Любовное море (СИ) - Мухин Владимир - Страница 21

— Что? У вас разве нет интернета?

— Конечно. Зачем тебе интернет. Вон телевизор посмотри и спать. Здесь лечиться надо, а не в интернатах сидеть.

Все эти разговоры напоминали маразм его собственных учителей, с которыми он общался еще совсем недавно. Не хватало только разговоров про важность в жизни ЕГЭ и высшего образования.

Макс почувствовал острую неприязнь, к этой бабуле-медсестре.

— Я все понимаю… Точнее, пытаюсь понять. Но и вы поймите, мне надо как-то связаться с моей девушкой. Она мне нужна. В смысле разговор с ней. Это можно как-то сделать? — Предпринял еще одну «наступательную попытку» парень.

— Ох, горе…. Ну вот, вот по телефону позвони. Хочешь по такому, — она указала на большой аппарат, стоявший на столе. — Хочешь мобильный дам.

Причем под словом «мобильный» она реально имела в виду телефон — а не телевизор с камерой и магнитофоном, который лежит сегодня в кармане у каждого.

Максим с радостью бы воспользовался этим случаем. Но он вдруг понял, что напрочь забыл номер Лены. Еще недавно, он звал гулять ее и звонил ей именно по телефону. А теперь, как будто в его голове что-то оборвалось.

А может он просто и не запоминал этих заветных цифр? Просто не ожидал, что случится такое…. А оно вот как раз и случилось. Так странно, страшно и внезапно.

Но Макс не планировал унывать. Он вдруг вспомнил, что может позвонить своей матери. Ведь ее номер телефона она еще давно заставила заучить парня на случай «А вдруг что будет». Как же хорошо, что тогда она проявила этот «жест садизма». Без этого бы точно было никак.

После некоторой паузы парень все-таки взял у медсестры мобильный телефон и набрал свою маму.

Разговаривать с ней было крайне сложно. Она все время тараторила о его здоровье. Она говорила о том, что до этого он был не в себе. И что наконец-то он все вспомнил и стал самим собой.

Но все эти причитания только бесили Макса.

— Лена! Мне нужна моя Лена, мам! Когда ты приедешь? Мне нужно хоть что-то, чтобы ей написать, — твердил парень. — Или ты ей передай как-нибудь. Это важно. Это правда, важно! Я тогда с ней так и не попрощался, неужели ты не понимаешь? Что сейчас с ней? Где она? Мааам!

В конце концов, парню удалось добиться внятного ответа. Тетя Люда пообещала, что попытается связаться с Леной или с ее родителями и сообщит им все. Также она сказала, что центр, в котором находится Макс, расположен далеко за городом. И она сможет туда приехать только завтра.

Кроме того, она пыталась рассказать как дела дома и что там делает папа. Но Максима это как-то не интересовало.

— Теперь, главное дотянуть до завтрашнего дня…. И я ей все объясню… — Подумал парень, заканчивая непродолжительный разговор с домом.

Он поблагодарил пожилую «училку в белом» за оказанную услугу. Она же, не ответив на его благодарность, настоятельно рекомендовала отправиться в палату, как можно скорее. После чего, ее объемная фигура скрылась где-то в пасмурном сумраке казенных коридоров.

День тянулся медленно…. Очень медленно. Чертовски медленно. Казалось, что он будет кончаться и начинаться снова и снова, пока Макс не умрет от скуки, и его не похоронят под окном его же палаты.

Парень не мог особо много ходить. Поэтому он еще не полностью изучил больничные окрестности.

Единственное, он заметил, что с третьего этажа его палаты открывается неплохой вид на лес, деревню и какую-то дорогу. Кроме того, он мог рассматривать в окно территорию центра. Она была покрыта разно города дорожками, лавочками и клумбами. И смотреть ее было куда интереснее, чем маленький телевизор, который чудом ловил всего пару каналов.

Макс ждал наступление ночи, как избавления. Ночь — это такое замечательное время, когда ты можешь просто закрыть глаза и одним кивком век переместиться сразу часов на семь вперед в следующий день. И такое перемещение было сейчас, как нельзя кстати.

С огромным трудом, нехотя и неторопливо, день ранней осени все же сдавал свои позиции. Под вечер, как это ни странно, распогодилось. Из-за туч проглянул яркий глаз заката. И небольшой его луч даже успел проникнуть в больничное окно.

Максим сидел около подоконника и пил типовой чай с маленькой булкой, который давали здесь на ужин.

— Как же красиво. А ведь я под такими же закатами гулял с Леной. Но тогда мне было не до них. Меня интересовали только ее губы, ее груди и все стальное…. А ведь я тогда был по-настоящему счастлив. Но боялся сказать об этом. Боялся. Даже самому себе боялся, — запел внутри парня какой-то слащавый голос, который в каждом из нас часто поет по вечерам.

Чтобы отрешиться от всего этого, он посмотрел на свою булку, которая являлась его вечерней едой. И ему показалось, что его душа такая же, как этот кусок теста — сморщенная и истерзанная. Слезы одиночества и боли подступили к глазам. Но он постарался их сдержать.

— Твою ты мать! Поскорее бы написать уже Лене и выбраться из этого недоделанного центра. Надо же было так попасть… — Тихо произнес он, отпивая чай из железной кружки.

Тяжелые мысли с привкусом потери захлестнули его огромной волной. В итоге, и без того долгое ожидание, замедлилось еще в несколько раз.

В конце концов, парень все-таки дождался ночи. Он долго не мог заснуть. Воспоминания постепенно лезли в его голову, не давая ему, как следует расслабиться. Картинки свиданий с Леной складывались в причудливый пазл.

После чего, пазл рассыпался, и на его место приходило сожаление. Сожаление о том, что все произошло именно так. Так скомкано, спонтанно и бесконечно плохо.

В конце концов, Максиму удалось задремать. И он проспал до глубокой ночи, не видя ни единого сна.

Он мог бы проспать и до утра. Но проснуться ему все же пришлось. В палате почему-то стало холодно. И больничное одеяло не смогло справиться со своей поставленной задачей.

Максим поежился, и открыл глаза, мысленно проклиная это холодное помещение, которое в ночи стало похоже на промышленный холодильник.

— Да что ж так морозно? Вроде не январь месяц…. Надо укрыться с головой, а то я так не засну, — пронеслось у него в голове.

Он начал совершать манипуляции с одеялом, чтобы прикрыть им свою голову. Но вдруг Максим осознал, что в его палате довольно светло. Свет то ли от луны, то ли от фонаря, то ли от занимающегося за горизонтом рассвета, попадал в окно. И ночь не была такой черной, какой по определению должна быть.

Машинально парень бросил свой взгляд на окно. Оно выглядело, как серая простыня на черном фоне пролитых чернил.

И напротив этой простыни отчетливо виднелась странная тень.

Максим ощутил, как холод в комнате постепенно пробирается в его внутренности. Его глаза тут же приобрели максимальную зоркость, скинув полночную дрему. Нет. Он не поверил в то, что увидел.

Человек! Это был человек. Тень человека…. Какой-то тип стоял недалеко от его кровати и смотрел в окно ровно так, как это делал Максим еще недавно, днем.

— Альберт Викторович? Вы? — Хриплым голосом произнес Макс, — Какой тебе Альберт Викторович! Ночь на дворе! Ты что, идиот! — Гневно отозвался внутренний голос.

Но кто же это тогда может быть? Зачем он находится здесь? Может это у кого-то из медсестер или пациентов произошёл приступ лунатизма? Здесь же есть другие пациенты, верно? Значит все вполне логично.

Макс пытался перебороть надвигающийся ужас логикой. Он смотрел и смотрел на странную тень. И ту она резко повернула голову.

Максим ощутил, как его сердце практически остановилось. Он хотел вскочить и убежать куда подальше. Но у него же сломала нога…. Хотя, и без этого он бы ничего не сделал. Его словно парализовало. И преодолеть это было нереально.

Какое-то время странная тень смотрела в его сторону. Потом она медленно повернула голову обратно к окну и спокойно вышла через него, не открывая при этом стеклопакет.

Никаких звуков за этим не последовало. И только тяжелое дыхание Макса, который полусидел на кровати с расширенными зрачками, нарушало эту странную, благоговейную тишину.