Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 104

— Прости за это, — собственный голос кажется Граймсу чужим.

— Все в порядке. Но тебе стоит найти кого-нибудь своего возраста, ладно?

— Я похож на ребенка?

Проскользнувшее в голосе снисхождение заставляет Граймса дернуть желваками, как от зубной боли. Ведя бровью, парень поднимает холодный взгляд на Сиддика, но тот лишь спокойно смотрит в ответ.

— Сейчас — да.

— А минуту назад?

— Ты очень упрямый человек, ты знал? — интерн издает недоуменный смешок, убирая длинные локоны Граймса за уши. — И в следующий раз тебе стоит быть аккуратней: не каждый парень окажется к тебе лояльным, если ты поведешь себя вот так. У тебя могут быть неприятности.

— Не бери в голову, — Карл аккуратно отнимает от себя чужие пальцы. — Сделаешь чай?

***

Когда Граймс снова пошевелился во сне, пихнув его коленом в опасной близости от паха, Кросс не повел и бровью. Неподъемное тело теперь пригвождало его к постели каждую ночь: Рик размеренно дышал в шею, навалившись грудью на грудь и вытянувшись между ног. Иногда он менял позу, но все так же неизменно оказывался сверху, не позволяя лишний раз дернуться или отойти хлебнуть воды посреди душной ночи.

Кросс знал, почему он это делает: обездвиженность стала залогом спокойного сна, своеобразного контроля, вырваться из-под которого пока что не представлялось возможности. Расслабленный и податливый после душа Граймс, что мог всю ночь вжиматься стволом в его бедро, без всяких колебаний вырубит его одним ударом и скрутит руки с быстротой бывалого вояки, если Нигану придет в голову сорваться куда-нибудь посреди ночи. И даже если это будет поздняя попойка в баре или долгий прокат мотоцикла — Рику все равно. Он установил собственное правило, заставляя ему покоряться без всяких возражений. Его преимуществом перед Кроссом оказался опасный коктейль бычьего упрямства и миллиона трюков, которые он проделывал где-то там, где постоянно грохочут снаряды, а ботинки вылизывает напалм. Ниган уверен: наручники — детская шалость по сравнению с тем, что может взбрести в эту курчавую голову, стоит Граймсу ощутить реальную угрозу неповиновения одному единственному условию.

— Черт, детка, когда-нибудь я задохнусь и сдохну прямо под тобой, — потянувшись всем телом, Кросс хрипло прокашлялся. — Хотя, если ты будешь голым, то это окажется самой приятной смертью из всех.

Но Рик крепко спит и даже не шевелится, когда пальцы проскальзывают вдоль его позвоночника от шеи до самой поясницы. Подушечки ощущают мягкую поросль волос на бедрах, проезжаются по расслабленным мышцам, гуляют за ухом.

В моменты бессонницы Ниган бездумно ласкал его, постепенно поддаваясь этому умиротворению: спустя какое-то время веки тяжелели, дыхание замедлялось, а сознание утопало в уютной темноте. Черт, а это может быть приятным.

— Вставай.

Шершавая ладонь опускается прямо на грудь — Кросс недовольно хмурится и наугад хватает пустоту перед собой. Пальцы проезжаются по бороде Граймса, но тот легко уворачивается.

— Ниган.

— Ну? И что дальше? — мужчина раздраженно трет глаза и хрустит занемевшей шеей. Внезапно прямо в его лицо летит черный комок, который тот едва успевает перехватить и поймать в опасной близости от своего рта. Шершавый язык тут же проезжается по колючему подбородку. Кросс силится проморгаться, с недоуменной улыбкой поднимая щенка в руках. — А это что за черт?

— С днем рождения.

Граймс нависает над ним, насмешливо щурясь и легко оглаживая животное между ушей. Внезапно щенок оглушительно гавкает и спускает горячую струйку прямо на одеяло.

— Ты же всегда хотел собаку. Большую. И как там было? Косматую? Вот, наслаждайся.

— Охренеть, — Кросс откидывается обратно на подушку и утыкает животное мордой в расползающееся по пододеяльнику пятно, едва не придушив. — Обоссать меня в сей знаменательный день… Может, мне стоит назвать его Рикки? Или Граймси?

— Ты доволен?

— Детка, если ты решил проверить мою заинтересованность к теме золотого дождя, то ответ «нет».

— Вставай, я наберу тебе ванну, — Рик отнимает щенка и с тихим смехом касается поджатых губ своими. — А потом можешь делать все, что хочешь.

— И даже трахнуть тебя на колесе обозрения, вымазав в сладкой вате? Ты ведь понимаешь, что после этого тебе придется так долго и вдохновлено работать своим восхитительным, просто бесподобным ртом, чтобы я принял этот… презент.

— Не знал, что ты такой романтик, — из приоткрытой двери слышится мерное журчание воды и цокот когтей. — Поднимайся, мне скоро на работу.

— Я тебя подброшу. Департамент уже успел по мне соскучиться.

На первом этаже гудит стиральная машина, у бортика ванны покоится глубокая чашка с кофе. Кросс с довольной улыбкой закуривает свою первую сигарету и выпускает дым в потолок. Руки Граймса уверенно проезжаются по его влажным волосам.

— Дай угадаю, овчарка? — мужчина подхватывает комок за шкирку и несколько раз опускает задом в теплую воду. Он болтает щенком туда-сюда, купая после недавнего конфуза: животное вертится, словно посаженный на удочку червяк, так и норовя прихватить хозяина за пальцы. — Эй, приятель, ты какой-то чертовски борзый для служебной псинки.

Кросс тихо смеется, легко сжимая щенка между ладоней. Он знает, что совсем скоро это существо будет трудно даже приподнять на руках, ну а пока нет никаких проблем, чтобы усадить мокрого щенка на плечо, где тот неожиданно тихо вытягивается и тут же укладывает морду на толстые лапы; его все еще по-детски висящие уши тут же падают на глаза, однако это не мешает ему вслепую ткнуться в колючую щеку носом.

— Черт, детка, а он мне все-таки нравится, — Ниган с улыбкой ведет бровью, не общая внимания на щекотные прикосновения. — Пусть живет.

— Какое великодушие.

— Люблю ласковых псин, ты же знаешь. Больших. Косматых. — он хрипло смеется, привлекая Рика ближе и тут же ощущая, как чужой язык проскальзывает между губ.

Сегодня их утренняя рутина была все той же, не считая разбросанного по всей кухне собачьего корма и сливочного торта на завтрак.

Но вот Граймс привычно забрасывает тяжелую трость на заднее сиденье машины и ловко опускается рядом. Ниган в ожидании выкуривает третью сигарету. Ему доставляет удовольствие наблюдать за тем, как легко Рик свыкается с обстоятельствами и как быстро он приспосабливается к тому, что изменить нельзя. Спустя пару дней ему уже не нужна помощь Кросса, чтобы подняться по лестнице или подержать дочь — он с такой скоростью находит способы управлять собственным телом, что Нигану снова кажется, будто он всегда был таким — хромым или безногим.

— Черт, может, твоя нога никогда не будет заживать?

— По-твоему, это отличный способ контроля? — Рик ведет бровью, захлопывая дверцу и вытягивая из чужой пачки сигарету.

— Ну, далеко ты не уковыляешь.

Ладонь опускается на колено в форменных брюках, а после соскальзывает ниже — под пальцами ощущаются бугры облепившего ногу гипса.

— Тогда тебе стоит сломать мне все и сразу.

— Это предложение?

— Руки и сердца тебе недостаточно, верно?

Они усмехаются одновременно, их взгляды встречаются — сложно сказать наверняка, насколько каждый из них был серьезен, и была ли действительно хоть какая-то доля шутки в паре брошенных фраз.

— Трахнул бы тебя прямо сейчас, — рука кочует на пах, задерживаясь там, — но твоя сраная работа не оставляет мне шансов и не делает поблажек даже на день рождения.

Ниган проворачивает ключ и дергает рычаг передач. Ему нужна лишь пара секунд, чтобы ощутить, как послушно и отзывчиво напрягся член Граймса под его пальцами мгновение назад. Усмехнувшись, Кросс глянул на Рика краем глаза, но тот лишь бегло улыбнулся, зная, что ему нет смысла скрывать свое постоянное желание. Наоборот, порой он едва ли не выставлял его напоказ, провоцируя, готовый зайти бесконечно далеко, не зная, но догадываясь, что рано или поздно какая-то особая черта будет переступлена окончательно.

Без Джудит Кросс может разогнаться достаточно, чтобы вдоволь попетлять по широким улицам, обгоняя зазевавшихся водителей минивэнов и парочку патрульных машин. Сонные пригородные магазинчики сменяются безвкусными, как и везде на Юге, забегаловками, кое-где мелькает беспрестанно мигающий неон хостелов и объявления о двойных завтраках.