Ген бессмертия.Охота на волков.Пробел (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 77

Появилась она только к концу второго акта.

— За тобой следят? — было странно, что я не почувствовал других вампиров поблизости.

— Нет, — она тоже наклонила ко мне голову. — Мой Мастер отдал мне приказы, чтобы я не могла отменить свои или сбежать. Ну как, все получилось?

Мастер Аниты — член Совета Управления Тысячи. Видимо, договор со Змеями подразумевает полный контроль через Мастеров. Вот такое доверие к своим новым союзникам.

— Да. Спасибо, — я был ей на самом деле благодарен. Больше, чем когда бы то ни было раньше.

Она просто пожала плечами.

— Через неделю-две ты позвонишь мне и будешь очень сожалеть о том, что пришлось убить ее. Через месяц сам возвращайся в Лондон, иначе заподозрят неладное. Если она тебе так важна, то ты отправишь ее к Волкам, но предупреди, что с Ритуалом лучше временно подождать. Появление нового Стирателя ненадолго останется тайной, и таким образом твой обман раскроют.

— Его все равно рано или поздно раскроют!

— Да, но мы выиграем время. А если победят Волки, то это уже не будет иметь значения.

— То есть ты хочешь, чтобы они победили?

— Конечно, нет, — она даже чуть повысила голос от возмущения. — Но теперь еще меньше хочу, чтобы победили Змеи. Ты не представляешь, что творится в Управлении. Они нам не доверяют и открыто заявляют об этом. А все потому, что мы к ним присоединились последними.

— Ты можешь уйти со мной. Я удалю приказ твоего Мастера.

— Нет, моя любовь. Грядет хаос, я не могу бросить своего создателя и Соколов в такой момент. Очень скоро начнется открытый раскол в нашей Тысяче, и тогда там должны остаться те, кто сможет принимать решения.

— И это будешь ты? Хочешь стать новой Главой?

Она тихо рассмеялась.

— Сарказм в твоем тоне несколько удручает! Я была бы отличной Главой. Но… судя по всему, в случае победы Змеи захотят укрепить свое влияние. Думаю, нашим следующим Главой будет уже Змея, — она поморщилась. — И, как видишь, план Геммных Волков по устранению самих Тысяч уже не звучит настолько абсурдно. Полная тупость с их стороны — объедение с охотниками. Если бы не это, они бы получили гораздо больше своих сторонников уже сейчас.

— А если я не вернусь через месяц, то отомстят тебе, — я резюмировал очевидное.

— Ты хочешь остаться с ней, — она улыбалась без тени сомнения. — Но это невозможно. Когда дело дойдет до открытого противостояния в антиволчьей коалиции, ты будешь очень нужен. Со своей способностью и со своими связями… с Волками.

— Я вернусь, — пообещал, но решил еще добавить: — Настю уговорить будет очень сложно. Она упряма, как…

— Как ты. Но ни у нее, ни у тебя нет выбора. Потом, когда Война закончится, вы сможете быть вместе, если доживете, конечно. Она поймет. Поезжай и все объясни.

Я несколько минут размышлял над ее словами.

— Там есть тот, кто ей объяснит. И она действительно все поймет и примет, пусть и покричит сначала для приличия. Я отсижусь в Москве нужное время.

— Боишься, что если приедешь к ней, то уже не сможешь оставить?

Зачем говорить очевидное? Поэтому я задал последний интересовавший меня вопрос:

— Анита, почему ты помогла Насте?

— Я помогала не ей, мой золотой. Ты — мое Дитя. И впервые за всю свою жизнь эгоистичный мальчик забыл про собственные интересы ради кого-то. Это что-то да значит. Ты не простил бы себя, если бы не смог ее спасти. А значит, и я себя бы не простила.

Мы вышли на огромное крыльцо театра, обрамленное шестью каменными колоннами. Уже полностью стемнело, но из-за моросящего летнего дождика звезд не было видно. Бесконечно обожаю Лондон.

— Забудь, что приходила в театр, нашу встречу и весь разговор, — сказал я своей матери, бывшей любовнице, покровительнице и самому верному другу. Развернулся и исчез. Так она будет застрахована от любого допроса под контролем Мастера.

Позвонил Андрею уже из московской гостиницы. Все объяснил, но вместо ожидаемого от охотника «понял», услышал:

— Алекс, она не в порядке. Думаю, что тебе все же лучше приехать и самому все объяснить. Она очень переживает за тебя. А когда ее мать вернется, нам нужно будет и ее убеждать уехать. А для этого требуется разблокировка всего, что ты стер. Другого Стирателя у нас под рукой нет.

— Я не могу! Да пойми же ты! Постарайся все сделать сам, — я отключился, а уже потом позволил себе тихонько завыть.

В Санкт-Петербурге у меня ушло три дня на то, чтобы отыскать охотников. Точнее, это они меня нашли. Я просто шлялся круглосуточно по тем местам, которые, на мой взгляд, могли бы привлечь и их внимание, и ждал, когда же поинтересуются, что тут делает новичок. Ко мне наконец-то подошли трое, уже возле гостиницы.

— Назови свою Тысячу, — поприветствовал один, без лишней вежливости, но и без грубости.

— Соколы. Мы пока не вступили в Войну, поэтому я могу обратиться к вам за помощью.

Они удивленно переглянулись между собой, а потом внимательно выслушали все, что я хотел им сказать. Задача была не из легких, но система связи у охотников налажена не хуже, чем у нас. Оказалось, что охотник, чья женщина, беременная двойней, уехала девятнадцать лет назад, живет теперь в Подмосковье. Им тоже приходится иногда менять место жительства, как и нам, ведь долгая молодость не ускользает от глаз смертных.

И еще через два дня я наконец-то встретился с Сергеем. Невысокий, коренастый, очень приятное лицо. Но черты не такие тонкие, как у меня, волосы русые, глаза карие, но гораздо светлее, чем я мог бы ожидать. В нем, как и в Людмиле Михайловне, я не увидел фамильного сходства. То, что только Настя частично унаследовала мою внешность — просто какая-то насмешка судьбы. Встретились в баре, нас окружали веселые и пьяные смертные, которые со стороны могли бы сказать, что мы почти ровесники. Сергей выглядел ненамного старше моих вечных двадцати пяти.

Мы заказали спиртное и уселись за стол, подальше от невольных слушателей. Вначале он, как и все его собратья, был насторожен, но по мере моего рассказа становился все более и более эмоциональным. Я поведал ему всю историю Насти и ее матери. Все, что сам знал и все, что предвидел в перспективе. Когда я закончил, он залпом осушил полстакана водки и только после этого сказал:

— Зря ты его убил! Какое непростительное милосердие! Охотники бы ему устроили гораздо более теплый прием, лет так на несколько.

В этом я не сомневался. Как и в том, что Настин отец скажет что-то подобное.

— Я мог бы найти Люду, когда она сбежала, — продолжил собеседник. — Но мы решения наших женщин обязаны уважать. Если она выбрала жизнь вне всего этого, то я просто не имел права… И догадывался, что сын не выжил. Врачи уже на ранних сроках предупреждали, что так может случиться. А если бы он выжил, то она сама бы нашла меня, когда бы поняла, что растить охотника — совсем не то же самое, что растить обычного мальчика. Поэтому я и заставил себя забыть о ней и о дочери. Если бы я только знал, что так получится!

— Это уже неважно. Настя хочет с тобой встретиться, и, узнав все, не держит на тебя зла. У тебя есть другие дети?

— Да, — он расцвел. — Три пацана! Старшему уже восемь! Он еще ни из одной драки не вышел проигравшим! А младший… Но… Ты ей мой телефон… адрес скажи! Пусть приезжают вместе с матерью, мы о них позаботимся! Или нет… ты, наверное, прав… Пока ей лучше оставаться поближе к Геммным. Неизвестно, что тут будет, когда начнется вся заваруха… А те, как говорят, невероятно сильны. Я и не сомневаюсь в их победе, и в том, что Насте безопаснее всего будет сейчас в Китае. Но потом…

— Обязательно, — он мне очень нравился. У Насти и не могло быть другого отца. Хочет ее увидеть настолько, что у него дрожат руки, но принимает самое верное решение в сложившихся условиях.

Мы заказали еще водки, а на закуску коньяка. Всю ночь Сергей просил меня рассказывать о Насте и ее матери. Пришлось вспоминать даже мельчайшие детали, от каждой из которых он приходил в полнейший восторг. Вот так в мире встретилось два идеальных собеседника: один больше всего на свете хотел слушать про Настю, а второй — о ней говорить.