Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 79

— Ниган, я почти понимаю, что ты пытаешься до меня донести, но у тебя нет детей и никогда не было.

— Теперь есть. Потому что ты принадлежишь мне, а значит, все твое — теперь и мое тоже. Посмотри на Карла: разве он теперь не наш мальчик?

— Наш, — Граймс соглашается, даже не задумываясь. Он запрокидывает голову и внимательно смотрит в темные от сдерживаемой злости глаза. — Почему ты так уверен в том, что она вернется?

— Потому что я психопат с манией контроля и атрофированным чувством вины? Так ты говорил? — он не улыбается, но его руки все равно тянутся вверх, слегка комкая чужую футболку. Кросс запускает пальцы в косматую бороду Граймса, легко почесывая. Ниган ловит себя на мысли, что это его успокаивает. — Детка, я верну тебе этого ребенка, просто поверь мне.

— Как? Что за уверенность в таком исходе? — желваки на лице Граймса дергаются.

— Как будто вопрос методов когда-то стоял для тебя слишком остро, — Кросс касается губами горячего лба.

— Мне все равно, как ты это сделаешь. Просто верни ее.

Ниган удовлетворенно усмехается; по его лицу пробегает тень и на мгновение оно приобретает то самое выражение, глядя на которое, никто и никогда не ждал от Кросса ничего хорошего.

— Узнаю своего мужа.

Рик молча расправляет плечи и с большей уверенностью листает поваренную книгу. Пальцы супруга выпутываются из кустистой поросли и возвращаются на талию. И пока Граймс сосредоточенно чистит, крошит и перемалывает фрукты на пюре, тот так и стоит за его спиной, наблюдая. Дав будущей смеси настояться, Рик принимается за котлеты. Он долго возится с обезжиренным мясом, ищет миску. В доме нет пароварки, поэтому ему приходится соорудить конструкцию из кастрюли и алюминиевого дуршлага.

— Дай попробовать, — Кросс как и всегда не отпускает его ни на шаг, мешая и наваливаясь на спину. Чувствовалось, что Рик уже привык к этой хватке.

Не оборачиваясь, Граймс поднимает вилку с мелкой котлетой на уровень своего плеча — Ниган тянется и аккуратно подхватывает горячую еду. Язык обжигает, но он все равно вдумчиво жует.

— Блядь! Какая редкостная дрянь! Детка!

— Господи, чего он разорался на этот раз, — Карл вскидывается от резкого оклика но, не заметив ничего смертельного, делает музыку громче, вновь уткнувшись в статью.

— Серьезно? — Рик удивленно вскидывает брови, подозрительно принюхиваясь к котлете. Не заметив ничего странного, он с несвойственной ему опаской пробует ее языком. — Черт, Ниган.

— Попался, — мужчина смеется, даже когда получает по лбу деревянным черпаком. Он крепче сжимает Граймса в руках, зарываясь лицом в плечо. Какое-то время они просто стоят, покачиваясь.

— Ниган?

— М?

— Тебе не кажется, что ты делаешь слишком много? — Граймс шагает в сторону раковины, зная, что человек сзади будет так же следовать за ним. Тяжелое тело ожидаемо вжимается в лопатки и ягодицы. Рик включает воду и сосредоточенно трет мочалкой кастрюлю.

— Разве это много?

Когда Кросс умиротворен, его голос похож на утробное неразборчивое мурлыканье. Рик не находил этот тон милым — он его всегда возбуждал.

— Что тогда означает «много» для такого, как ты, — Граймс хмыкает в бороду. Остатки беспокойства уходят вместе с мыльной пеной, что быстро теряется в широком стоке кухонной раковины.

— Детка, просто смирись и прими тот факт, что я люблю тебя, — Ниган трется щетиной о загоревшую под весенним солнцем шею.

Рик молча роняет кастрюлю.

***

Чем ближе к лету, тем напряженней становилась обстановка в участке. Подготовка к прибытию новых курсантов, усиленное третирование бойцов спецподразделения, перераспределение кадров и нескончаемый поток нарушителей спокойствия самого разного пошиба. Выстроенная шеренгой группа проституток, отловленных у въезда в город, облепила спинами широкие окна коридора, в воздухе повис запах сигарет, немытого тела и сладкого химического душка намертво въевшихся в одежду реактивов — четверо барыг вжаты лбом в стену, пока офицер бегло вписывает их имена в отчет.

Проходя мимо распахнутого кабинета начальства, Граймс скользнул взглядом по фотографиям, вывешенным за спиной шефа: месиво вместо головы Форда сливается с побитым асфальтом, Монро раскинулся на спине со вспоротым животом и намотанными на руки кишками, Моралес с пробитым черепом роет лицом мокрую траву, а обгоревшее тело Марка вывалено с крыльца истлевшей сторожки. На месте фотографии Шейна лишь листок с его фамилией и инициалами, но Рик и так прекрасно помнит его лицо.

Безэмоционально поправив манжет рубашки, Граймс кивает на приветствие шефа. Тот знаком просит его зайти. Капитан прикрывает за собой дверь.

— Готовь группу, вас хотят перенаправить в Атланту. Или ты уже в курсе? Знаешь подробности? Черт бы побрал центральный корпус, вы, ребята, нужны здесь, — мужчина чертыхается и заходится сухим кашлем. В его пальцах зажата неподкуренная сигарета. — Ебаные митинги, мать их.

Рик садится в свободное кресло. Он бросает на колени пухлую стопку бумаг; между отчетов спрятана книга «Коррекционно-развивающая программа для детей младшего возраста».

— Подробности? — Граймс задумчиво проводит языком по зубам. Блеклые глаза впиваются в худое морщинистое лицо напротив. Шеф отворачивается и закуривает: порой он не чувствовал себя главным в обществе капитана, когда тот смотрел вот так. — Там будет настоящий ад. Это первая подробность.

— Только не говори, что ты забираешь всю группу, Граймс.

— Чему ты удивляешься, Дэвид? По направлению к Ковингтону разбили целый, мать его, испытательный полигон, как будто в Джорджии места мало. И этот полигон в паре десятков километров от Атланты. Естественно, что шум подняли все, кому не лень. А он еще даже не достроен, хотя, возможно, в этом и суть: ему просто не хотят дать достроиться. Как бы там ни было, первый тревожный звоночек с этой «мирной» акцией протеста у здания администрации уже прозвучал. Если бы это шествие возмущенных граждан было таким мирным, как его рисуют, то нас бы не вызвали в качестве подкрепления. Так что, можешь быть уверен, это затянется надолго. Готов поставить на то, что спустя пару часов как мы прибудем на место, там уже будет шумно.

— На когда согласован этот сраный митинг?

— Мы выдвигаемся через три дня рано утром, так что на смену не жди. Я оставлю вам несколько человек. Мне придется менять их с теми, кто поедет в Атланту.

— Вот это уже другое дело. Стой, менять?

— Я же сказал, что это закрутится надолго. Когда бы Атланта вызывала нас заранее? Обычно они собирают дополнительные группы S.W.A.T., когда ситуация становится критической и им перестает хватать людей. А тут митинг через несколько дней, формально мирный. И они вдруг решили, что им понадобятся еще люди? Я буду менять ребят, иначе они быстро выдохнутся.

— Ладно, твои люди — твое дело.

Дэвид Чамблер делает торопливую затяжку и тушит дотлевший до фильтра бычок. Он кружит вокруг своего стола, словно что-то обдумывая. Граймс мазнул холодным взглядом по спине шефа. Капитан не верил, что Чамблер, упрямый и вздорный козел, согласился так просто. Дэвид всегда торговался за лишнюю пару рук, особенно, когда речь шла о спецотряде. А то, что такие перемещения их группы S.W.A.T. курировались кем-то куда более важным, чем он сам, да еще и через Граймса, обычно вводило Чамблера в состояние тихого бешенства. Складывалось впечатление, что Дэвид расспрашивал капитана для проформы, раз он согласился на его условия так легко. Рик никогда не доверял этому человеку и на то всегда находились причины.

— И да, говоря о моих людях. Это ты одобрил повышение Боба Стуки до лейтенанта моего отряда?

Еще одно обстоятельство, заставляющее Граймса сжать губы в ровную линию. Никакой церемонии по поводу получения Бобом звания лейтенанта не было — просто подписанные распоряжения и тот с готовностью повязал новый значок в петлице. Все это было сделано мимо Рика, у которого была своя кандидатура на это звание. Капитану не нравился Боб Стуки, он не видел этого человека рядом с собой. Ненадежный, зарвавшийся и всегда себе на уме Боб не вписывался в представление Граймса о своем первостепенном помощнике. Стуки всегда искал выгоды только для себя — такие люди приносили проблемы. Куда охотней Рик поработал бы с Цезарем Мартинесом: он никогда не задавал вопросов, был верным и достаточно жестким, чтобы держать в кулаке весь отряд в случае необходимости. Боб же мог держать разве что член начальства, поглаживая и имея с этого свои дивиденды.