Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 41

— Завяжи мне галстук, — Рик поправляет платок в нагрудном кармане Нигана, пока тот, глухо ругаясь под нос, пытается справиться с бабочкой Граймса.

— Скажи мне, что после этого дерьма мы сразу уедем, чтобы я мог повторить все, что ты тут, блядь, устроил.

— Только если ты зашьешь все обратно, — он проезжается ладонью по боку, но кровь отпечатывается на рубашке и ему приходится застегнуть свой пиджак на две пуговицы.

— Да хоть, блядь, крестиком, хоть гладью.

Они едва не опаздывают: имя Граймса звучит на весь зал, а он, тяжело опираясь на трость и руку Нигана, идет через толпу. На ступеньках Рик оборачивается, выпуская из пальцев чужое предплечье. Док скользит взглядом по незаметной лукавой улыбке, которая появляется на лице Граймса, когда тот замечает алый след зубов на шее любовника. Ниган рассеянно оглаживает себя пальцами по бьющейся вене и наталкивается на эту метку — он скалится в ответ, присоединяясь к аплодисментам.

И пока Граймс принимает в руки награду департаменту Округа Кинг за участие и вклад в операцию на Востоке, врач прикладывается к пойманному у официанта бокалу. Рик умеет говорить перед большой аудиторией и терапевту нравится смотреть на него в такие моменты.

На широкой груди красуется медаль в виде твердой сине-белой ленты — высший знак почета для служащего под руководством департамента полиции. Ниган знает, что вещица лишь пополнит коллекцию Карла; мысль об этом заставляет его улыбнуться в бокал.

Все стихает. Закончив поздравления и шутки, Рик бьет по стакану воды, обрывая человеческий гомон.

— Но мы все должны понимать, что ни одна радостная для нас победа не обходится без печальных потерь. Мы все будем помнить капитана Брэда, храброго и умеющего поднять боевой дух любого бойца. Этот волевой человек был гордостью департамента, спецподразделения и своей семьи. Он погиб как герой — им он останется навсегда.

Граймс опускает голову, делая паузу, а после снова открыто смотрит в зал:

— Почтим его и других погибших минутой молчания.

И лишь Ниган, легко раскачивающийся на пятках, видит холодное безразличие в этих светлых проницательных глазах. Ему не требуется даже пары секунд, чтобы все стало ясно: мужчина хрипло смеется своей догадке по поводу судьбы капитана и приваливается плечом к массивной колоне. Повторные аплодисменты отпускают лейтенанта со сцены и его место занимает очередной чиновник. Граймсу приходится тяжело ковылять по красному ковру, чтобы приблизиться к Нигану.

— Ты, — док с улыбкой утыкается пальцем в грудь Рика, — очень плохо себя вел, герой.

— Тебе необязательно превращать чужую жизнь в шутку, ты в курсе? — Граймс отбирает у него бокал и, глядя в глаза, делает глоток.

— Ты и сам прекрасно с этим справляешься, — Ниган все также обворожительно улыбается, не скрывая своего удивления. — Я же просил тебя, детка, почему ты никогда не слушаешься? Зачем грохнул старика Брэда?

— Заткнись, бога ради, — Рик не может сдержать улыбки, допивая чужой виски. Мужчина рассматривает любовника в полумраке: небрежно расстегнутая на три пуговицы рубашка демонстрирует жесткую поросль на груди и Граймс сжимает губы, сдерживаясь, чтобы не дотронуться.

Он вкладывает в руку Нигана ключи от своей машины.

— Черт, обожаю, когда ты даешь мне рулить, — он самодовольно и похабно ухмыляется, подставляя Граймсу свою руку и увлекая за собой из душного ресторана.

***

Будто избавившись от груза вынужденной ответственности, Граймс с неопределенной улыбкой оттягивает воротник рубашки Нигана, мешая тому рулить и постоянно отвлекая на себя. Мужчина расстегивает галстук-бабочку, с облегчением ослабляет хватку мелких пуговиц на горле. Показывая всем своим видом, что Рик все-таки доигрался, терапевт слишком резко паркуется у своего дома и дергает лейтенанта за волосы. Его поцелуй жадный и кусачий, почти что злой.

Они снова почему-то торопятся, быстро всходя на крыльцо, хлопая дверью, минуя лестницу. И только оказавшись в темной спальне, оба наконец переводят дух. Граймс отставляет свою трость, а Ниган щелкает прикроватной лампой. Ему нравится наблюдать, как Рик раздевается: тот расстегивает пуговицы на манжетах, стягивает пиджак и вынимает ремень из шлевок. Ниган замечает его нерешительность, когда дело доходит до оставшейся одежды. Тогда он быстро пересекает спальню и самолично стягивает с покатых плеч испачканную в крови рубашку. Он дергает брюки с бельем вниз и тянет Граймса на себя, заставляя переступить вещи.

— Черт возьми, я впечатлен, — в шепоте звучит скрытое восхищение. Ниган оглаживает золотую после беспощадного пустынного солнца кожу, скользя пальцами по вздымающейся груди. Он тянет за истрепанный конец бинта, разматывая тугие марлевые кольца и обнажая перед своим взглядом все больше ран. Перевязь кончается — он выпускает ее из пальцев и та падает на пол, словно последний предмет одежды.

Мужчина осторожно касается подушечками стянутой швами дыры на бедре — Рик тихо вздрагивает и поднимает на него мутный взгляд. Терапевт чувствует угрозу, как если бы он пропихнул пальцы в рану бешеной собаке. Но чем чаще и настойчивей он прикасается к нему, тем сильнее становится желание. Граймс знает, что Ниган ощущает все это, а потому отворачивается.

— Осторожней с этим взглядом, Рик, — Ниган глухо растягивает слова, перехватывая его лицо и заставляя смотреть на себя. Голубые глаза недоверчиво блестят, пока руки тянут за пиджак, вынуждая врача выпустить его из хватки, чтобы раздеться.

Когда Граймс опускается спиной на постель, его мышцы напряженно дыбятся под кожей — Ниган завороженно рассматривает любовника сверху вниз. Словно приручая этого человека заново, он уверенно укладывает ладонь на исполосованный глубокими рубцами живот. Ниган мягко потирается пахом о член мужчины, наклоняясь к нему все ниже и ниже. Борьба Рика слабеет, когда Ниган, упираясь в пошедшую кровью грудь, насаживается и медленно принимает в себя ствол. Он видит, как тянется к нему Граймс, а потому отвечает тем же: борода царапает лица, а губы болезненно отзываются на сомкнутые зубы. Они едва ли не рычат; Рик напрягается, несмело впиваясь подушечками пальцев в поясницу партнера, пока тот раз за разом ударяется о него бедрами.

Ниган хочет его всего, целиком — всегда хотел. Граймс будто пытается отдаться ему, но вместе с тем щерится и бросает вызов за вызовом. И только сегодня, когда тот наконец позволяет Нигану вспарывать себя, нет, лично прикладывает его руку, словно приглашая, док понимает, насколько близко он оказался к тому, чтобы заполучить этого неправильного, поломанного человека.

Рик не ощущает, как кончает, не чувствует чужих горячих капель на животе. Боль притупляется и он лишь часто-часто дышит. Ниган скользит по чужому лицу мягким внимательным взглядом, но Граймс не замечает — он накрывает скользкую от крови ладонь врача и прижимает ее к самому безобразному увечью на своем теле. Терапевт едва ощутимо проезжается носом по влажной от выступившего пота щеке. Подушечки его пальцев ласково поглаживают рваные мертвые края раны и Рик постепенно расслабляется. Его мышцы оседают, а тело избавляется от сковывающей движения судороги.

Ниган хочет подняться, чтобы остановить кровь, но тот удерживает его, дернув обратно. Мужчина с удивлением чувствует горячие липкие пальцы на своей щеке — Рик аккуратно гладит его, оставляя следы на щетине и скуле. Глаза лейтенанта прикрыты, но терапевт слишком сильно хочет увидеть его взгляд сейчас, а потому давит на порез, застывший на лице полицейского.

— Тише.

Голубые глаза распахиваются как в бреду, однако завидев знакомые черты, Рик наполовину прикрывает веки.

Ниган знает, что только что Граймс получил, что хотел — того, кто единственно примет его целиком. Он получил его.

Терапевт впервые в жизни ощутил его стальную хватку, отточенную сотнями тренировок и операций. Теперь он знает, насколько крепко Граймс способен держать приклад чего-то большего, чем легкий полицейский глок. И когда руки наконец разжались, только тогда врач вдохнул полной грудью.