Человек-Паук. Майлз Моралес - Рейнольдс Джейсон - Страница 30

– Следующий! – крикнул парень за стойкой, задвигая денежный ящик кассового аппарата.

– Мне целую пиццу. Стандартную, – заказал Майлз.

– Целую пиццу, понял, – повторил парень. Затем он перешел к следующему клиенту, который выглядел немного старше Майлза.

– У вас есть анчоусы? – спросил он.

– Анчоусы кончились, друг.

Мысль о пицце с анчоусами внезапно напомнила Майлзу о дяде и о том, как они заказывали пиццу в «Пицце Рэя» в районе Барух. Майлза передернуло.

– Окей, ладно, тогда просто пепперони.

Минут через пять пиццу Майлза вынули из печи и положили в коробку. Наконец она скользнула на прилавок.

– Стандартная целая, верно? – спросил парень за стойкой.

– Ага.

– Пятнадцать.

Майлз положил деньги на стойку, взял пиццу и направился к двери, следуя за парнем, спрашивавшим про анчоусы. Но дверь придержал кто-то еще. Кто-то знакомый. Сначала Майлз не узнал его, но когда они пошли дальше – любитель анчоусов впереди, за ним этот парень и Майлз позади них, – Майлз понял, кто был тот, в середине. Тот самый вор. Лицо его все еще было в синяках после урока, что Майлз ему преподал. Майлз посмотрел на идущего впереди парня – тот уже поднес кусок пиццы ко рту – и заметил, что на нем новенькие кроссовки. «Эйр Макс Инфраред». Такие же, как были на Ганке, когда они пришли на баскетбольную площадку. У Майлза сработало паучье чутье. Вор посмотрел влево, затем вправо, дабы убедиться, что рядом нет копов. Или Человека-Паука.

Он обернулся.

Но это был всего лишь Майлз, Майлз смотрел на него в ответ. Когда они дошли до угла, вор повернул влево, парень с пиццей и кроссовками пошел прямо, а Майлз свернул направо.

Майлз поднимался по лестнице домой с пиццей и розой в руках. Он слышал музыку, доносящуюся из-за двери. Майлз открыл квартиру своим ключом и вошел. В гостиной его встретили мать с отцом, которые танцевали, держась за руки. Духовые, колокольчики, тимбалесы и джазовые барабаны звучали в колонках. Сальса. В исполнении «Фания Ол-старс».

– Эй, Майлз, – пропела его мама, сделав шаг назад и взмахнув руками. Отец протянул ей руку, она взяла ее на секунду, а затем отпустила и сделала полный оборот. Голос Селии Крус окутывал их словное теплое одеяло. Отец Майлза притянул жену к себе и неуклюже наклонил ее.

– Рио, мальчишка-то пришел с подарками, – сказал отец Майлза, отстраняясь от жены.

– Э-э-э... я принес пиццу.

Майлз был в шоке. Он поставил коробку на кухонный стол. Он не ожидал, что родители будут танцевать и смеяться. Не то чтобы они никогда этого не делали, но Майлз подумал, что после такой недели они будут просто смотреть телик, обсуждать счета и ждать его, чтобы подумать над возможным наказанием.

– Пицца! – воскликнула мама Майлза. – Это так мило, дорогой. Спасибо.

– Ты ее не украл? – спросил отец, открыв коробку, в воздух поднялся сырный пар.

– Разве это важно? – пошутил Майлз. Отец запустил палец в шарик сыра.

– Нет.

Пока все идет хорошо.

– А это тебе, – Майлз протянул матери розу.

– Мне? – удивилась она. – Я думала, это для твоей девушки из школы. Для tu amor.

– Нет, она для тебя. К тому же у меня нет девушки из школы, – сказал Майлз. Мама взяла розу и поднесла ее к носу.

– Ты до сих пор не пролил сальсу? – пробормотал отец, выкладывая кусок пиццы на тарелку, которую он достал из шкафа. – Кстати, эта роза искусственная?

– Я купил пиццу и розу, чтобы извиниться.

– Хватит уже извиняться, лучше потанцуй со мной, – сказала мама Майлзу и взяла его за руку. – Помнишь, как мы постоянно с тобой танцевали, когда ты был маленьким? – она вертелась взад-вперед, ноги и руки двигались синхронно.

– Когда ты не писался в штаны, не писался в кровать или не донимал меня, – пошутил отец.

– Не слушай его, – женщина отмахнулась от слов мужа. – Пошли.

И Майлз с матерью танцевали и танцевали, он то наклонялся, то поворачивался, будто боксировал.

– Меньше движений задом, больше талией. Вбок. Вбок. Позволь телу делать то, что оно хочет. Оно само тебе подскажет, как двигаться, – наставительно сказала мама Майлза. Потом к ним присоединился отец.

– Yo soy un hombre sincere, de donde creca la palma, – пела Селия.

– Отлично! – воскликнула мама Майлза, взяв мужа за руку.

– Видишь, сынок, после того как прольешь сальсу, нужно закрепить результат вращением в танце, – похвастался отец. – Каждый раз срабатывает.

Через пару часов, когда Майлз сидел в своей комнате и, как обычно, начищал кроссовки – а точнее, подошву зубной щеткой, – в дверь постучали. Майлз подумал, что родители все- таки придумали наказание. Отец часто так делал. Целый день ждал, смеялся, шутил, делал вид, что все нормально, как вдруг – бам! Наказание.

– Входите.

Как он и подумал, это был отец. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней.

– Выглядят отлично, сын, – сказал он, посмотрев на кроссовки.

– Спасибо.

– Нам надо поговорить,–Майлз вздохнул, но отец продолжил: – Насчет завтра. Просто хотел уточнить, не передумал ли ты. Если передумал – ничего страшного.

– Идти в тюрьму? Нет, не передумал, – Майлз с облегчением поставил кроссовку на пол. – А ты?

Теперь отец вздохнул.

– Нет, – он подошел к кровати, сел. – Просто хочу убедиться, что мы будем готовы ко всему. В случае, если он окажется не тем, кем мы думаем. Или если он скажет что-то плохое. Тюрьма, она... меняет людей. Поверь мне, я знаю, – Майлз слышал тревогу в голосе отца, хрипоту, будто у того пересохло в горле. Но Майлз ничего не ответил, просто посмотрел на отца и кивнул. Отец хлопнул его по руке и встал. – Ладно, это все, что я хотел сказать, – он наклонился и поцеловал Майлза в лоб. – Спокойной ночи.

Открыв дверь, он обернулся.

– Да, и спасибо за пиццу, – его лицо расплылось в хитрой улыбке. – Хотя пары-тройки анчоусов ей бы не помешало.

Вместе с тяжелым грузом пережитого дня в комнату Майлза проскользнул сон – сразу после того, как из нее вышел отец. Вскоре Майлз незаметно для себя заснул. Майлз не помнил, как ложился. Он сидел на кровати, а через секунду оказался на диване. Кожаный диван, но не в его доме, а в том самом доме, где Майлз никогда не был, но который он хорошо знал. Маленькое окно в его комнате сменилось на огромное, наглухо зашторенное белыми льняными занавесками. Его босые ноги стояли на выложенном плиточной мозаикой полу. В помещении стоял запах грязи, сырости и табака. Клочки кошачьей шерсти парили в воздухе, как маленькие призраки.

– Знаешь, что я больше всего в тебе ненавижу, Майлз? – голос исходил из соседнего кресла. Кресло было огромным, поэтому он не сразу заметил сидящего в нем человека. Это был мистер Чемберлен. Желтая полупрозрачная кожа. Усы и потрескавшиеся губы. Он сидел, сложив руки вместе, впиваясь ногтями одной руки в пальцы другой. – Твое высокомерие. Ты веришь, что действительно можешь спасать людей. Что ты можешь творить добро. Но суперсилы не принадлежат веткам с такого дерева, как твое. Твое дерево гниет с самых корней. И его, приятель, нужно срубить.

Майлз не смог ничего сказать – казалось, что ему отрезали язык. Запаниковав, он перебрался на дальний от кресла край дивана, так что заскрипела кожа. Вдруг на спинку дивана вскочила белая кошка. Майлз посмотрел на нее, затем опять на мистера Чемберлена, который превратился в еще более призрачную фигуру- Длинные седые волосы на подбородке. Острый нос. Зубы, похожие на запеченные зерна кукурузы.

– Человек-Паук, – заговорил он, его голос эхом отдавался в ушах, на губах играла отвратительная улыбка, – ты не знаешь меня, но я знаю тебя. И я приду за тобой.

ГЛАВА 9

Ты не знаешь меня, но я тебя знаю! – веселым тоном крикнул отец в коридоре. Майлз проснулся, сердце билось, как дикое животное, пытающееся вырваться на сво-боду из его груди. – Если ты пойдешь, Рио, Майлз вернется домой с выбритой полоской на брови и несколькими проборами.