— Ты тоже меня обижал.

— Я не рассказывал всем, какая ты любовница.

— Потому что мы не любовники. Ты и о нем все знаешь?..

— Я стараюсь обо всех все знать. Это избавляет от многих проблем. И, кстати, то, что мы не любовники — лишь вопрос времени.

— Я не буду спать с тобой.

— Ну, я тоже не собираюсь отсыпаться в такой ответственный момент. Наоборот. — Он усмехнулся. Суровое лицо опять преобразилось.

Как он умудряется сводить важные разговоры к сексу?! Но не смотря на это Аня почувствовала дрожь предвкушения во всем теле.

— Несколько секунд назад ты считал меня шлюхой, которая дает всем и каждому.

Он не выглядел смущенным. Пожал плечами, выстукивая на столешнице какой-то ритм:

— Даже если это так, я все равно хочу тебя. Не возьми ты мою ленту, я, возможно, нашел бы похожую на тебя девку, трахнул ее и жил дальше спокойно.

У Ани даже челюсть отвисла от его признания.

— Значит, лента все меняет? Кусок ткани?

Давид увлеченно рассматривал подставку для ножей, кажется, забыв об Анином присутствии. Его глаза снова пожелтели.

— Лента — это подсказка. Дорога к тому, кто предназначен нам по судьбе, способ безошибочно узнать правильного человека. Мужчины вешают зеленую. Девушки — черную. Обязательно в доме Ведающей тайны. Потому что ее дом — место, где сосредоточены надежды, желания, самые отчаянные мечты. Там каждый получит совет и помощь. Мертвым известны многие секреты, они знают, кто кому предназначен.

Это звучало неправдоподобно и почему-то… правильно. Но Аня не собиралась выслушивать глупые сказки.

— И как же вы узнаете, что кто-то сорвал именно вашу ленту? Они же все практически одинаковые!

Давид усмехнулся:

— По запаху. Мы же волки. Никто и никогда не прикасается к чужой ленте. Только двое — тот, кто вешал и тот, кто снял.

— А если кто-то решит просто развлечься и снимет все ленты? — Настала Анина очередь ухмыляться. — Просто ради шутки.

— Чтоб ты знала: семья для оборотней свята. За семью мы убьем. Лента — дорога к семье. Даже дети не трогают ленты. Любой, кто осквернит ленту, будет проклят.

— Ух ты! Классная система безопасности. Проклятье… — Аня покачала головой. — Ты реально веришь во все это? Или просто пытаешься скормить мне побольше чепухи?

— Зачем ты сняла мою ленту? — Давид буквально пронзил ее золотистым взглядом.

Такого вопроса Аня не ожидала:

— Просто захотелось. И она висела не в бабушкином доме. Ты ее повесил не в доме шаманки.

Давид тяжело вздохнул. Сейчас он вдруг стал похож на того Давида, который утром вспоминал пожар из своего прошлого.

— В том доме тоже когда-то жила шаманка. Ведающая тайны природы.

— Но разве домов может быть несколько?..

— Нет.

— Тогда… Почему?

— Неважно.

— Но почему ты повесил ленту именно там?

— Не хотел, чтобы другие знали, что я тоже хочу семью.

Он так просто признавался в этом.

— По тебе незаметно, что хочешь.

— Для оборотней не существует разводов или измен. Мы привязаны к своим суженым навсегда.

— Даже если их суженые оказываются продажными шлюхами? — Аня не смогла сдержать горькую улыбку.

— Ты — человек.

— И что?

— Люди не способны на верность. Мы же физически не можем изменить. Если связан с суженой, то никого другого уже не хочешь.

— Ты только что говорил, что собирался найти себе кого-нибудь!

— Если мы действительно предназначены друг другу, то ни на кого, кроме тебя, у меня просто не встанет. Но ты не оборотень, и ты вполне можешь мне изменить.

— Между нами ничего нет, чтобы я тебе изменяла!

— Это предрешено.

— Я тебе даже не нравлюсь, но ты полагаешься на какую-то ленту?!

— Мое мнение не имеет никакого значения. Только с тобой у меня могут быть дети. Со всеми остальными я — импотент. Ты для меня идеальна, потому что предназначена мне.

Это было еще обиднее, чем знать, что он считает ее шлюхой. Он готов смириться с ее присутствием, потому что только она может быть его долбаным инкубатором. И повлияла на его решение лента! Можно ли придумать что-то более абсурдное?

— Знаешь что? Можешь прямо сейчас пойти и проверить… встанет ли у тебя на кого-нибудь еще! — Аня пыталась не показать, насколько сильно ее ранили его слова. — Потому что, может я тебе и подхожу, но вот мне точно «предназначен» кто-то другой! Я видела сон. И раз ты считаешь, что я ваша шаманка, то теперь я точно знаю, что он был правдивым.

Давид выглядел так, словно с трудом держит себя в руках.

— И что же именно было в твоем сне?

— Тот, кто предназначен мне. — Аня вздернула подбородок.

— И кто он? — Его глаза начали опасно сверкать, отражая скудный свет.

— Точно не ты.

— Возможно, это был не вещий сон.

— Не-е-ет. — Аня улыбнулась, хотя внутри все сжималось от страха в каком-то странном предчувствии. — Теперь я уверена, что вещий.

— Тогда ты ошибаешься. Кого ты в нем видела?

— Не тебя. У мужчины из сна не было видно лицо, но я видела его руки. На одной из них был длинный толстый шрам. Кривой. Вот тут. — Она провела пальцем по собственной ладони от запястья до указательного пальца.

Аня поняла, что Давид удивлен. Он поднял брови, а на лице явно читалась растерянность. Наконец и она смогла пошатнуть его непрошибаемую уверенность в собственной правоте.