Вторая ударная в битве за Ленинград
(Воспоминания, документы) - Кузнецов Виктор - Страница 98

До сих пор перед моими глазами стоят, как живые, те, кто вынес на своих плечах всю тяжесть организации работы по ремонту техники и сплочению нашего коллектива. В их числе командир второй роты А. Сагайдак, командир взвода по ремонту двигателей Н. Симаров, командир взвода сварочно-кузнечных и жестяночных работ Г. Лебедев, командир взвода по ремонту электрооборудования автомобилей и обеспечения электроэнергией А. Иванов, командир взвода монтажных работ И. Семенов.

Припоминаю, как еще в самом начале пребывания на Волховском фронте мы испытывали большие трудности с бензином. Летом 1942 года лимит бензина был резко сокращен, получали его с перебоями. Обкатка автомобильных двигателей после ремонта на стенде, а также автомашин пробегом была доведена до минимума, что отражалось на качестве ремонта. И вот тут-то нас выручила солдатская смекалка. Слесарь Минаев высмотрел где-то на торфоразработках брошенный паровик. Мигом нашлись охотники в разведку для определения возможной эвакуации паровика из зоны обстрела. Отряд со средствами эвакуации — гусеничным трактором и несколькими длинными тросами — возглавил наш замполит И. М. Арсентьев. Гитлеровцы обнаружили эту дерзкую группу и открыли по ней огонь лишь тогда, когда паровик был уже вне опасности.

Паровик отремонтировали, построили для него специальное помещение, установили трубу. Нашли ремень для генератора и запустили. После этого без затраты бензина генератор обеспечил электроэнергией работу всех наших станков и механизмов. Не мучились больше и с освещением летучек и других помещений. Но паровик демаскировал нас своей дымогарной трубой. Умельцы и тут нашли выход из положения: сделали хитроумный рассеиватель дыма и искроуловитель.

В августе 1944 года батальон переправили через Чудское озеро на паромах в Эстонию вслед за наступавшими войсками армии. Потом мы были в Польше и наконец в логове гитлеровского милитаризма — Восточной Пруссии. На дорогах наступления действовали наши подвижные ремонтные отряды. Непрерывно совершенствовалась и материально-техническая база. Была заменена часть устаревших токарных станков. В трофейном автобусе установили шлифовальный станок. Пополнили летучки разным гаражным оборудованием и инструментом.

В связи с насыщением базы техникой мощности наших электростанций стало не хватать. Электрики проявили инициативу: нашли мощный генератор, установили его на прицепе, а в кузове машины смонтировали дизельный двигатель, что также было очень важно, так как бензина нам по-прежнему недоставало. Генератор, работавший от дизеля, позволил нам обеспечить не только все наши производственные потребности, но и дать энергию госпиталям, которые находились поблизости. В благодарность за это нам предоставили возможность пользоваться госпитальной баней и прачечной.

В. А. Ветрогонский

Треть века спустя

Молодые корреспонденты осаждают ныне ветеранов, желают из уст очевидцев узнать правду о Великой Отечественной войне. Оказалось, что о пережитом рассказать не так-то просто.

Однажды ко мне обратился молодой журналист с просьбой рассказать ему, что я делал во время войны. Я ему сообщил, что иногда приходилось садиться на танк, на башне которого было написано «За Родину, за партию!», и идти в бой. Позднее журналист написал обо мне, что я был танкистом.

Как-то незадолго до юбилея Победы раздался телефонный звонок из редакции журнала «Костер». Видимо, сотрудница заинтересованно спрашивала о моих фронтовых рисунках. При встрече я показал наброски. Выбор пал на мою зарисовку радиста сержанта Лени, выполненную в промежутках между боями под Ленинградом. В комментариях к моему рисунку в журнале было сказано, что я был на войне связистом.

Ни танкистом, ни связистом я, однако, не был, а служил пехотинцем, стрелком-автоматчиком. В соединении, где сражался и погиб в 1942 году мой отец — Александр Федорович Ветрогонский, я прошел боевой путь от Невы до Эльбы.

С войны вернулись трое: мать, я и мой брат Михаил — половина семьи. Бабушка умерла в блокаду, старший брат Николай пропал без вести под Брестом. В квартире, где жила наша семья с 1929 года, где мы боролись с голодом, откуда все ушли на фронт, было пусто. Я вспомнил, что половину мебели мы сожгли в блокаду, а половину отдали соседке за кусок блокадного дурандового хлеба. Может быть, вернуть эту мебель обратно? «Не делай этого, сынок! — говорит мне мать. — Быть может, тот кусок хлеба спас нам жизнь, довел нас до Берлина и, возможно, сделает из тебя художника…»

Летом 1974 года я возвращался из Москвы в Ленинград лучшим поездом — «Красной стрелой». В коридоре мягкого вагона, у окна, задумчиво стоял седой генерал. На груди медаль Героя Советского Союза. Я узнал в нем бывшего командующего 2-й ударной армией И. И. Федюнинского.

— Я — ваш солдат, — говорю своему командарму. И мы вспоминаем боевой путь, пройденный 2-й ударной от стен Ленинграда к Нарве, через Эстонию к Варшаве, Восточной Пруссии…

— Что вы делали тогда в армии? — спросил меня генерал, ехавший в Ленинград на встречу ветеранов 2-й ударной армии.

— Что поручали. Наносил и данные на карту, которые докладывали вам. Таким образом, добросовестно исполнял свой долг перед народом, — ответил я.

— А что вы сейчас делаете?

— Художник, рисую.

— Вот и сейчас вы впереди, — с улыбкой сказал генерал.

Я почувствовал в словах прославленного военачальника, столь много сделавшего для защиты моего родного Ленинграда в минувшую войну, любовь и веру в силу искусства, в. мирное предназначение человека на земле.

«Красная стрела» стремительно летела к Ленинграду…

Ф. В. Крылов

Хранители солдатского здоровья

М. И. Калинин, характеризуя роль советской медицины, подчеркивал, что медицинское обслуживание нашей Советской Армии стоит в одном ряду с авиационным, артиллерийским обслуживанием, что медицинские работники в рядах армии столь же нужны, как бойцы и командиры. Я бы хотел, говорил Михаил Иванович, чтобы медицинские работники были неистово заражены мыслью о том, что русская медицина должна стоять в первых рядах мировой медицины.

Начальником военно-санитарного отдела 2-й ударной армии был генерал-лейтенант В. Н. Павловский, армейским хирургом — генерал-майор М. И. Шрайбер, армейским терапевтом — полковник А. Г. Гукасян. Мне довелось быть заместителем начвоенсанарма по политической части.

Сейчас мне уже не воссоздать картины, в полной мере охватывающей многостороннюю деятельность всего коллектива медицинских работников 2-й ударной армии. Но, как и любому воину, мне памятны многие события тех незабываемых дней. Расскажу хотя бы о некоторых из них.

Медицинское руководство армии успешно организовывало обслуживание боевых действий. Медсанбаты, полевые и эвакогоспитали, другие медико-санитарные подразделения были разумно приближены к боевым частям, обладали достаточно высокой степенью мобильности, что позволяло своевременно оказывать медицинскую помощь раненым, ускорять процесс их лечения, восстанавливать здоровье и возвращать их в строй.

В нашей армии бывали крупнейшие военно-полевые хирурги Куприянов, Бакулов, Еланский и другие. Сложнейшие хирургические операции раненым производил главный хирург Волховского фронта генерал-полковник А. А. Вишневский. Около двух месяцев работал в нашей армии известный в стране хирург С. С. Юдин. Он оперировал самых тяжелых раненых.

Небезынтересно отметить, что восстановление здоровья раненых и возвращение их в строй в нашей армии составило свыше 75 процентов от общего количества поступавших раненых. Это небывало высокий процент за всю историю войн. А если учесть, что в Великую Отечественную войну была по тем временам самая высокая плотность огня, приводящая к множественности ранений, то станет еще очевидней эффективность работы нашей медицины. Необходимо также отметить хорошую лечебную работу в наших армейских госпиталях для легкораненых.