Крылья страха - Данилова Анна - Страница 32

– Ну что ты там выкопала?

– Я хотела убедиться в том, что здесь нет апельсиновой кожуры. Ведь Лора перед тем, как поужинать с мужем, ела апельсины. А раз в квартире нет кожуры, следовательно, она угостилась ; ими где-то в другом месте, вот бы узнать, где именно… Игорь, не томи, ты молчал всю дорогу в машине, молчишь и сейчас. Давай сделаем так: будем заниматься делом и одновременно разговаривать. Мне здесь страшновато. Особенно когда посмотрю на дверь спальни.

– Ну ладно, уговорила. – Шубин открыл секретер в гостиной и принялся рассматривать альбом с фотографиями. Юля в это время обследовала шкатулку, в которой, судя по всему, раньше хранились драгоценности Лоры, а сейчас там лежали только серебряная цепочка и янтарная брошь. – Значит, так. О Сотникове. Парень явно что-то знает. Я определил это по тому, насколько спокойным он выглядел, когда я говорил ему о возможной смерти Риты и о том, насколько важной может оказаться информация, которую он от нас скрывает. Надо отдать ему должное – он не растерялся и тут же ответил мне, что я говорю это нарочно, чтобы испугать его, но в принципе просто теряю с ним время, потому что Риту нужно искать не здесь и не через него, а пытаться найти того человека, вместе с которым она могла уйти. Он действительно похож на маленького мужчину: спокойный, рассудительный, немногословный и уж никак не трус. Я старался вызвать его на откровенный разговор, спросил, пытался ли он как-то сблизиться с Ритой, но он посмотрел на меня так, что мне оставалось только сменить тему.

– А почему ты решил, что он что-то знает?

– Не то чтобы решил, просто чувствую. Понимаешь, иногда в его взгляде читалась ирония.

– Значит, с Сотниковым все?

– Нет, не все, потому что я решил проследить за ним завтра после школы. Понимаешь, вчера я не успел как следует поговорить с его мамой, которая, как мне показалось, тоже собиралась мне что-то рассказать, но к ним неожиданно приехали какие-то родственники, причем издалека, и я понял, что разговор в этот вечер явно не получится.

– И ты поехал в поликлинику?

– Нет. Я позвонил Арсиньевичу и попросил сообщить мне фамилию и координаты врача, который был дружен с Садовниковыми и лечил Лору и Сережу. Неужели ты думаешь, что их лечил участковый врач?

– Ты прав. Подожди, что это здесь у тебя? – Юля, которая в эту минуту проходила мимо Шубина, остановилась и заглянула ему через плечо. – Это Лора?

Альбом был раскрыт где-то в самом конце, и с фотографий на Игоря и Юлю смотрела, улыбаясь, залитая солнечным светом Лора. Она стояла на зеленой лужайке в розовом сарафане и казалась самой счастливой женщиной на свете.

– Смотри, розовый сарафан. Он так похож на тот, который был на девушке, вытиравшей в то утро ноги о траву.

– Слушай, ты гений, – вдруг зашептал Шубин, напрягая высокий лоб и потирая его указательным пальцем. – А что, если ты видела возле дома Лору?

– А кто же тогда лежал с пробитой головой рядом с Сергеем?

– Не знаю, какая-нибудь другая женщина. Та самая, которая наплела тебе про вторую жизнь.

– Игорек, у тебя, случаем, не температура?

– Да я шучу, чтобы просто немного взбодрить тебя. Ты что-то стала такая бледная.

– Станешь тут… – Юля вздохнула и взяла альбом в руки. – Но это точно тот самый сарафан. Подожди, давай-ка посмотрим, что написано на обороте снимка. – Она достала фотографию и перевернула ее. «Городской парк. Август 1997 г.».

– Значит, этот снимок сделан чуть больше месяца тому назад.

– Ты хочешь сказать, – подхватила его мысль Юля, – что сарафан должен быть где-то в квартире? Но я осмотрела весь гардероб Лоры. Сарафана нет Постой…

Она вернулась в спальню, где ей все еще мерещились распростертые на постели тела Лоры и Сергея, и, стараясь не смотреть в сторону кровати, на которой до сих пор лежали подушки с залитыми кровью наволочками, подошла к шкафу и вновь открыла его. Так и есть. Она не ошиблась. На планке, на которой висели галстуки и ремни, она увидела розовый поясок. Того же самого оттенка, что и сарафан, который был на девице с коккер-спаниелем и на Лоре, когда она фотографировалась в городском парке.

Юля пришла с ним в гостиную. Показала Шубину.

– Вот это класс! – Шубин даже всплеснул руками. – Слушай, это уже кое-что. А что, если любовница Садовникова, которую чуть не накрыла Лора, неожиданно возвратившаяся домой, услышав звон ключей или что-нибудь в этом роде, надела на себя первое, что попалось ей под руку, то есть сарафан Лоры?

– Но тогда напрашивается вопрос: а в чем же она пришла и что не смогла надеть так быстро?

– Какую-нибудь сложную штуку. Хитрое вечернее платье.

– Может быть. Но существует еще одно объяснение, почему она не смогла надеть СВОЮ одежду. – Шубин даже раскраснелся от волнения. – Ее одежда могла быть слишком грязной или.., мокрой! Но в тот день, кажется, не было дождя, значит…

– Я поняла тебя. – И Юля почти бегом бросилась в ванную, чтобы заглянуть в стиральную машину. Но на полпути остановилась и усмехнулась, покрутив многозначительно пальцем у своего виска:

– Стиральная машина. Ха-ха-ха! Она не могла положить свое мокрое или грязное платье в стиральную машину в квартире Садовниковых.

Она могла его быстренько постирать и вывесить сушиться на балкон. Или же сунуть в мусорное ведро, а из квартиры выйти в джинсах Сергея или одежде, принадлежащей Лоре. В зависимости от того, насколько было испорчено ее собственное платье.

– Значит, надо посмотреть на балконе… – предложил Шубин и открыл балконную дверь. В душную, пропитанную запахом крови и сигаретного дыма комнату ворвался свежий ночной воздух.

Но на веревках, протянутых за пределами балкона, не висело ни одной вещи. Только пара бельевых прищепок.

– Когда будем выходить отсюда, поищем платьице рыжей девицы в траве, под балконом… – сказала Юля. – Но знаешь что, Шубин, я почему-то уверена, что эта девица не имеет к убийству Садовниковых никакого отношения…

– Ты уже ездила к Песковой? – Шубин задал этот вопрос, считая, что только теперь и настало самое его время. Он уважал женские чувства, а потому старался лишний раз не сыпать соль на раны как Щукиной, которую жалел и в душе не одобрял ее связь с выпивохой Чайкиным, так и Юли, которую Крымов то приближал к себе, то отдалял, в зависимости от того, в каком душевном и физическом состоянии он находился в данный момент. Шубин пытался всерьез поговорить с Крымовым об этом, но каждый раз натыкался на эгоистичное: «Я ее люблю, и не суй нос не в свое дело…»

Юля подняла на него черные блестящие глаза и молча кивнула головой.

– Знаешь, Шубин, наверно, такая жизнь не по мне…

– А что случилось?

– Не жизнь, а какой-то концентрат. Слишком много событий и фактов, картинки одна страшнее другой мелькают перед глазами, словно ускоренный просмотр рекламного ролика фильма ужасов… И мне иногда кажется, что я сорвусь, не выдержу… Вот представь, поднимаюсь я на этаж к Полине, а на площадке у ее двери стоит гроб… Только не смотри на меня, как на сумасшедшую…

– Гроб?

– О Господи, не гроб, а крышка гроба… Я чувствую, что у меня едет крыша…

– Крышка гроба?

– Да нет же, не смейся… Просто я, как во сне, толкнула дверь и оказалась в полутемной комнате со стоящим посередине гробом… Свеча горит, страшно…

– ..а по краям дороги мертвые с косами стоят и.., тишина…

– Я так и думала, что ты не поверишь мне… Шубин, который и сам не знал, как относиться к рассказу Юли, чтобы, во-первых, не обидеть ее своим недоверием, а во-вторых, понять, действительно ли она видела все то, о чем говорит, или же у нее начались галлюцинации, решил внешне не проявлять сомнений по поводу правдивости ее рассказа.

– Я слушаю тебя, продолжай… – Он постарался придать своему голосу максимум серьезности. – Гроб, говоришь… А кто в гробу? В комнате? Ты успела разглядеть?

– Конечно! – оживилась Юля. – Гроб был.., пустой… Внутри весь выстланный бельм атласом, гофрированным по бокам.., даже подушечку успела разглядеть… Хотя страшновато было, не скрою…