В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша - Страница 56

— Ты слышала запись?

— Слышала. И что?

— Я должен в этом разобраться.

— Разбирайся.

Давид понял, что его в ней притягивало — то, что Аня абсолютно к нему равнодушна. Он вдруг понял, что хочет быть для нее важным, необходимым, значимым.

— Через несколько часов у меня важная встреча. Ты идешь со мной. Твою одежду принесут.

Давид заставил себя выпустить Аню и быстро вернулся в свой кабинет. Он и так уже наговорил ей кучу всего. И еще обязательно наговорит. Сдержаться рядом с ней было невозможно. Она провоцировала его на грубости, обидные слова и дикое желание причинить боль. Моральную, физическую. Ведь только она хорошо запоминается. Словно остается выжженное в мозгу каленым железом клеймо. Ни добро, ни благородные поступки, а именно боль. А он очень хотел, чтобы Аня его запомнила. Остаться в ее голове клеймом. И на ее теле. Давид потряс головой. Сейчас — стая. Потом — все остальное. Он вновь вызвал к себе Диму и Антона, и пока они не появились достал телефон. Череда гудков напомнила ярость, с которой он пытался дозвониться до Ани. Благо, ждать ответа долго не пришлось.

— Да?

— Привет, Кнут. Это снова Давид. Нам придется встретиться в другом месте.

ГЛАВА XV. ВОЛЧЬИ ДОГОВОРЫ

В гриль-баре «Волчье логово» всегда было много народа. Людей сюда притягивала вкусная еда, необычное оформление и интересная музыка. Оборотней — возможность побыть самими собой. В четверг и пятницу людей сюда не пускали. Но сегодня суббота, выходной, и бар наполнился посетителями. Идеальная обстановка для тех, кто желает скрыться от чужих глаз. Мать хотела ресторан, и отец, конечно же, ей его подарил. Но у нее оказалось своеобразное чувство юмора. Она превратила его в бар для волков. Люди же, оказавшиеся внутри, с удовольствием выкладывали свои денежки за эксцентричность.

Встречу с Кнутом Давид решил перенести именно сюда. Если Богдан поставил кого-то следить за территорией офиса, то мог заметить приезд норвежца. О том, что бар принадлежит матери Давида, Богдан скорее всего не знал. Если Юля ему не разболтала. В любом случае, приезд Кнута должен был остаться незамеченным. Слежки служба безопасности тоже не обнаружила. Оставалось надеяться, что хотя бы здесь он на шаг впереди. Угроза потери стаи душила, как черный дым. Давид мог почувствовать смрадную гарь — так пах его собственный страх. Он не мог допустить гибели еще кого-нибудь. Не мог подвести людей, на него надеющихся. Не мог потерять стаю. Из красно-черного омута его вытащил аромат красок, меда и голубики. Аня…

Всю дорогу она молча сидела, вжавшись в дверь, только бы лишний раз не касаться его. Давид не торопился начинать разговор — у него не было никакого желания посвящать в свои личные дела водителя и охранника. Но ничто не мешало смотреть на Аню. Он не мог заставить себя отвернуться и даже не пытался скрыть то, что разглядывает ее. Сейчас Аня больше походила на подростка, и это его почему-то дико возбуждало. Ее потрясающий зад обтягивали коротенькие шорты, обнажая красивые ноги и подчеркивая округлость ягодиц. Давид не мог сдержать фантазии о том, как будет растягивать тугое колечко ануса, чтобы войти в него. Сначала пальцами, пока сама Аня не попросит большего. Он будет кончать в ее попку, а затем, уставшим и обессиленным, наблюдать, как сперма вытекает из растянутого покрасневшего отверстия. Кажется, что кровь в венах начала закипать. От возбуждения перед глазами потемнело. Теперь он знал, какова Аня на вкус, слышал ее стоны и крики, и попробовав этот наркотик, теперь хотел еще. Но он так и не был внутри… Член болезненно набух, во рту стало сухо. Давид едва смог сдержать мучительный рык. Аня же оставалась абсолютно к нему равнодушной. Иногда она дергала концы двух кос, в которые заплела свои потрясающие волосы. Давиду хотелось обмотать эти косы вокруг ладони, как две тугих веревки, и оттягивать ее голову назад, пока он будет врезаться в нее сзади. Господи, кажется он становится одержим сексом с ней. Аня, кажется, даже не подозревала, что с ним творится. Она то отстукивала какой-то ритм, то елозила ногами туда-сюда, то закидывала одну на другую, заставляя его вспоминать как он опускался между них, чтобы попробовать Аню на вкус. Нужно было замотать ее в слои ткани, чтобы никто кроме него не видел даже сантиметра обнаженного тела. Когда они подъехали к черному входу, Давид выскочил из машины, словно еще одна проведенная там секунда, и он сдохнет. Анин аромат обволакивал его тонкими нитями душистой паутины. Находиться так близко к ней и не иметь возможности прикоснуться — все равно, что самого себя резать по живому. Давид обошел машину, открыл дверь и подал Ане руку, ожидая когда она выйдет. В ответ же удостоился очередного равнодушного взгляда. Аня вложила прохладные пальцы в его ладонь так, словно прикасалась к змее. А Давид продолжал пялиться на нее, как озабоченный мальчишка, забыв про важную встречу, стаю и угрозу. Скорее всего она даже не подозревала, насколько сильно возбуждает его. Обведенные черным глаза наталкивали лишь на одну мысль, как краска черными струйками растекается по щекам, когда он кончит ей на лицо. В горле зародилось низкое рычание, яйца набухли до боли. Наверное, Аня что-то поняла, потому что резко вырвала пальцы из его ладони и отошла в сторону, кутаясь в безразмерную джинсовую куртку, как броню застегнутую на все пуговицы. Давид раздраженно передернул плечами:

— Если тебе холодно, можешь подождать в машине.

Аня одарила его взглядом, полным неприязни:

— Тебе разве не все равно, холодно мне или жарко?

— Твою простуду моя совесть не выдержит. Конечно если хочешь, я буду поить тебя теплым молоком. Но для этого необязательно болеть — достаточно только попросить меня.

— И почему мне кажется, что за стакан молока ты предъявишь счет, по которому я до конца жизни не рассчитаюсь? — Аня не собиралась поддерживать его шутку. Наоборот, в ее голосе звучали злость и обида. А еще презрение.

Давид подошел ближе. В свете двух высоких фонарей Анина кожа выглядела мертвенно белой. Но от этого Аня казалась еще красивее. Ее красота, как бриллиант, имела десятки граней. И каждый раз, когда смотрел на нее, Давид чувствовал, что погрязает все глубже. Еще немного, и только секса с ней ему будет недостаточно. Впрочем, Давид боялся, что ему уже сейчас мало.

Шум колес по асфальту привел в себя. Освещая фарами крошечный пятачок за баром, вырулил еще один автомобиль. Кнут со своими людьми. Странное желание спрятать Аню от посторонних глаз перекрыло все инстинкты. Зря он потащил ее с собой. Теперь все увидят, какой женщиной он обладает. Давид разозлился на самого себя. Полдня он пытался убедить себя, что тащит Аню на встречу лишь с одной целью: не допустить ее очередного побега. Твердил себе, что если смогла сбежать один раз, то сможет и во второй. И плевать на охрану, уйму датчиков и камеры слежения. Он почти оправдал свое идиотское желание видеть Аню рядом. Но стоило Кнуту выбраться из машины и чуть дольше задержать взгляд на Ане, ее обнаженных ногах и красивом лице, как волк внутри окончательно сошел с ума. Он метался по сторонам, желая выбраться наружу, рычал и скалился. Потребность показать всем присутствующим, что Анна принадлежит ему рвала душу на куски. Давид вцепился в Анин локоть и притянул ее к себе, буквально впечатывая в свое тело. К счастью она не стала сопротивляться. Смирно встала рядом, лишь бросив на него очередной презрительный взгляд.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍ ***

Аня старалась не глазеть на странную компанию, выбравшуюся из массивного автомобиля. Но удержаться было трудно. Первым показался высокий светловолосый мужчина лет сорока. Буйное воображение тут же принялось рисовать картины, в которых он, облаченный в шкуры животных, с секирой наперевес, мчится на врага. Древний воин по воле случая вынужденный носить деловой костюм. Его глаза словно ощупывали всех присутствующих, выискивая то ли врага, то ли еще кого. На какой-то момент ледяной расчетливый взгляд остановился на Ане. Ей даже захотелось поежиться от внезапного холода и угрозы, повисшей в воздухе. Она не стала сопротивляться, когда Давид небрежным собственническим жестом притянул ее к себе. Наоборот, обрадовалась теплу его тела. Светловолосый воин казался давно умершим богом, пугающим и жутким. А возле Давида она ощутила такое необходимое спокойствие и уверенность. Он крепко держал ее локоть, и ей бы это даже нравилось, если бы не… Если бы он не считал ее шлюхой. Воспоминание о том, что происходило утром в его ванной тут же расцвело в памяти всем буйством красок. Но Аня постаралась запихнуть его поглубже. До лучших времен. Пока не надоест Давиду, и он не выбросит ее, как сломавшуюся игрушку. Вот тогда-то она и достанет из закромов памяти самое яркое наслаждение, какое было в ее жизни. А сейчас нужно сосредоточиться на спутниках древнего воина. Впрочем, ничего особенно Аня не увидела. Два крупных мужчины, тоже светловолосых, с бледной кожей и военной выправкой стояли позади. Но вот женщина, которая пряталась за тремя могучими спинами, вызвала в Ане жгучее любопытство. Она казалась не от мира сего. Болезненно худая, с гладко зачесанными волосами, собранными в пучок на затылке и в деловом костюме, вышедшем из моды лет сорок назад она походила на учительницу — кошмар всей школы. У такой, обычно, невозможно списать и стоя у доски моментально забываешь обо всем, даже если ты «круглый отличник». При этом она казалась довольно молодой. Вряд ли старше самой Ани. Странный образ дополняли очки с линзами такой толщины, что превращали ее глаза в огромные монеты.