Крылья страха - Данилова Анна - Страница 40

– Юля, остановись, – попытался охладить пыл Юли Крымов и закурил, насмешливо глядя на покрасневшую от его слов девушку. – По-моему, у тебя дел и так по горло.

– Да, – вдруг возмутилась она. – По горло, не то что у некоторых! Надоело! Сидит тут, выступает! Вот закончу дело с Лорой и уйду от тебя к черту… Все меня поддерживают, помогают и даже стараются не замечать моих промахов, кроме тебя! Что такого я тебе сделала? Как ты можешь вообще так обращаться со мной после всего…

Она выбежала из приемной.

У Марты были заплаканные глаза. И как могло быть иначе: Рита так и не позвонила, не объявилась…

– Вы извините, что я не пришла к вам в тот вечер, я не смогла…

– Новости есть? – Марта сжимала на груди воланы голубого шелкового халата и, спрашивая Юлю, смотрела куда-то мимо нее, словно слепая. «Быть может, она боится прочитать в моих глазах известие о смерти своей дочери?»

– Мы пытаемся как-то увязать исчезновение Риты со смертью Германа…

Марта закрыла лицо руками:

– Вы хотите сказать, что и Риточку могли убить? – прошептала она, давясь слезами.

– А кто вам сказал, что кого-то убили? Насколько я помню, в нашу последнюю встречу я говорила вам, что его смерть выглядела как естественная… – теперь уже насторожилась Юля.

– Я ничего не знаю о том, убили Германа или нет, просто я последнее время вздрагиваю от каждого шороха, звонка, стука и жду, что вот сейчас откроется дверь, кто-то придет и принесет тело моей девочки…

– Но почему? Ведь до сих пор тело не нашли, поэтому вам рано терять надежду.

– Вы извините, я даже забыла пригласить вас в квартиру. Совсем потеряла голову. Идемте, вы, кажется, хотели посмотреть комнату Риты?

Марта, чтобы не мешать, оставила Юлю в комнате дочери одну.

– Я, с вашего позволения, не скажу маме о вашем приходе, она только что уснула.

– Конечно-конечно… – Юля дождалась, пока закроется дверь комнаты, и села на небольшой, покрытый синим в желтых солнцах покрывалом диван.

Комната была небольшая, но довольно уютная. Книжный шкаф, письменный стол, стул, большое кресло возле самого окна. На полочках, развешанных над столом, сувениры, безделушки, куколки, вазочки с искусственными цветами, флакончики, коробочки…

То, что она собиралась найти в этой девичьей комнате, лежало в ее руках уже через пару минут. И она спрятала пакетик в карман. «Вот тебе и Риточка Басе…»

Юля выдвинула ящик письменного стола и отметила, что, несмотря на только что сделанное ею открытие, Рита была (и есть!!!) девочка аккуратная, любящая во всем порядок. Все тетрадки, альбомы, ручки, блокноты лежали аккуратными стопками. В самом большом ящике стола Юля нашла несколько коробок с акварельными красками, хорошие художественные кисти, жировые и восковые мелки, уголь для рисования, наборы карандашей, палитру, стопку тетрадей для рисования и альбомов для черчения. Учитывая это, в комнате должны были иметься и рисунки. И Юля нашла их в большой коричневой, оклеенной дерматином папке. Это была удивительная находка, не имеющая ничего общего с тем, что Юля нашла на дне керамической вазы…

Рисунки были выполнены акварелью и своими сюжетами напоминали иллюстрации любовных романов. Какие-то барышни в пышных платьях, всадники на лошадях, парковые аллеи, дамы под зонтиками, беседки, увитые цветами… Конечно, это были ДЕТСКИЕ рисунки, но вот стихи, которые Юля обнаружила на обороте этих рисунков, поразили ее… Они были наполнены несвойственным девочке этого возраста эротизмом, сквозящим почти в каждой метафоре, и напоминали изящные копии набоковских эротических сравнений вроде: «Змея в змее, сосуд в сосуде…»

Юля перечитывала их снова и снова и каждый раз дивилась, откуда она знает эти стихи… Не все, но какую-то часть она явно где-то уже читала. Вот только бы вспомнить, где? Могло случиться и такое, что она слышала стихи, написанные примерно в том же духе и той же рукой… Но у нее не было знакомых тринадцатилетних девочек.

Заглянула Марта. И очень кстати.

– Марта, скажите, эти стихи написала ваша дочь?

– Да, а что?

– Вы читали их?

– Она сама пробовала мне читать отрывки, но меня как-то больше привлекали рисунки. Мило, не правда ли? Вы не подумайте, что я такая плохая мать, что не интересуюсь творчеством своего ребенка, напротив… Просто мне не хотелось бы, чтобы она развивалась хаотично. Что такое стихи? Набор слов. Хороших поэтов мало, и мне бы не хотелось, чтобы моя дочь стала посредственным литератором, вынужденным заниматься дешевыми переводами чужих стихов. Она не гений, вот пусть и занимается более реальным делом. Я не хочу, чтобы она стала музыкантом, художником или, тем более, литератором… Даже художником – еще куда ни шло, потому что результаты их работы можно подержать в руке и получить за это неплохие деньги. А музыка? Стихи? Кто же сегодня платит за воздух?

– Значит, вы не знаете, о чем писала ваша дочь?

– О любви, конечно…

– Возьмите прочтите вот этот отрывок, – Юля протянула Марте листок, – не сочтите за труд…

– «Я бьюсь в исступленье. Мне холодно, зябко. Возьми ж на колени бесстыдную зайку…» Боже, какой ужас! Я не знала этого стихотворения…

– А другие знали?

– Вы имеете в виду наших знакомых?

– Да нет же, другие стихотворения Риты вы знали?

– Нет, если честно…

– А она никому не давала эту палку.., на время?

– Давала… Своей подружке, Вале Кротовой.

– Это ее одноклассница?

– Да.

– А вы не позволите мне взять эту папку.., тоже на время?

– Возьмите, какой разговор… Но зачем она вам?

– Думаю, что вы скоро что-то узнаете.

– Вы меня пугаете. При чем здесь ее стихи? Обычный подростковый бред!

– Возможно. Марта, вы ничего от меня не скрываете?

– Мне нечего скрывать.

– А от чего умер ваш муж?

– От инфаркта. У него было больное сердце.

– Его смерть не была спровоцирована ничем таким, из ряда вон выходящим?..

– Да вы посмотрите вокруг – на каждом шагу провокации. Безденежье, зависимость от глупого начальства… Мы хотели УЕХАТЬ.

– И что же?

– Мама не вынесет переезда…

Глава 11

– Привет, Чайкин…

Леша был на удивление трезв. Но когда Юля достала из пакета бутылку коньяку, глаза Чайкина увлажнились:

– Ты пришла вовремя, я только что закончил работу. Если бы ты только знала, как часто мы с Валеркой шутили вот по ЭТОМУ самому поводу… Но мы не знали, кто первым из нас ляжет под нож… Юля, его зарезали, как поросенка… За что?

– Я сама хотела бы знать, но Крымов меня сейчас так осадил, что я готова оставить его контору прямо сегодня, сейчас, сию же минуту… Ненавижу!

Она смотрела, как Чайкин наливает себе в стакан темную жидкость. Сглотнула, представив себе, что именно так выглядит яд РИЦИН…

– Это Изотов вскрывал Соболева?

– Я могу это узнать прямо сейчас, если надо… – с готовностью, но уже горя от нетерпения и держа в руках наполненный коньяком стакан, проговорил Леша. – Ты думаешь, его могли убить из-за трупа? Из-за какого-то несчастного немого трупа?

– Ты не знаешь его домашний телефон?

– Знаю, конечно. Ты хочешь позвонить Маше? Звони.

Юля набрала названный Чайкиным номер, но к телефону так никто и не подошел.

– Занята подготовкой похорон. – Она опустила трубку и вздохнула. – Мы не могли бы сейчас поехать на Ямщицкую? Чует мое сердце, смерть Изотова как-то связана с Соболевым… Послушай, Леша, у нас в городе не два эксперта, а гораздо больше… Скажи, по какому принципу распределяются трупы?

– Думаю, что по территориальному. Но в основном они попадают сюда и на Ямщицкую. Старый морг находится в аварийном состоянии, он почти превращен в анатомический театр для студентов-медиков. Туда, как правило, везут смертников.

– То есть?

– Приговоренных к расстрелу. Они плавают там с пробитыми черепами, как в бассейне, а студенты изучают по ним анатомию, поняла?