Мамаево побоище. Русь против Орды - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 27

Мурза был весел и обходителен.

— Какой ответ князь хану даёт? — И лыбится довольно.

— Мы соглашаемся, подпишем договор.

Князю поднесли прибор, он взял гусиное перо, обмакнул в чернильницу и поставил под текстом договора свою подпись. Слуга присыпал чернила мелким сеяным песком, сдул. На пламени свечи подержали палочку сургучную, накапали на бумагу. Князь приложил к ней перстень-печатку.

Мурза почтительно взял протянутый свиток.

— Якши. У меня несколько слов есть для князя, наедине.

— Это можно.

Князь вышел в отдельную светлицу, мурза — за ним. Боярин Станислав, дружинник старший, подозрительно осмотрел мурзу. Вроде оружия не видно нигде. Послы всегда ездили без оружия. Явиться с саблей на приём — оскорбить принимающую сторону.

— На словах хан велел передать — ратям собраться к Семёнову дню.

Мурза достал из-за пазухи туго свёрнутый в рулон кусок выделанной телячьей кожи, положил на стол, развернул. На коже была вытатуирована чернилами карта.

Князь мысленно изумился. Хорошая работа, подробно все города, реки.

— Хан будет стоять с войском здесь, — мурза ткнул в карту пальцем. — Узнаешь ли место, князь?

Как не узнать свои земли? Дон, Непрядва, а место, куда упирался палец мурзы, — Красивая Меча, река такая.

— Узнаю.

— Как Дмитрий подойдёт, вы с литвинами, заранее соединившись, обойдёте войско московское с тыла. Как услышите, что сражение начнётся — ударите москвитянам в спину. Хан полагает, им не устоять.

Князь вынужден был признать, что задумка действительно неплохая, сулящая победу.

— Да, хан — стратег хороший, — улыбнулся князь Олег.

— Я передам твои слова хану, — сворачивая карту в рулон, сказал мурза. — Советую послать посольство в Литву, уточнить место и время встречи ваших войск.

— Я так и сделаю, — заверил князь.

— Тогда всё. До встречи на поле боя!

Мурза откланялся, и вскоре верховые уже выехали из города.

Князь попросил остаться Епифана Кореева. Боярин исполнял при князе все дипломатические поручения.

— Придётся тебе, боярин, в Литву ехать, к Ягайло.

Боярин вздохнул шумно.

— Понимаю, только желания к жмудинам ехать нет. Враги они Рязани!

— Теперь союзники будут.

Князь собственноручно, что бывало не часто, написал послание Владиславу, заверил свиток печатью.

— Езжай с Богом, Епифан.

Сам же сел в кресло, раздумывая, кого бы послать к Дмитрию. Щекотливое дело. Лучше всего подошёл бы епископ, да у него дела больше духовные, в мирские заботы втягивать его не хотелось бы.

Станислав — воин, не подойдёт для сего, обходительности в нём мало. Саблей махать может, и храбрости хоть отбавляй. Вислой? Пока в деле не проверен, опять же Литве служил, полной веры ему нет, к тому же на Москву обижен. Салахмир? Родственник, и в делах проверен, не продаст, однако же — тоже татарин. Как-то его Дмитрий примет? Нет, не годится.

После тщательного обдумывания остановился на окольничем Юрии Яковлевиче. Боярин разумный, понимает, где жёстким надо быть, а где улыбаться, да и язык за зубами держать умеет.

Князь послал слугу за окольничим.

Когда Юрий вошёл, князь предложил ему сесть. Потом самолично заглянул за одну дверь, за другую — проверял, нет ли слуг поблизости.

— Ты чего, княже, стережёшься? Али дело тайное? — сразу уяснил Юрий.

— Ещё какое тайное. Тебе в Москву ехать надобно, к князю Дмитрию. На бумаге отписать не могу, всё передашь на словах. Подбери себе несколько воинов из самых надёжных — человека три-четыре, чтобы внимания лишнего не привлекать, и езжай. Надо князя Московского об опасности, о войне грядущей упредить.

— Это хорошо, сам про то думал. Ведь ежели татары верх одержат, слово своего могут не сдержать, всей силой после Москвы на нас обрушатся. А если Дмитрий победит, то опять же с Рязани спросить может. Как ни поразмысли, а всё же свой, русский.

— Вот и я о том. На словах передашь всё, что слышал от мурзы. Сбор войска — к Семёнову дню, в августе. Мамай на Красивой Мече стоять будет. Моя же задача — после соединения с Ягайло москвитянам в спину ударить, разгром довершить. Пусть Дмитрий со всех княжеств ополчение собирает. Передай: я постараюсь Ягайло задержать, к месту боя не подпустить и в спину не ударю никогда. Моё слово твёрдое. И ещё. Сам знаешь, случись неудача — Рязань к Орде ближе всего, потому о посольстве тайном — никому, даже супружнице. И воины из охраны знать не должны. Случись, поймает кто, лучше язык себе отрежь, но молчи.

— Всё исполню, как велишь, Олег Иванович, не беспокойся. Нешто я не понимаю.

— Подарков не даю, поскольку посольство твоё тайное. Постарайся через бояр московских встречу с князем без лишних глаз провести. Как ответ даст, возвращайся сразу. Ну, с Богом!

Теперь оставалось только ждать, с какими известиями вернутся послы.

Дня через два ко князю зашёл зять, Иван Мирославич. Они поговорили о том о сём, и неожиданно Салахмир спросил:

— Ты чего удумал, Олег? Мамай тебе — временщик, ему в затылок Тохтамыш дышит, а за ним Тимур стоит со своими гулямами.

— Войско — хоть тысячу — Мамаю давать придётся. Только я и Дмитрию помочь хочу. Предложу людям охочим, кто возжелает, к воинству Дмитрия присоединиться.

— Хм, ты хитёр, князь! При любом раскладе в выигрыше окажешься. Только вот что предложить хочу. Воины твои, что в стане Дмитрия будут, пусть ополченцами оденутся. Никаких щитов червлёных, рязанских, никаких доспехов.

— Да как же воину без доспехов? Не на охоту на вепря идёт!

— Пусть поверх кольчуг рубища наденут, а щиты ясеневые недолго сделать. Обмануть Мамая надо, не должен он видеть рязанцев среди москвитян.

— Верно! Молодец, Иван! Хорошо придумал. Завтра же боярину Станиславу скажу, пусть займётся.

— Много ли воинов при себе оставишь?

— Думаю, вместе с ополчением — тысяч пять. Как Ягайло подойдёт, построюсь перед ним фронтом. День-два простою, к тому времени битва всяко завершится.

— А если Ягайло силой попрёт?

— Сомневаюсь. Андрей Полоцкий сказывал — братец его хитёр, себе на уме. Просто так, без выгоды в битву вступать не будет.

— Смотри, Олег. У Орды в Литве доносчики есть, как бы не просочилось чего.

Оба помолчали. Иван Мирославич осторожно спросил:

— К Дмитрию гонца послал?

— Уехал уже.

— Правильно. Тогда при любом исходе мы — в выигрыше.

После разговора осторожного сели трапезничать. Татарин ел мало, курицу только да овощи. Хоть и крещён был, а свинину всё равно не ел, брезговал.

И потянулись дни суматошные. Князь со старостой Габоем и ключником Лукьяном припасы проверял. Воинство в походе кормить-поить надо. Боярин Станислав проверял оружие, осматривал коней — нет ли больных да хромых. А ещё дружинник старший заказал у оружейников щиты круглые, ясеневые, с окантовкой железной по краю. Легки такие щиты, руку не оттягивают, удар сабельный держат хорошо. Только против боевого топора не устоят, так татары не любители топоров. Лук, копьё и сабля — вот их оружие.

Гонцы вернулись. Первый — из Москвы, Юрий Яковлевич. Вечером, сразу после приезда и заявился. Весь в пыли, глаза ввалились, зато весел.

— Ну, рассказывай, — усадил его Олег. — Пить-есть будешь?

— Потом, княже. Сначала о деле. Встретился я с князем через боярина ближнего, Михаила Бренка.

— Слыхал о таком. Вес ноне большой у Дмитрия имеет.

— Обсказал всё, как есть. Про договор союзный против Москвы, про то, что не враг ты Москве, и про то, что Ягайло на землях своих задержишь.

— Молодец. Что князь?

— Благодарил сердечно за известие, хочет во все концы гонцов послать — собирать ополчение.

— Обещал чего?

— Трофеи, что в бою добудут, поделить по справедливости.

— Насчёт Лопасни и Коломны не говорил?

— Сказал — лично потом встретимся, обсудим.

— Не отказывается — уже славно.

— Знаешь, князь, принял он меня хорошо, вроде вражды меж нами и не было.

— Так не татарин же я, что слов не держит.