Черное платье на десерт - Данилова Анна - Страница 5

– Она была преступницей?

– Нет. Насколько я понимаю, в этом городе у нее имеется родня, которая чем-то держала ее…

– Она осталась у тебя на ночь, а потом еще на одну? – Слезы струились из моих глаз прямо на подушку, которая уже через четверть часа была мокрой. Видела бы меня Изольда в этом болоте унижения – выпорола бы!

– Все это уже не имеет никакого значения. Она была – и теперь ее нет…

– Да что с ней случилось-то? Что ты все говоришь загадками?

Варнава встал и закурил. Я понимала его: с какой стати ему было что-то рассказывать легкомысленной девице, которую он подцепил в баре? И вообще, зачем ему я, со своей непомерно огромной любовью и нелепыми слезами?

– Послушай, Валентина. Я вижу, ты хорошая девчонка, и мне не хотелось бы причинять тебе боль, но мы должны расстаться. Я еще и сам толком ничего не понял, что произошло и как могло случиться, что ее уже нет…

– Катастрофа? Автокатастрофа? – Я словно помимо воли задавала ему наводящие вопросы. – Ее что, сбила машина?

Варнава принес из кухни бутылку с остатками «Смирноффки» и налил мне и себе.

– Не буду. От водки я дурею и рыдаю, – предупредила я его, отодвигая от себя рюмку. – А ты выпей, может, станет получше. И еще – не переживай за меня… Я уже не маленькая, как говорит моя тетка…

Тут я вспомнила про снимок мертвой девицы в желтом платье, который лежал у меня в сумочке, ожидая своего часа. Было самое время показать его Варнаве, чтобы сравнить с тем платьем, которое я увидела в его шкафу, но вдруг произошло нечто такое, что заставило мои мысли заработать совершенно в другом направлении и режиме. Вернее, ничего не произошло, просто в воздухе возникла одна-единственная фраза, повергшая меня в ужас.

– Она мертвая вот уже пять лет.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы осмыслить услышанное.

– Мы расстались с ней в магазине женского белья, она сказала, что стесняется покупать при мне… Посоветовала зайти в соседний магазин за шампанским – она очень любила холодное шампанское и могла пить его понемногу, но каждый день… Я вышел, купил шампанское, но Елены с тех пор не видел. Она исчезла. Девушка из магазина женского белья сказала, что едва я ушел, как Елена тоже вышла. И все. Я вернулся домой и увидел, что там все перевернуто вверх дном, пахнет серой или еще чем-то гадким, словно паленой шерстью… Я целый день исследовал комнату за комнатой, рассматривая пепел под ногами, пытаясь найти следы того, кто ворвался в мою квартиру и устроил весь этот балаган… Многих вещей Елены я не обнаружил, в том числе шкатулки с драгоценностями и деньгами…

– Откуда у нее деньги? Ты извини, что я спрашиваю тебя об этом… Это были ТВОИ деньги?

– Не знаю… часть моих, остальное ей присылали родственники: к нам время от времени приходил человек, похожий на цыгана, и Елена с ним о чем-то подолгу разговаривала в передней, куда запрещала выходить мне. После этих визитов у нее всегда были деньги, которые она очень быстро прожигала… Так вот, в тот день я не нашел ее денег, хотя мои были на месте. Вот такой странный случай.

– А что было потом? Ты вызвал милицию?

– Нет, конечно. Зачем же вызывать милицию, когда ничего не знаешь? А что, если вторжение в мою квартиру было связано с ее родственниками из Глебучева оврага? Я же ничего о ней не знал: ни кто она, ни откуда, ни чем занималась до встречи со мной. Но на преступницу она не походила, была слишком чистой, что ли, изнеженной, холеной, красивой, наконец… И никогда не ругалась матом. Много чего умела делать, и все у нее получалось с блеском. Она и пела, и на гитаре играла, и танцевала… А уж как Елена готовила – пальчики оближешь! Правда, после нее приходилось отмывать всю кухню…

Я слушала его и никак не могла взять в толк, что мужчина его внешности и прочих достоинств мог найти в этой странной разгульной особе, водившей дружбу с подозрительными личностями из Свиного тупика и других злачных мест. Неужели мало вокруг красивых молодых женщин менее криминального толка, пусть даже немного и распутных (мужчины без этого не могут), но не до такой же степени!

Однако его рассказ затянулся и расплылся – главная мысль растворилась в воспоминаниях и деталях, особенно близких и дорогих ему больше как мужчине, чем рассказчику, призванному вести логическую нить разговора хотя бы из уважения к собеседнику. Тем более что собеседником Варнавы была я – несчастная зареванная девица с массой появившихся неизвестно откуда комплексов, которые так и давили на мой рассудок и душу (мне тоже уже давно, с той самой минуты, как я услышала магическое сочетание «Елена Пунш», захотелось потанцевать на столе, заставленном бутылками, покататься на цирковом шарабане, украшенном цветами, и даже быть украденной из квартиры своего любовника вместе с несколькими тысячами долларов и килограммом золота).

– А с чего ты взял, что ее уже нет в живых? – Возможно, мой вопрос прозвучал достаточно жестоко, но только таким образом я могла вернуть Варнаву в реальность и добиться продолжения этой показавшейся мне не совсем реальной истории. – В квартире было море крови?

– Да нет же, говорю – пахло серой и паленой шерстью… Елены нигде не было. Сначала я подумал, что с ней случилось несчастье, что она, вернувшись по неизвестной мне причине домой, стала жертвой нападения на нее либо квартирных воров, либо бандитов, каким-то образом связанных с ее родственниками и теми деньгами, которые приносил цыган, а потому я почти два дня не выходил из дома и ждал от нее каких-либо известий… Но потом мне на глаза случайно попался клочок бумаги – какой-то обрывок квитанции или чека, который завалился за хлебницу на кухне… И на нем всего десять букв, нацарапанных карандашом.

– И что же это были за буквы?

– Фраза. Угроза. «Тебе не жить». Как в кино… – Он горько усмехнулся.

– Возможно, это название фильма или книги, которую твоя Елена собиралась прочитать…

– Нет-нет, это исключено. У нее была феноменальная память. Она вообще очень способная… А спустя пару дней мне позвонили и сказали, что Елена ждет меня в Воскресенске. Можешь себе представить мое состояние, когда я это услышал? Меня в тот момент не волновало, кто звонил и откуда, главным для меня было то, что она подала о себе весточку. И я как сумасшедший помчался в Воскресенск… Собственно, возвращаясь оттуда, я и встретил тебя… Но Елены там не было…

Слушать Варнаву и не задавать вопросы было для меня пыткой. Спрашивается, как это он мог вот так, на слово, поверить звонившему и помчаться в маленький и тихий Воскресенск, чтобы встретиться с Пунш? Где бы он ее там нашел? Прямо на станции? Или на центральной улице города? Да и о времени встречи не было сказано ни слова… И вообще, какую голову надо иметь, чтобы вляпаться в такую грязную историю со Свиными тупиками и какими-то цыганами, приносящими ни за что ни про что доллары.

Я проглотила поездку Варнавы в Воскресенск, не проронив ни слова.

– Я вижу, ты мне не веришь, – неожиданно для себя услышала я первые здравые слова и облегченно вздохнула: а он ничего, еще соображает. – В Воскресенске я ждал от нее какого-нибудь знака, сообщения, записки, все глаза просмотрел, пока торчал на станции, но так ничего и не дождался, взял билет и вернулся домой…

Я вспомнила картинку, увиденную мной в окне поезда: перрон, ветер, дождь со снегом – и мужчина в черном плаще, покупающий сигареты. Какими же грустными были его синие глаза! И разве могла я тогда предположить, что через какой-нибудь месяц я окажусь в его доме и буду лежать в его постели с опухшими от слез глазами и изболевшейся от ревности душой?!

– Если я посоветую тебе ее забыть, ты все равно меня не послушаешь, – проронила я осторожно, чтобы не обидеть его. – Твоя Елена – девушка непростая, и я больше чем уверена, что она связана с преступным миром. Поверь мне, у меня тетка работает в прокуратуре следователем, она мне такого понарассказывала… кровь стынет в жилах. Когда ты называешь места, где она бывала или где живут ее родственники, уже этого достаточно, чтобы предположить ее связь если не с мафией, то уж, во всяком случае, с мошенниками или просто ворами. А это ее пристрастие к веселой жизни? Думаешь, это все спроста? Она с легкостью «прожигает», по твоим словам, деньги, значит, ее к этому кто-то приучил…